Программы освоения дальнего космоса и сегодня сопровождаются геополитической конкуренцией. Видимо, эта ситуация неизбежна. О лунной гонке и мировой политике пишет Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба.
Термин «лунная гонка» появился давно, ещё на заре космической эры, и с самого начала приобрёл выраженное геополитическое измерение. Он отражал то большое, возможно, и излишне большое, если смотреть на ситуацию ретроспективно, символическое значение, которое придавалось первенству в космосе. Советский Союз первым запустил на орбиту искусственный спутник Земли, первым отправил человека в космос. Американцы ответили высадкой своих астронавтов на Луну. Само начало американской лунной программы в своё время с большой медийной помпой было представлено тогдашним президентом США Джоном Кеннеди. Его фраза “We choose to go to the Moon” стала крылатой.Она осталась в исторической памяти среди известных «космических» цитат вплоть до сегодняшнего дня.
Менее известно то, что в той же «лунной» речи Кеннеди, пожалуй, первым заговорил о необходимости мирного сотрудничества в космосе, невзирая на геополитику, поскольку освоение космоса – это задача для всего человечества. Но реальное сотрудничество СССР и США в космосе началось позднее, в период подготовки совместной программы «Союз – Аполлон», которая, думается, не случайно совпала по времени с геополитической разрядкой первой половины 1970-х годов. Сначала же возобладала именно логика гонки.
Советский лунный проект, в отличие от американского, не был медийным изначально. О подготовке нашего пилотируемого полета на Луну в широкой печати тогда ничего не сообщалось. Лишь в послесоветское время, по мемуарам ветеранов космической отрасли и отчасти рассекреченным документам, стал понятен тот накал страстей и очевидное желание опередить американцев в этом вопросе. Из этих источников стала ясной и крайне жёсткая внутрисоюзная конкуренция между различными конструкторскими бюро при подготовке лунной программы. Это конкуренция между КБ Сергея Королёва (возглавляемым после его смерти Василием Мишиным) и Владимира Челомея по конструкции ракеты, конкуренция между КБ Николая Кузнецова и Валентина Глушко по конструкции двигателей.
В настоящее время идёт много споров о том, пользу или вред принесла эта внутренняя конкуренция в советской космической отрасли. Уже после неудачи «Луны-25» можно было прочесть, что фактическая монополизация сейчас в отличие от внутренней конкуренции советской эпохи как раз могла стать одной из причин падения технического уровня. Как известно, стратегическое решение, что по каждому аспекту новой техники, особенно имеющему оборонное значение, должны быть завод-дублёр и КБ-дублёр, было сформировано ещё в позднесталинский период и затем получило своё развитие в хрущёвские времена. Так было не только в ракетно-космической, но и, к примеру, в ядерной отрасли. По мемуарам видно, что конкуренция между параллельными советскими ядерными центрами в Сарове и Снежинске тоже была крайне высока и порой сопровождалась бюрократическими интригами. То же самое было и в авиации, сначала в военной, а потом и в гражданской, между КБ Туполева, Ильюшина, Яковлева и другими. В силу большей открытости тематики авиации отчетливо видно, что соревнование конструкторских идей в такой ситуации вытеснялось соревнованием административного ресурса, наличествующего у того или иного главного конструктора. В результате многие перспективные разработки, например Владимира Мясищева или Роберта Бартини, так и не были реализованы.
Советская ракетно-космическая отрасль в этом плане не отличалась от остальных. Сразу поставленная в жёсткие временные рамки условиями геоополитической гонки с американцами, она дополнялась цейтнотом внутренней конкуренции. В результате выбранный проект Королёва – Мишина с двигателями Кузнецова так и не смог взлететь. Все пуски сверхтяжёлой пятиступенчатой ракеты-носителя Н-1, где только на первой ступени стояло три десятка двигателей, закончились неудачей.
То же самое можно сказать и о космическом корабле, разрабатывавшемся для пилотируемого лунного полёта. Корабль «Союз», разработка которого началась в рамках лунной программы, также готовился и запускался в космос в условиях крайней спешки. Это привело к трагедии «Союза-1» Владимира Комарова в апреле 1967 года. По опубликованным сейчас источникам видно, что там было не только фатальное нераскрытие парашюта, но и сам полёт был сопряжён с целым рядом нештатных ситуаций. В итоге планируемый пуск второго пилотируемого «Союза» и стыковка на орбите были отменены. А это было ключевым этапом лунной программы. Затем добавился и человеческий фактор, когда в октябре 1968 года Георгий Береговой на «Союзе-3» не смог осуществить ручную стыковку с беспилотным кораблём. Это окончательно сорвало все сроки, даже безотносительно к готовности ракеты. Фраза Берегового в радиопереговорах с Землей после неудачной стыковки – «Состояние отличное, настроение паршивое» – тоже осталась среди известных космических цитат, хотя и в узких кругах.
