Ключевые участники украинского кризиса – США, ЕС, Украина, Россия – сегодня убеждаются в том, что он будет затяжным, а доминирующим фактором станет борьба за инициативу. Такие действия России, как укрепление вооружённых сил и военного производства, эффективное перенаправление внешней торговли на Восток, развитие отношений с Китаем и другими союзниками, свидетельствуют о готовности к «игре в долгую». О том, насколько повысились ставки в этой «игре» и как конфликт может изменить международный ландшафт, пишет Андрей Сушенцов, программный директор клуба «Валдай».
Элиты каждой из вовлечённых сторон решили часть своих задач. США при низких издержках получили «мотивированный ураган» – Украину, готовую воевать с Россией, создали относительно дисциплинированный блок союзников в Европе, пытаются связать в единую систему союзы на Востоке и Западе, например в рамках реализации проектов по продаже корейских танков в Польшу. По существу, сейчас американцы «разделяют и властвуют» над своими союзниками. Из трёх существующих в Европе групп стран – «радикалов» (Восточная Европа и Великобритания), «осторожных» (Западная Европа) и «оппортунистов» (Венгрия, Австрия и Турция) – американцы опираются на первую, которая заглушает голоса других европейских государств. Также США получили импульс в развитии собственного ВПК и закрепили за собой энергетический рынок Европы: теперь американские менеджеры будут торговать в Европе арабской нефтью и газом, получая от этого выгоду.
Сейчас у игроков всё ещё много азарта: они рассматривают кризис как возможность достижения своих целей. В текущих условиях можно говорить об «усталости от мира» и желании скорректировать существующую систему для того, чтобы добиться большего учёта своих интересов. Поэтому сегодня участники конфликта – США, Украина, ЕС – никуда не торопятся. Россия также готова к затяжному конфликту. Китай видит сложившуюся ситуацию как возможность извлечь материальную выгоду от отношений с Москвой и Вашингтоном. Другими бенефициарами конфликта являются Индия, арабские страны и Иран, который вышел из изоляции в отношениях с Россией и намерен использовать этот кризис для наращивания связей с соседями. Выделяются Саудовская Аравия, Катар и ОАЭ, для которых китайский рынок становится основным, благодаря чему они могут себе позволить более вольное обращение с Вашингтоном.
Больше всего от конфликта страдают страны, близко расположенные к зоне боевых действий, прежде всего в Европе, а также страны, наиболее тесно связанные с Россией экономически: они сталкиваются с «импортированной инфляцией», сложностями с логистикой, вторичными санкциями. Тем не менее Казахстан, Узбекистан, Турция и ОАЭ воспринимаются американцами как экономическое окно в Россию и сами нередко действуют как оппортунисты в поисках определённой выгоды в конфликте.
Устойчивость стран в 2024 году зависит от того, смогут ли их элиты использовать этот кризис на пользу своих государств. При этом одни пытаются экспортировать свои внутренние проблемы и решить их за счёт кризиса: для США и стран ЕС это отличный способ объяснить тяжёлую внутреннюю ситуацию. Вторые не выносят вовне внутренние проблемы, а только решают внешние: так, Россия в ходе кризиса решает проблемы внешней безопасности, поскольку решению внутренних задач эта ситуация отнюдь не способствует. Вопрос о том, к какой категории относятся Китай и Иран, остаётся открытым. Для Тегерана первостепенное значение имеют внутренние экономические и социальные проблемы, однако решить их через вовлечение в кризис невозможно. Для Китая важнейшая проблема – Тайвань, где по-прежнему сохраняется статус-кво, хотя в долгосрочной перспективе такое положение неприемлемо для Пекина.
В текущем кризисе выстоят те страны, которые смогут «не сорваться» во внутреннюю нестабильность. Пока никто, кроме России и Украины, не понял значимости конфликта: для всех это – «виртуальная» война, за которой они наблюдают издалека. Так будет продолжаться до первого настоящего «срыва» в одной из стран, когда всем станет понятно, что у конфликта есть последствия. Поэтому сейчас экспертам необходимо спрогнозировать «точки напряжения». Мы наблюдаем оживление застарелых конфликтов в Евразии (Нагорный Карабах, Палестина, Косово, Йемен, Сирия), так как возникла убеждённость, что цели можно достигать военными средствами.
Мы видим, что общество входит в кризис, и вопрос о том, уменьшит его данный конфликт или усугубит, остаётся открытым. Более того, ситуация затрудняется некомпетентностью элит в странах Запада, которые могут уйти по итогам украинского конфликта.
Запад использует текущий кризис, чтобы оправдать ошибки, совершённые задолго до него: Великобритания маскирует негативные последствия Brexit, Германия – последствия увлечения неверно понимаемыми идеями социал-демократии и отказа от независимой политики. Аналогичные настроения возникают во Франции, которая тоже рассматривает возможность ремилитаризации.
По мнению китайских исследователей, нынешний кризис начался ещё в 2018 году с приходом к власти в США Дональда Трампа, который начал борьбу с глобализацией. Затем последовал «физический» кризис, вызванный с пандемией, и после этого Россия выступила с инициативой серьёзного разговора о европейской безопасности с США. Как у России, так и у США главными проблемами остаются внутриполитические, поэтому боевые действия будут продолжаться до тех пор, пока они не затмевают внутренние вопросы.
Попробуем определить объективные критерии победы для участников кризиса. С точки зрения интересов России Украина должна быть нейтрализована, демилитаризована и лишена ресурсов для продолжения наступательной политики, а коалиция её союзников должна признать легитимность интересов безопасности России в Европе. Для США относительной победой будет сохранение существующей линии фронта и стабилизация обстановки: Украина сохранит мобилизационный потенциал и промышленность, а также будет готова дальше воевать с Россией. Некоторые на Западе всё ещё рассматривают возможность принять Украину в НАТО: если Киев сохранит промышленный потенциал, то он будет иметь ценность для США как инструмент давления на Россию. В этом сценарии интересам России соответствовало бы превращение Украины не в хорошо вооружённый «Израиль», а в условную «Боснию» – расколотую страну, лишённую промышленного потенциала и неспособную стать существенным противовесом России.
В глазах Москвы происходит нарастание значимости цели по денацификации Украины – если в начале кампании она имела скорее психологический характер, то сегодня становится всё более прикладной задачей по ликвидации дискриминационного законодательства по отношению к крупным этническим группам. Маловероятно, что Россия согласится на заморозку конфликта. Принципиальное отличие текущей ситуации от событий начала СВО заключается в том, что раньше Украина имела возможность быть субъектом переговоров, однако теперь её лишилась.
