Каково историческое значение Рапалло сейчас? В «дофевральских» условиях это был бы ещё один мемориальный юбилей, важный для исторической памяти России и Германии. Мысль о «новом Рапалло» в апреле 2022 года выглядит абсолютной утопией. Сейчас многие могут прямо сказать: «Какое, к чёрту, сейчас Рапалло». И тем не менее именно сегодня тема «прорыва дипломатической изоляции» становится как нельзя более актуальной, пишет Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба.
В апреле 2022 года исполняется сто лет со дня проведения Генуэзской дипломатической конференции и заключения соглашения в Рапалло между Советской Россией и Германией. В официальном нарративе советской истории Генуя и Рапалло стали важнейшими символами прорыва дипломатической изоляции молодой советской республики и первого после гражданской войны договора между РСФСР и крупным западным государством. Во многом именно от этих событий вёлся отсчёт официальной советской дипломатической истории на западном направлении. Да, понятно, на заре существования РСФСР уже был Брестский мир с той же Германией, было германское посольство в советской Москве (как и убийство немецкого посла летом 1918 года). Но с тех пор прошли гражданская война, иностранная интервенция в советскую Россию, и ситуация стала другой.
В результате символизм Генуи и Рапалло в советской исторической концепции носил определяющий характер, в отличие от того же Брестского мира, который Ленин называл поганым. Внимание к Генуэзской конференции в советской историографии особенно усилилось в послесталинское время. Это объяснялось тем, что в составе советской делегации в Генуе не было практически никого из сталинской команды «железных наркомов», а некоторые из её участников затем были репрессированы. К тому же соглашение в Рапалло заложило основу для тесного военного сотрудничества между СССР и Веймарской Германией, которое носило во многом секретный, непубличный характер. Эта значительная помощь Советского Союза по восстановлению и перевооружению тогдашней немецкой армии – рейхсвера, понятно, могла вызывать неудобные вопросы в контексте дальнейшей эволюции рейхсвера в вермахт уже в гитлеровские времена. К тому же в ходе большого террора 1937 года именно обвинения в связях с германскими генералами послужили ключевым формальным основанием для дела Тухачевского и судебного процесса по высшим военным руководителям в июне 1937 года.
После смерти Сталина, развенчания культа личности и реабилитации репрессированных ситуация изменилась. Поэтому особое внимание к Генуе в тот период было тесно связано с переключением официальных акцентов в советской историографии на деятельность «ленинской гвардии», первых большевиков и деятелей раннесоветского периода. Генуэзская конференция отлично подходила для этих целей. В результате её содержание было насыщено крайне важным для советского нарратива символизмом. Этот символизм Генуи и Рапалло в позднесоветский период отчасти стал носить и мифологический характер: о конференции снимались художественные фильмы, появлялись её литературные описания. В итоге в череде столетних советских юбилеев, запущённых с годовщины Октябрьской революции 1917 года, юбилей Генуи и Рапалло занимает важное место в контексте исторической памяти о тех событиях как напоминание о символе прорыва дипломатической изоляции.
Генуэзская конференция прошла с 10 апреля по 19 мая 1922 года. В ней приняли участие представители около тридцати государств. Основной её темой стало обсуждение экономических и финансовых вопросов послевоенного восстановления и развития в Европе. Одной из стран – участниц конференции стала Советская Россия. В состав делегации РСФСР по отдельному соглашению входили представители и других советских республик (СССР как государство, как известно, к тому времени ещё не был образован, он возникнет только в декабре 1922 года). Формальным председателем советской делегации был Ленин, но он в Геную не выезжал, и реальным руководителем её работы был нарком иностранных дел РСФСР Георгий Чичерин. В состав делегации РСФСР входили и другие известные дипломаты и политические деятели раннесоветского периода: Вацлав Воровский, Максим Литвинов, Ян Рудзутак, Леонид Красин, Христиан Раковский, Адольф Иоффе и другие.
