2018 год представлял собой своего рода коктейль из противоборства и сотрудничества между тремя глобальными экономическими центрами – Соединёнными Штатами, Китаем и Европейским союзом.
В течение первого года пребывания в должности президента США Дональд Трамп избегал конфронтационной торговой политики (в отношении которой корпоративная Америка не имеет единой позиции) и занимался политикой внутренней, направленной на массовое перераспределение богатств в пользу сверхдоходов большого бизнеса, включая самую низкую с 1939 года ставку корпоративного налога наряду с множеством других дружественных бизнесу регулятивных решений. Только в 2018 году он обратил внимание на мировую торговлю. Воодушевлённый стремительно растущей национальной экономикой, с марта 2018 года он ввёл ряд тарифов, экспортный контроль, ограничения на иностранные инвестиции и санкции.
Несмотря на то, что Трамп стремился приуменьшить экономические конфликты со странами «Большой семёрки» и другими союзниками, он действует совсем иначе в отношении Китая. В Стратегии национальной обороны США от 2018 года провозглашается, что Китай «в ближайшем будущем стремится к региональной гегемонии в Индо-Тихоокеанском регионе и ослаблению роли Соединённых Штатов ради достижения глобального превосходства».
Тем не менее двусторонние переговоры между Трампом и Си Цзиньпином в кулуарах конференции G20 в Буэнос-Айресе в декабре и на более низком уровне между торговыми представителями в Пекине в начале января привели к уступкам с обеих сторон. В декабре Трамп согласился воздержаться от введения дальнейших тарифов на китайские товары до 1 марта в ожидании дальнейших дискуссий. В январе Китай отреагировал на это возобновлением закупок сои из США, отказавшись также от ответных мер против импорта американских автомобилей. Китай также возобновил импорт сырой нефти и объявил о начале диалога по структурным реформам в отношении интеллектуальной собственности, субсидий и прямых иностранных инвестиций.
Эти примирительные шаги свидетельствуют о признании в Вашингтоне и Пекине того факта, что финансовые рынки и экономики двух стран крайне уязвимы для протекционистской политики и риторики, и этот урок вызвал особый резонанс у Дональда Трампа, который пережил потери республиканцев на промежуточных выборах и вряд ли хочет идти на президентские выборы в 2020 году на фоне растущей экономической турбулентности.
Европа оказалась в не менее шаткой ситуации. Замедление роста в Китае ударит не только по остальной части Азии, но и по Германии, которая в третьем квартале 2018 года уже испытала отрицательный рост (и сокращение экспорта). Доверие к немецкому бизнесу упало. Хотя МВФ ожидает рост на 1,9% к 2019 году, ЕС сталкивается с огромными экономическими и политическими вызовами. ЕЦБ замедлил покупки активов, планирует свернуть программу стимулирования и повысить к концу года процентные ставки. Неолиберальный проект Эммануэля Макрона был сорван протестами «жёлтых жилетов». Италия погрязла в стагнации и долгах.
Независимо от того, какую форму в конечном итоге приобретёт Brexit, он в любом случае нанесёт значительный вред как Великобритании, так и Европе. Brexit не откроет путь к большей независимости и единству в ЕС или в еврозоне, подорванной постоянным экономическим кризисом под руководством Германии. Франко-германская Антанта пребывает на смертном одре. Германия отвергла призывы Эммануэля Макрона к расширенной фискальной политике; Франция и Германия глубоко разделены по поводу торговых переговоров с США. В декабре немецкие руководители автомобильной промышленности провели частные переговоры с торговым представителем США Робертом Лайтхайзером в Белом доме, взяв на себя новые обязательства перед американским рынком, что вызвало недоумение в Брюсселе и Париже. При этом администрация понизила дипломатический статус ЕС, очевидно даже не уведомив об этом Брюссель. Несмотря на потоки смелой и возмущенной риторики, ЕС мало что может сделать (частично исключая «Северный поток – 2») против экстерриториальных санкций США, которые наносят значительный экономический, а также политический ущерб. Выборы в Европарламент в мае почти наверняка принесут дополнительные места популистам и евроскептикам.
Прогноз для экономики США более разнородный, с прогнозируемым ростом на 3% в 2019 году, но даже при таком росте налицо признаки хрупкости. Восстановление экономики, которое началось в 2009 году, не может длиться бесконечно, особенно если ФРС продолжит повышать процентные ставки, а налоговые стимулы в результате сокращения налогов на 1,5 миллиарда долларов (что также приводит к нарастающему дефициту бюджета и увеличению государственного долга до 22 триллионов долларов) сокращаются. Продолжающийся шатдаун также начинает сказываться на экономике США.
В 2019 году также возможно дальнейшее развитие тенденции к глобальной бифуркации. Многие американские компании постепенно переводят свои цепочки поставок из Китая в другие азиатские страны или обдумывают подобный шаг. Соединённые Штаты также оказывают растущее давление на союзников по НАТО в Центральной и Восточной Европе в поддержку своей стратегии сдерживания Китая. ЕС уже начал ограничивать китайские приобретения европейских компаний в стратегических секторах экономики. Соглашение USMCA недвусмысленно запрещает своим членам подписывать соглашения о свободной торговле со странами с «нерыночной экономикой» (то есть, с Китаем). Арест канадскими властями финансового директора компании Huawei по запросу США и последующее задержание сотрудника Huawei в Польше по обвинению в шпионаже являются ещё одним свидетельством этой тенденции. Всесторонняя торговая война в 2019 году маловероятна, но соперничество между США и Китаем пока находится только в зачаточном состоянии.
