В арабском мире видят, как центр международной напряжённости смещается с Ближнего Востока. Причём ещё несколько десятилетий назад это вызвало бы озабоченность, теперь же можно всё чаще услышать мнение, что это хорошо, поскольку избавит регион от внешнего вмешательства, нарушающего баланс и дестабилизирующего обстановку, пишет Николай Сурков, старший научный сотрудник Центра ближневосточных исследований ИМЭМО РАН.
Несмотря на некоторое затишье в связи с пандемией, Ближний Восток продолжает меняться, причём новые тренды заметны и в экономике, и в общественной жизни, и в международных отношениях. Прошедшая в феврале в Москве Ближневосточная конференция клуба «Валдай» показала, что регион верит в свою долгосрочную роль энергетического хаба и ищет способы преодоления кризисного наследия «арабской весны».
В экономической сфере для стран Ближнего Востока наиболее актуальны два вопроса – ситуация на энергетических рынках и постпандемийное восстановление. Большинство участников энергетической отрасли разделяют уверенность в долгосрочной востребованности углеводородов на мировых рынках, несмотря на продолжение энергетического перехода. Эксперты констатировали, что этой процесс будет носить не революционный, а эволюционный характер, то есть будет происходить не путём резкого отказа от ископаемого топлива, а за счёт внедрения новых технических решений и более эффективного оборудования. Отказу мешает боязнь правительств вводить налоги на выбросы. Показательно, что даже те западные политики, которые до прихода к власти уделяли повышенное внимание климатической повестке, ведут себя намного сдержаннее после избрания.
При этом перед отраслью стоит задача обеспечить баланс между энергетической безопасностью и защитой климата в условиях растущего спроса на энергию. Возможным ответом является так называемая зелёная нефть, которая должна добываться с минимальным ущербом для окружающей среды. Однако, чтобы добиться этого, должна быть решена проблема с недоинвестированностью, что ставит вопрос о поддержании достаточно высоких цен на нефть.
Повышенное внимание уделяется партнёрству в энергетической сфере в интересах поддержания стабильности мирового энергетического рынка. Для нормального развития, разведки и освоения месторождений, необходимо поддерживать цену за баррель на уровне 70–80 долларов, поскольку иначе невозможно будет обеспечить требуемые объемы инвестиций в добычу и переработку. С этой точки зрения ключевую роль играет формат ОПЕК+, который считается уже устоявшимся и достаточно эффективным механизмом. Ставка на ОПЕК+ является значимым трендом. Она даёт надежду на прекращение ценовых войн.
К началу 2022 года стали понятны тенденции экономического развития региона в целом. Несмотря на бытовавший ещё год назад в экспертных кругах оптимизм, восстановление экономик стран региона после пандемии происходит медленнее, чем многие надеялись. Серьёзными проблемами стали инфляция и рост стоимости жизни. Отдельный повод для озабоченности – повышение цен на продовольствие, поскольку это бьёт в первую очередь по малообеспеченным слоям населения. Ещё одну трудность представляет проблема государственного долга, который значительно увеличился за время пандемии, так как правительства активно прибегали к различным мерам стимулирования, создав серьёзную нагрузку на бюджеты.
Проблема подорожания продуктовой корзины может усугубиться в связи с кризисом на Украине, которая наряду с РФ является крупным поставщиком продовольствия на мировой рынок и на Ближний Восток в том числе. Всё это ставит под вопрос обеспечение продовольственной безопасности стран региона.
На фоне сохраняющихся – а местами и усугубляющихся – экономических трудностей приходится считаться с угрозой возможных всплесков недовольства широких слоёв населения, особенно с учётом довольно быстрого обнищания среднего класса и усиливающегося разрыва между богатыми и бедными. Ещё год назад участники предыдущей конференции отмечали, что в странах Ближнего Востока так и не произошло обновления социального контракта, а это рано или поздно приведёт к социальной и политической нестабильности. Причём неэффективной оказалась даже тунисская модель демократизации, которая считалась наиболее успешной по итогам «арабской весны», но так и не обеспечила решения проблем страны.
