Одним из немногих позитивных последствий пандемии коронавируса стало улучшение качества окружающей среды. Локдаун дал жителям Пекина, Дели, Бангкока, Сан-Паулу уникальную возможность подышать чистым воздухом, очистил воду в каналах Венеции и запустил мем «Природа настолько очистилась, что…». Международное энергетическое агентство прогнозирует крупнейшее в истории падение выбросов парниковых газов – на 8% по итогам 2020 года. О том, станет ли наше будущее «зелёным», пишет Игорь Макаров, руководитель департамента мировой экономики НИУ ВШЭ.
Увы, загрязнения восстанавливаются так же быстро, как в своё время исчезли: например, в Китае уже к середине мая концентрации вредных веществ в воздухе превысили показатели годичной давности – своего рода символ возвращения страны к старой нормальности. А некоторые экологические проблемы могут и усугубиться: например, в условиях изоляции люди стали использовать больше пластиковой упаковки, коронавирус притормозил развитие общественного транспорта. Несмотря на сокращение выбросов парниковых газов, их концентрация в атмосфере продолжает расти. Чтобы предотвратить потепление выше 1,5–2 градусов по сравнению с доиндустриальным уровнем, необходимо сокращать выбросы такими же темпами ежегодно в течение следующего десятилетия.
В этой связи прямые экологические последствия коронавируса не стоит преувеличивать.
Важнейшая часть этих дискуссий протекает в духе известной максимы: «Никогда не позволяйте хорошему кризису пропасть зазря». Кризис – это время перемен, многие из которых могут быть запрограммированы. Ключевую роль здесь играют государственные антикризисные программы. Пока большая часть правительственных мер по всему миру нацелена на спасение тонущих – особенно уязвимых граждан, а также малого и среднего бизнеса. Но приходит время восстановительных мер, нацеленных на поддержку тех секторов, которые призваны вывести экономику из кризиса. От того, какие это будут сектора, во многом зависит лицо мировой экономики через десятилетие. Будут ли государства ориентированы на спасение традиционных отраслей или на поддержку принципиально новых, способных вывести экономику на новые рельсы, в том числе «зелёные»?
Можно провести аналогию с финансовым кризисом 2008–2009 годов. Бум возобновляемой энергетики, зелёного строительства, чистого транспорта, захлестнувший мир в последнее десятилетие, зародился именно тогда: в общей сумме от американского антикризисного пакета на зелёные меры было направлено 12%, от китайского – 38%, от европейского – 59%, а от корейского – 81%. Повторения этого опыта (только с большим размахом) теперь требуют от государств всего мира учёные, публичные интеллектуалы и представители неправительственных организаций. Первым этому призыву последовал Европейский союз, антикризисный план которого предполагает аккумулировать 150 миллиардов евро на экологические цели. Отдельные шаги делает и Китай, направляя значительную часть средств в рамках антикризисного плана в развитие зелёной инфраструктуры (правда, одновременно поддерживается и угольная отрасль).
Меры по зелёному восстановлению можно только приветствовать. Однако при разработке антикризисных программ в первую очередь необходимо понимать, с какими кризисами сталкиваешься. Обсуждаемые антикризисные пакеты исходят из того, что таковых три: кризис здравоохранения, вызванный пандемией экономический кризис (падение ВВП, банкротства компаний и безработица, грядущие проблемы банков, увеличение фискальных дефицитов и государственных долгов), а также кризис экологический. В рамках такой логики оптимальными будут те направления государственных расходов, которые создают максимальный мультипликативный эффект для экономики и способствуют решению экологических проблем. Это, в частности, инвестиции в зелёные технологии и зелёную инфраструктуру – они лежали в центре зелёных антикризисных пакетов 12 лет назад и лежат сегодня.
Однако из виду упускается ещё один кризис – социальный. Эпидемия и начинающаяся экономическая депрессия обостряют и до того достигшую максимальной остроты проблему неравенства. Киты современного высокотехнологичного бизнеса, концентрирующие вокруг себя ареалы благополучия, лишь выиграли от пандемии, загнавшей весь мир в цифровую среду. Зато новый удар нанесён по самозанятым, малому бизнесу и традиционным отраслям промышленности – а в развитых странах доходы вовлечённых в этих сектора и так стагнировали в последние десятилетия. По выходе из пандемии легко можно было ожидать новой волны протестов против истеблишмента, и они действительно начались – пока на платформе борьбы с расизмом, но это лишь начало.
Зелёные антикризисные меры можно было признать удовлетворительными для мира, выходившего из кризиса 11 лет назад, но сегодня они как никогда должны быть ещё и инклюзивными. В перестройке на новый лад при выходе из кризиса нуждается не только экономика, но и государство всеобщего благосостояния: будучи детищем индустриальной эпохи, оно безнадёжно устарело в эпоху цифровых монополий, деиндустриализации, старения населения и растущего образовательного неравенства.
Традиционные инструменты экологической политики, нацеленные на развитие зелёных технологий, бьют по бедным. Игнорировавший это зелёный курс Барака Обамы был легко опрокинут избирателями Дональда Трампа, обещавшего спасти рабочие места в традиционных секторах. «Жёлтые жилеты» во Франции заставили умерить климатические амбиции Эммануэля Макрона.
Не менее важна инклюзивность и на международном уровне. Так, в Европейском союзе предполагается введение пограничного углеродного налога на импортируемые товары с тем, чтобы защитить собственных производителей, страдающих от углеродного регулирования, от нечестной конкуренции со стороны компаний из-за рубежа. Безусловно, европейскому бизнесу это поможет, но результатом станут более дорогие товары для европейских граждан, а главное, удар по одному из самых важных плодов глобализации – перетоку технологий из развитого мира в развивающийся. Но не лучше ли сконцентрировать усилия на управлении выбросами вдоль всей цепочки добавленной стоимости, вместо того чтобы разрушать саму цепочку? Трансфер зелёных технологий в развивающийся мир дал бы европейским потребителям доступ к чистым товарам из-за рубежа, а примерно миллиарду населения в Азии, Латинской Америке и некоторых частях Африки – шанс осуществить переход из бедности в средний класс на более чистых моделях потребления. Это гораздо более важно для предотвращения климатической катастрофы, чем достичь символической цели углеродонейтральности внутри ЕС, на который и сейчас приходится лишь 10% мировых выбросов.
Кризис, с которым сталкивается человечество, слишком комплексный, и его социальная компонента недооценивается сильнее всего. Но когда корабль затапливает, надо заделывать все течи одновременно. Зелёное восстановление должно быть инклюзивным, в противном случае оно и зелёным не станет. Да и восстановлением, возможно, тоже.
