Сегодня стратегия «горячая экономика, холодная политика» всё активнее применяется государствами Центральной Азии как в отношениях друг с другом, так и в связях со странами ближнего и дальнего периметров. Вероятно, в будущем она станет ключевой и для Российской Федерации, пишет Станислав Ткаченко, профессор СПбГУ. Материал подготовлен специально к IV Центральноазиатской конференции клуба «Валдай».
За время, прошедшее с предыдущей Центральноазиатской конференции в Томске, система двухсторонних и многосторонних отношений в регионе пережила существенные изменения. Они были вызваны как процессами внутри пятёрки государств, так и действиями внешних игроков из ближнего круга (Россия, Китай, Иран, Афганистан) и из числа государств, для которых Центральная Азия – вопрос скорее стратегического позиционирования, чем повседневного внимания (США, ЕС, Индия, Япония, Турция).
Тревожные для России ожидания весны 2023 года, связанные с усилением западных санкций и подготовкой киевским режимом контрнаступления в Запорожской и Херсонской областях, не материализовались. Украинская армия, вооружённая и обученная странами НАТО, в сражениях лета и осени 2023 года потеряла в приазовских степях основную часть своего наступательного потенциала. Вследствие этого конфликт на Украине принял позиционный характер, при этом всё более заметным становится переход инициативы в руки Вооружённых сил Российской Федерации.
Год назад, в мае 2023 года, специальная военная операция являлась фактором, ограничивающим инициативу и ресурсы Российской Федерации на центральноазиатском направлении. Сейчас это сдерживающее воздействие СВО по большей части минимизировано. Российская дипломатия вернулась к традиционной для региона повестке, сочетающей интеграционные проекты в сфере экономики, развитие транспортно-логистических маршрутов, борьбу с терроризмом, а также помощь развитию. Связанные с СВО вопросы, прежде всего угроза вторичных санкций для компаний из стран региона, заинтересованных в посредничестве при организации параллельного импорта, хотя и оказывают негативное воздействие на российский бизнес, но существенного влияния на сотрудничество Москвы и пяти государств региона не имеют.
Российская Федерация ещё с конца прошлого столетия пыталась воплотить на практике в Центральной Азии интеграционные модели, заимствованные у Европейского союза. За истекшие годы некоторые из этих моделей были вполне успешно применены: учреждены и приступили к реализации зона свободной торговли, таможенный союз, единый рынок для товаров, услуг, капиталов и рабочей силы, общая транспортная политика. Но важно подчеркнуть, что лишь в отношении двух государств региона (Казахстана и Киргизии) эти инициативы реализовывались Российской Федерацией параллельно. Остальные три страны (Узбекистан, Таджикистан и Туркмения) неоднократно демонстрировали желание уклониться от участия в совместных проектах, продвигаемых Россией в отношении пятёрки государств.
Сегодня стратегия «горячая экономика, холодная политика» всё активнее применяется государствами Центральной Азии как в отношениях друг с другом, так и в связях со странами ближнего и дальнего периметров. Вероятно, в будущем она станет ключевой и для Российской Федерации. «Европейская модель» основана на приоритете прав отдельного человека над правами коллектива, защите меньшинств в такой же степени, как и групп большинства, а также межстрановой интеграции, включающей слияние суверенитетов и создание наднациональных структур управления. Разочарование в европейской модели очевидно в России, сейчас наша страна находит и применяет на практике иные ценности и институты для своей внутренней и внешней политики.
Нам представляется, что указанная европейская модель никогда не была близка элитам и основным группам населения государств Центральной Азии. Её проникновению регион обязан не только активным усилиям со стороны институтов ЕС, но и убеждённости постсоветской России в том, что на место суверенным государствам должны прийти более крупные игроки, преимущественно в виде региональных интеграционных объединений.
Переход конфликта России и коллективного Запада в открытую фазу в 2014 году завершил «еврооптимистический» период российской истории. И в пяти странах региона этот поворот не остался незамеченным. Прагматичное экономическое сотрудничество государств Центральной Азии уже сегодня сочетается с бережным отношением к суверенитету и обеспечением своей безопасности не традиционным для Европы путём членства в военных блоках, а посредством участия в достаточно аморфных «международных форумах», двухсторонних соглашениях и индивидуальных партнёрствах.
На более низком институциональном уровне безопасность в Евразии в целом, прежде всего в Центральной Азии, могли бы обеспечивать двусторонние соглашения её государств друг с другом, а также с внешними игроками. За прошедший год между государствами Центральной Азии было заключено несколько соглашений, формирующих новые элементы архитектуры безопасности в регионе. Назову лишь несколько недавних примеров движения по этому пути. 19 апреля 2024 года президенты Узбекистана и Таджикистана подписали Договор о союзнических отношениях. В этот же день Президенты Казахстана и Кыргызстана Касым-Жомарт Токаев и Садыр Жапаров подписали договор об углублении и расширении союзнических отношений между странами.
В недавнем прошлом Кыргызская Республика предложила подписать аналогичный договор Узбекистану, и мало сомнений в том, что вскоре согласие в этом вопросе будет достигнуто. Существенно больше трудностей и болезненных вопросов сегодня в отношениях Киргизии и Таджикистана. Теперь же у нас есть совсем свежий пример передачи киргизского эксклава Барак Узбекистану, мирное переселение его жителей в новый поселок по соседству, но уже на киргизской территории. Сотрудничество Ташкента и Бишкека даёт положительный пример того, как в регионе может быть решена самая политически острая проблема – территориального разграничения и признания новых границ всеми государствами.