В результате ту первую лунную гонку Советский Союз проиграл. После успеха американского «Аполлона-11» в июле 1969 года советская пилотируемая лунная программа была по-тихому свёрнута. СССР удовлетворился запуском автоматических станций, где были свои несомненные успехи, прежде всего работа луноходов и доставка лунного грунта на Землю в беспилотном режиме.
В постсоветский период по понятным причинам деятельность России по изучению Луны и межпланетного пространства стала намного менее активной. Она запомнилась в том числе, к сожалению, двумя неудачами в марсианских проектах: «Марс-96» и «Фобос-Грунт» в 2011 году. Поэтому «Луна-25» до пуска и в ходе бравурных репортажей после старта ракеты воспринималась как начало российского возвращения к полётам в дальний космос. Где за это время США, ЕС, Китай и Индия в наше отсутствие сделали уже очень много. В этой новой космической гонке мы изначально оказались на позиции отстающих. Важно отметить, что сам проект «Луна-25» также готовился долго и непросто.
В результате, когда, наконец, было принято решение о старте ракеты, оказалось, что, помимо символической лунной гонки, весь мир в прямом эфире может наблюдать и физическую гонку между Россией и Индией. По взаимному расположению Земли и Луны и по баллистическим причинам «окно возможностей» для наиболее удобного старта ракеты выпадает на определённые периоды времени, и индийцы отправили свой корабль к Луне в те же сроки, что и Россия. Индийцы стартовали раньше, но прилуниться российская станция по плану полёта должна была первой. Уже после неудачи в высказываниях российских экспертов в космической отрасли можно было встретить и заявление о том, что определённые нерасчётные ситуации сопровождали «Луну-25» и в ходе самого полёта. И возможно, с их точки зрения, было бы целесообразней отложить посадку, чтобы чётче скорректировать все параметры. Но тогда Россия уступила бы Индии в этой лунной гонке в прямом эфире. В результате случилось то, что случилось. Российская станция потерпела неудачу, а индийская успешно прилунилась прямо во время саммита БРИКС, и премьер-министр Моди выступал на прямой трансляции прилунения. Этот этап лунной гонки был выигран Индией.
Программы освоения дальнего космоса и сегодня сопровождаются геополитической конкуренцией. На этот фактор, своего рода «ярмарку тщеславия» в космических программах, мы уже обращали внимание на сайте клуба «Валдай». Видимо, эта ситуация неизбежна. Но специфика нынешнего старта «Луны-25» во внутрироссийском контексте состояла ещё и в том, что он проходил во время СВО. В результате в российском медийном поле можно было наблюдать дискуссию о том, насколько вообще уместен этот полёт в текущей ситуации. Превалирующая точка зрения состояла в том, что старт был нужен, поскольку, во-первых, проект «Луны-25» старый, уже много раз сдвигался, баллистическое окно возможностей для пуска ракеты выпадает нечасто и сдвигать дальше уже некуда. А во-вторых, что не менее важно, надо было показать, что и во время текущего военного конфликта Россия живёт не только им и способна на иные масштабные проекты. Как говорится, ведь ничего особенного не происходит.
Но помимо этого в российском медийном поле можно было встретить и другую точку зрения. Что в текущей ситуации необходима смена приоритетов во всех отраслях, не исключая космическую. Что приоритетное внимание космическая отрасль должна уделять нуждам фронта, улучшению спутниковой разведки по линии боевого соприкосновения и тылам противника, созданию массовой спутниковой связи на фронте для солдат и офицеров по образцу «Старлинка» Илона Маска на стороне противника. И что сейчас не время для той «ярмарки тщеславия» с Луной, которая была возможна раньше. И что советский лозунг времен Великой Отечественной войны «Всё для фронта, всё для победы» должен и сейчас, наконец, стать императивом. Эта точка зрения также, на наш взгляд, вполне имеет право на существование.
В итоге, с одной стороны, неудача «Луны-25» – это не повод опускать руки и причитать, что всё пропало. Неудача на этом этапе лунной гонки может быть исправлена в дальнейшем. С другой стороны, значимый сегмент российского общества задается вопросом, насколько целесообразно сейчас отвлечение внимания (и бюджетных средств) с нужд космического обеспечения фронта на Луну и другие миражи не связанных с текущими военными задачами космических программ.