В этой связи по-прежнему актуален вопрос о роли молодёжи в общественных процессах в странах Ближнего Востока. Негативный опыт предыдущего поколения, которое было движущей силой «арабской весны», повлиял на настроения. Эксперты отмечают разочарование в протестной активности. О демократии больше рассуждают интеллектуалы, а для населения важнее работающие социальные лифты и гарантии занятости. На это, в частности, указывает относительно безропотное принятие населением Туниса фактического возобновления авторитарного правления летом 2021 года. Всё больше молодых людей рассматривают возможность миграции, однако на фоне пандемии такие опции ограничены.
Интересно, что изменилась и оценка роли молодёжи – эксперты призывают не переоценивать её, как это было на волне революционной эйфории после 2011 года. В силу демографических обстоятельств молодёжь, как правило, составляет большую часть протестующих, но массовые протесты в Алжире и Ираке продемонстрировали, что сама по себе молодёжь не способна сформулировать позитивную программу или выдвинуть из своей среды альтернативных лидеров – потенциальную контрэлиту. То есть молодёжь при всей своей пассионарности проигрывает противостояние со старой элитой, особенно если на сторону последней встают силовики.
В международных отношениях на региональном уровне актуальность сохраняет тренд на деэскалацию и снижение напряжённости. Страны региона, ослабленные экономическим последствиями пандемии, не заинтересованы в продолжении конфликтов. Впрочем, есть прагматичное понимание, что полное и окончательное урегулирование возможно не везде, но задача-минимум – не допустить новых вспышек боевых действий. Именно такой настрой заметен в отношении кризисов в Сирии и Ливии. Параллельно прослеживается нацеленность на дальнейшую нормализацию отношений арабских стран с Израилем и превращение его в партнёра.
Есть очевидный запрос на создание механизмов поддержания региональной стабильности. Однако чёткого видения данных механизмов пока что нет. Скорее всего, основой новой архитектуры безопасности станет созданная самими странами региона система сдержек и противовесов, а не гарантии безопасности со стороны внешних акторов. То есть речь идёт о саморегулирующейся системе, основанной на более самостоятельной внешней политике государств региона.
Другой важный тренд, который обозначается всё отчётливее, – ставка на прозрачность военной деятельности и развитие многосторонних механизмов мониторинга. Они нужны прежде всего там, где быстрое урегулирование невозможно, а поэтому ставится задача обеспечить разрядку. Например, появление механизмов взаимного мониторинга в Персидском заливе в перспективе поспособствует более объективной оценке угроз и военных возможностей сторон, а следовательно – снижению напряжённости по линии «аравийские монархии – Иран».
Ещё один заметный тренд – гибкие альянсы. Под этим термином понимаются такие форматы взаимодействия, которые позволяют региональным игрокам сотрудничать по каким-то направлениям – например, поддерживать экономические связи, невзирая на разногласия по другим вопросам. Гибкие альянсы можно воспринимать как ещё один механизм снижения региональной напряжённости, поскольку они позволяют избегать перерастания отдельных столкновений интересов в масштабное противостояние. Примечательно, что идею гибких альянсов активно продвигает Анкара, которая явно настроена на то, чтобы отстаивать свои интересы на Ближнем Востоке, но при этом пытается избежать конфронтации с другими региональными тяжеловесами.
Обращает на себя внимание ещё одна тенденция, связанная со стремлением стран Ближнего Востока избежать втягивания в глобальное противостояние, сохранив хорошие отношения и с Западом, и с Востоком. С этой точки зрения большое значение будет иметь готовность внешних игроков выделять ресурсы для продвижения их интересов в регионе, поэтому всё заметнее интерес к Китаю. В арабском мире видят, как центр международной напряжённости смещается с Ближнего Востока, причём ещё несколько десятилетий назад это вызвало бы озабоченность, теперь же можно всё чаще услышать мнение, что это хорошо, поскольку избавит регион от внешнего вмешательства, нарушающего баланс и дестабилизирующего обстановку.