Выскажем предположение, что Россия в этом процессе могла бы играть роль посредника на переговорах, а также гаранта исполнения достигнутых договорённостей. Она имеет в Центральной Азии сеть своих посольств, консульств и военных баз, а также является ведущим государством – членом ОДКБ, доказавшим в январе 2022 года, во время смуты в Казахстане, что обладает волей и ресурсами для выполнения таких миссий.
Членство в жёстких многосторонних межправительственных организациях сегодня также не является для региональных держав безальтернативным. Анализ подписанных Узбекистаном с Россией и другими государствами соглашений показывает, что на практике уровень взаимодействия Ташкента с партнёрами мало отличается от нынешнего этапа интеграции в рамках ЕАЭС с точки зрения обеспечения свободы движения товаров, услуг, капиталов и людей, решения таких сложных инфраструктурных проектов, как, например, регулярный железнодорожный «Агроэкспресс», следующий по маршруту Россия – Узбекистан – Россия. Есть все признаки того, что таким же путём расширения сотрудничества вне интеграционной структуры ЕАЭС будет строить своё политико-экономическое будущее Таджикистан.
Ядром нового многополярного мира, который Россия строит вместе с Китаем, Индией, Ираном и рядом других государств, станут подлинно суверенные государства. Именно они будут определять правила и нормы поведения государств в постгегемонистском мире. Центром дискуссии о новом миропорядке является форум БРИКС+. Сейчас самое время начать дискуссию о критериях приёма в члены этого форума, а также, возможно, о двух типах членства в БРИКС. В первую группу войдут крупнейшие государства мирового большинства, для которых БРИКС станет центром управления новым постколониальным миром, где не будет места США, НАТО, а также их сателлитам в азиатском регионе (Японии, Южной Корее, Австралии). А во вторую группу войдёт несколько десятков государств, для которых членство в БРИКС является подтверждением их «многовекторной политики». Критерии членства таких государств в БРИКС+ могут быть сугубо формальными, за их счёт форум может численно разрастить до нескольких десятков государств. Но особых прав на принятие решений в рамках БРИКС, на определение архитектуры нового миропорядка и правил защиты в нём своих национальных интересов, эти де-факто «полусуверенные государства» не получат. Им останется сотрудничество (и посредничество в случае конфликтов) под руководством региональных лидеров из числа крупнейших государств-цивилизаций.
Для государств Центральной Азии таким лидером могла бы стать Россия. Президенты Казахстана и Узбекистана в июне 2023 года уже принимали участие в Диалоге высокого уровня по вопросам глобального развития в формате БРИКС+ и однозначно высказались в пользу членства своих государств в этой группе. Сейчас настало время определить оптимальный формат участия государств Центральной Азии в БРИКС+, это актуальная задача для их политических деятелей и дипломатических служб.
В первые месяцы после начала СВО российские власти и бизнес снизили свой интерес к продвижению национальных бизнес-интересов в регионе Центральной Азии. Сейчас такой интерес возрождается, отчасти под влиянием того, что сотни российских компаний открыли свои представительства или же полностью перенесли свою деятельность с территории России в государства Центральной Азии. Первыми по этому пути проследовали такие крупные иностранные компании, заинтересованные в российском рынке, но лишённые возможностей вести бизнес в санкционных условиях, как Honeywell, TikTok, Indriver, Alstom. Узбекистан и Казахстан стали хабами для российской IT-эмиграции, российские программисты помогли создать в этих государствах целые направления индустрии информационных технологий. Россия сегодня вступила в борьбу за умы и сердца эмигрантов, и значительная их часть уже вернулась обратно. Но для национальной экономики важно, чтобы и не вернувшиеся в страну специалисты оставались в её экономическом пространстве, помогали сохранять и развивать уникальные компетенции, востребованные на российском рынке.
Сегодня российский бизнес вновь наращивает инвестиции в промышленность и в сферу услуг региона, прежде всего в промышленные производства, требующие большого числа работников, а также в горнорудные и металлургические компании. В 2021–2023 годах суммарный торговый оборот России и пяти государств Центральной Азии находился примерно на одном уровне (41–42 миллиардов долларов в год), что можно оценить как успех в условиях западных санкций. Существует огромный потенциал для развития наших хозяйственных связей, и устранение барьеров, в том числе созданных искусственно в контексте санкционной политики Запада, является актуальной задачей для двухсторонних отношений со странами региона на ближайшую перспективу.
Приоритетное направление нашего сотрудничества – транспортно-логистическая отрасль. Маршрут Китай – Киргизия – Казахстан – Россия становится главным и наиболее надёжным коридором для доставки китайских товаров на российский рынок, а также европейским потребителям. Россия старается вдохнуть новую жизнь в восточный маршрут международного транспортного коридора «Север – Юг», проходящий через Казахстан, Узбекистан и Туркмению в направлении Ирана и Индийского океана. Реализация этих проектов требует гигантских инвестиций, доверия между сторонами, а также слаженной работы правительств и бизнес-структур. В Москве без энтузиазма смотрят на продвигаемые Вашингтоном и Брюсселем проекты транскаспийских и иных транспортных коридоров в обход России, и готовы конкурировать с ними, предлагая качественные транспортные услуги по конкурентным ценам.
Вызовы, стоящие сегодня перед отношениями России и государств региона, можно преодолеть на основе уважения государственного суверенитета, признания национальных интересов всех сторон, укрепления доверия и развития институтов двухстороннего и многостороннего сотрудничества.