Одной из целей, которые преследовали западные страны, приглашая Советскую Россию на конференцию, было стремление добиться от РСФСР признания царских долгов, а также выплаты компенсаций за национализированную иностранную собственность. То есть по факту тот самый мифологизированный «прорыв дипломатической изоляции» объяснялся отнюдь не только возросшей международной мощью Советской России, на чём делал акцент наш официальный нарратив. Для него имелись и гораздо более прозаичные и не всегда приятные для нас причины. Инициатором приглашения РСФСР на конференцию был тогдашний британский премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж, который считал, что формальное подключение Советской России к дипломатическому обсуждению может быть более полезным для достижения вышеуказанных целей компенсаций. В этом вопросе он столкнулся с изначальным противодействием французского правительства, настаивавшего на сохранении изоляции и выступавшего за то, что с большевиками говорить не о чем. Британская позиция в итоге возобладала, и РСФСР была приглашена. Впрочем, в этой части Генуэзская конференция закончилась ничем. Вопрос о компенсациях так и повис в воздухе. И определённое признание царских долгов со стороны России наступило гораздо позднее, уже в ельцинско-черномырдинские времена.
Но в контексте советского нарратива Генуэзская дипломатическая конференция была важна не сама по себе, а в первую очередь потому, что во время её проведения РСФСР подписала отдельное соглашение с Германией. Это произошло 16 апреля 1922 года в городе Рапалло на Лигурийской Ривьере недалеко от Генуи. К слову говоря, этот договор был подписан в гостинице «Империале», которая, по крайней мере по современному административному делению Италии, относится не к городу Рапалло, а к соседнему городу-курорту Санта Маргерита Лигуре. Пуристы-итальянисты любят обращать на это внимание. Но термин «Рапалльский договор» закрепился в дипломатической истории, несмотря на эти топографические нюансы.
Побеждённая в Первой мировой войне Германия также впервые была приглашена на крупную многостороннюю дипломатическую конференцию после подписания мирных договоров. Цели этого тоже были прозрачны: добиться обеспечения выплаты Германией репараций за Первую мировую войну. Ллойд Джордж, как и в случае с Советской Россией, считал, что её равноправное участие в конференции в большей степени послужит достижению этих целей. Французы и здесь были сначала не согласны и считали, что дополнительное обсуждение германских репараций подрывает основы Версальского мирного договора. Впрочем, как и в случае с РСФСР, никакого консенсуса по германскому вопросу на Генуэзской конференции достигнуто не было.
В этом контексте Германия и РСФСР находились в Генуе на сходных и крайне неудобных позициях. Ещё вчера государства-изгои, которых пригласили за общий стол только лишь для того, чтобы потребовать денег. Понятно, что это объективно способствовало их сближению на конференции. В результате и было подписано Рапалльское соглашение. В нём стороны договорились прежде всего об отказе от взаимных финансовых претензий по итогам Первой мировой войны и революции в России. На фоне жёсткого внешнего давления на обе страны именно по финансовым вопросам это было вполне объяснимо и действительно закладывало новые основы послевоенных международных отношений – с нуля, с отказа от предыдущих денежных требований. Также в Рапалло был согласован режим наибольшего благоприятствования в двусторонней торговле, были восстановлены в полном объёме дипломатические отношения. Сразу после Рапалло между странами были резко активизированы совместные проекты. К примеру, одним из них стало открытие в мае 1922 года первой международной воздушной пассажирской линии в РСФСР по маршруту Москва – Кёнигсберг. Полёты по ней проводила совместная российско-германская компания «Дерулюфт». Но наиболее интенсивно после Рапалло стало развиваться уже вышеупомянутое военное и военно-техническое сотрудничество. Созданные в течение нескольких ближайших лет заводы и полигоны на территории СССР позволяли Германии осуществлять перевооружение своей армии (в том числе в танковой сфере), запрещённое Версальским мирным договором. Советскому Союзу это представляло возможность для апробации германских промышленных технологий, что в немаловажной степени заложило затем основы для собственной советской оборонной промышленности. И главное – тот самый прорыв дипломатической изоляции действительно наступил. Вслед за Германией в ближайшие годы РСФСР и СССР официально признавали всё новые и новые государства.
Каково историческое значение Рапалло сейчас? В совсем недавних «дофевральских» условиях это был бы ещё один мемориальный юбилей, важный как для советской ностальгии, так и для исторической памяти России и Германии. Насколько известно, между историками двух стран в прошлом году обсуждались проекты проведения совместных памятных конференций к этой дате. Сейчас же, понятно, всё изменилось. Многие могут прямо сказать: «Какое, к чёрту, сейчас Рапалло». И понятно, что мысль о «новом Рапалло» в апреле 2022 года выглядит абсолютной утопией. Всё это так. Тем не менее именно сегодня тема «прорыва дипломатической изоляции» становится как нельзя более актуальной. История через сто лет вновь возвращает нас к этим вопросам. И это оправдывает особое внимание к историческим примерам именно в данной ситуации. И оживляет память о Рапалло.
