После мирового финансового кризиса 2008 года возникли сомнения в эффективности существующей рыночной системы. Масштабы чрезмерной корпоративной и суверенной задолженности в развитых странах, отсутствие прозрачности на микроуровне компаний и на макроуровне налогово-бюджетной политики стран поставили под сомнение преимущества рыночной системы. А потом пришла пандемия, и сомнения стали ещё сильнее. О дискуссии о возможных путях трансформации мирового капитализма пишет Ярослав Лисоволик, программный директор Валдайского клуба.
Люди следуют своим чувствам и личным интересам, но им приятно считать, что они следуют разуму. И поэтому они ищут и всегда находят теорию, которая апостериори делает их действия логичными. Если бы эту теорию можно было опровергнуть с научной точки зрения, единственным результатом было бы то, что первая теория была бы заменена другой, с той же целью.
Вильфредо Парето
Может ли капитализм выжить? Нет, не думаю, что это возможно.
Йозеф Шумпетер
В ходе XVIII Ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» в Сочи в 2021 году президент Путин сформулировал опасения относительно неэффективности нынешней капиталистической системы в условиях пандемического кризиса. По словам президента России, с этой неэффективностью связаны, в частности, эксцессы ценообразования и дефицит, наблюдаемые на фоне энергетического кризиса и скачка цен на газ в Европе. Частота аномалий, наблюдаемых на рынках – от отрицательных цен на нефть до нехватки товаров и услуг, в том числе в странах с развитой экономикой, – вызывает серьёзные вопросы относительно способности нынешней системы справляться с чередой участившихся кризисов.
После мирового финансового кризиса 2008 года возникли сомнения в эффективности существующей рыночной системы. Масштабы чрезмерной корпоративной и суверенной задолженности в развитых странах, отсутствие прозрачности на микроуровне компаний и на макроуровне налогово-бюджетной политики стран поставили под сомнение преимущества рыночной системы. А потом пришла пандемия, и сомнения стали ещё сильнее.
Как отметил президент Путин, пандемия COVID-19 обнажила множество уязвимостей, присущих нынешней рыночной системе. «Провалы рынка» включают не только энергетический кризис и дефицит в отдельных странах и целых секторах мировой экономики, но также сохраняющийся безудержный протекционизм и другие ограничения со стороны стран с развитой экономикой, которые в то же время всячески превозносят достоинства свободной рыночной экономики. Вместо того чтобы продемонстрировать экономическую/распределительную эффективность, страны и корпорации в ходе кризиса прибегли к накоплению запасов, что сопровождалось крупномасштабным дефицитом, наблюдаемым в других частях экономической системы.
Оценка нынешней экономической системы весьма посредственна как с точки зрения экономической эффективности, так с гуманитарной стороны, связанной с международным сотрудничеством, а также с экологической и социальной устойчивостью. Достижение эффективности распределения ресурсов (оптимальности по Парето), а также эффективности производства представляется гораздо более проблематичным, чем это предполагалось в теоретических неоклассических сценариях. Налицо также проблемы с ключевыми фундаментальными допущениями, лежащими в основе неоклассического экономического анализа, такими как рациональность экономических агентов и их следование собственным интересам. Так как именно на эти допущения опирается нынешняя экономическая система, в последствиях, вызванных текущим кризисом, нет ничего удивительного.
На другой стороне политического спектра некоторые возвращаются к спору вековой давности между Милтоном Фридманом и Оскаром Ланге об относительной эффективности рынка по сравнению с регулируемой экономической системой в ценообразовании. Текущий аргумент неолангианцев в соответствии с «дебатами о социалистических расчётах» (socialist calculation debate) состоит в том, что рыночный социализм может быть по крайней мере так же эффективен, как рыночный капитализм, благодаря современным достижениям в области информационных технологий и информатики. В частности, «кибернетическое планирование» на основе обработки больших данных, возможно, становится более реалистичным и действенным по сравнению с невидимой рукой «постоянно эффективных рынков».
Для России поиск идеальной экономической системы может снова сосредоточиться на подражании успешным примерам, наблюдаемым за рубежом. Диапазон возможностей широк – от скандинавского социализма в Европе до китайской версии социализма в Восточной Азии. Влияние экономической модели Китая вполне может оказаться весьма значительным (как утверждал президент России в ходе пленарной сессии Валдайского клуба в этом году), учитывая успехи, достигнутые КНР в последние несколько десятилетий в борьбе с чередой региональных и глобальных кризисов (азиатский кризис 1997 года, кризис 2008 года и глобальный спад 2020 года). Тем не менее, несмотря на всю привлекательность примеров экономического успеха за рубежом, России в конечном итоге потребуется разработать свою собственную модель экономической модернизации, которая должным образом будет учитывать историю и культуру страны, а также её собственные успешные моменты экономической модернизации.
По общему признанию, капитализм в прошлом демонстрировал способность к инновациям и адаптации к вызовам. «Новый курс» и ответ на кризис 1929–1933 годов, рост, продемонстрированный США и Японией в XX веке, такие истории успеха, как Сингапур. Южная Корея, – это лишь некоторые примеры. В конце концов, может быть, согласно любимой Путиным цитате из Марка Твена, слухи о смерти капитализма несколько преувеличены. Однако, учитывая нагромождение проблем, с которыми сталкивается нынешняя система, времени для успешной трансформации капитализма в сторону большего гуманизма, но также и большей эффективности, вероятно, не так уж много. После преобразований и переоценки ценностей, пережитых глобальным социалистическим движением в конце XX века, нынешней рыночной системе пора продемонстрировать возможности «капитализма с человеческим лицом».
