Турецкий министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу обвинил Евросоюз в унижении Анкары и пригрозил отменить соглашение о мигрантах, если ЕС сохранит визовый режим с Турцией. Охлаждение отношений Анкары и ЕС началось после попытки госпереворота в Турции. Многие европейские политики посчитали, что последовавшие за этим событием масштабные чистки в турецком обществе противоречат нормам, необходимым для отмены виз. Есть ли будущее у отношений Турции и Евросоюза и как скажется на них потепление российско-турецких отношений, рассказывает заведующий сектором Турции, старший научный сотрудник Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН, кандидат экономических наук Наталья Ульченко.
После неудавшегося военного переворота в Турции для руководства страны и в первую очередь для её президента наступило время демонстрации силы, то есть ярких демонстративных решений как во внутренней, так и во внешней политике. Подобным ожиданиям сторонников правящей Партии справедливости и развития соответствует очередной вызов со стороны турецких элит традиционно близким отношениям с Западом, причём не только с США, но и с ЕС.
Обострение отношений с Западом в данный момент удачно поддерживается, во-первых, активным сближением с Россией, так как для Турции со времён биполярного мира стало обычным развитие отношений с Западом и СССР (Россией) по принципу антифазы: дистанцирование от Запада чаще всего приходилось на периоды сближения с нашей страной и наоборот. Во-вторых, дополнительную свободу действий Турции в отношении Европы обеспечивает кризис внутри самого Евросоюза.
Привязка дальнейшего развития отношений к весьма конкретным маркерам – решение вопроса о безвизовом режиме для граждан Турции, да ещё и в совершенно определённые кратчайшие сроки, в данном случае может рассматриваться как обозначение причины и времени развития кризиса в отношениях Турции и ЕС. Уступки ЕС с учётом весьма формализованного характера действий европейской бюрократии едва ли распространятся на вопрос о безвизовом режиме. Самое большее, чего может ожидать Турция – увеличения финансовой помощи для решения проблем мигрантов.
Однако главный вопрос – не столько в неизбежности кризиса, который, похоже, политически выгоден Эрдогану, а потому неотвратим, сколько в его глубине и продолжительности. Здесь действуют свои ограничения и пределы возможного, подобные тем, которые проявились в ходе кризиса с Россией.
И проблема не просто в том, что ЕС – важнейший торговый партнёр (около 40% товарооборота, свыше 40% экспорта и около 40% импорта), а также основной источник прямых иностранных инвестиций и кредитов для Турции. Важны ещё и качественные характеристики этих отношений.
Турция – страна, и в импорте, и в экспорте которой доминируют промежуточные товары (соответственно свыше 70% и около 50%), то есть товары, используемые в производстве для выпуска конечной продукции. Их преобладание в структуре торговли со странами ЕС означает исключительно высокую степень встроенности турецкой промышленности, с одной стороны, в производственные цепочки стран Евросоюза, а с другой – привязку турецких производителей к поставкам материалов, комплектующих и проч. из Европы.
И если кризис с Россией обнаружил высокую степень зависимости турецкой туриндустрии от России, то кризис в отношениях со странами Европы, захватывающий сферу торговли и производственных связей, ставит под угрозу турецкую промышленность. И это не говоря о правовой, институциональной структуре экономики, созданной за период предвступительной подготовки (по возможности и по крайней мере формально) по европейским правилам и стандартам.
К тому же не исключено, что к моменту прохождения точки кризиса в отношениях Турции и ЕС будет пройден и пик новой фазы сближения с Россией, поскольку нерешённые и новые проблемы двусторонних отношений начнут заявлять о себе. Например, болезненную реакцию Турции может вызвать начавшееся сближение России с Ираном. Маятник неизбежно качнётся в другую сторону…
