Рост внешнеполитической активности Эммануэля Макрона застаёт других крупных игроков ЕС в стадии перегруппировки, пишут эксперты клуба «Валдай» Ирина Болгова и Игорь Истомин. В то время как Лондон, Берлин и Брюссель сосредоточены на поиске ответов на внутренние вызовы, освобождается дополнительное пространство для претензий Парижа на лидирующую роль. Проблема в том, что французские инициативы плохо проработаны содержательно и слабо подготовлены дипломатически. Хлёсткие заявления нередко застают партнёров врасплох, и это не повышает их шансы на реализацию.
7 ноября в интервью журналу Economist президент Франции Эммануэль Макрон выступил с резонансным утверждением о «смерти мозга» НАТО. Симптоматично, что его широко освещавшееся заявление о необходимости создания общей европейской армии для борьбы с российской угрозой появилось ровно за год до этого. Мятежный дух французского президента тяготеет к революционным датам.
Обсуждение выдвинутого диагноза оставило за скобками более широкий контекст риторики Макрона, представляющей современный вариант голлистской внешнеполитической традиции. Только вступив на свой пост, он громогласно заявил: «Франция вернулась!» – подчёркивая стремление к проведению независимого и проактивного курса. Центральным условием «возвращения» было заявлено достижение стратегической автономии ЕС. Последняя обрастает множеством трактовок, но, по крайне мере в глазах Парижа, связывается со снижением долгосрочной военно-политической зависимости от Соединённых Штатов.
Впоследствии, в контексте конфликта в Югославии в 1990-х советник президента Жак Аттали говорил о противостоянии «двух цивилизационных миссий», а New York Times характеризовала позицию Франции как «я против, значит, я существую». В 2002 году на фоне дебатов о расширении войны против терроризма министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин настаивал на «упрощенческом» подходе США к общей политике безопасности. Тот же Economist в ответ отмечал, что для Парижа «главное, чтобы кукареканье петуха было слышно».
Отмечая преемственность Макрона французской стратегической культуре, необходимо признать – он выходит на качественно иной уровень внешнеполитического популизма по сравнению с предшественниками. Желание быть услышанным побуждает французского лидера буквально фонтанировать неоднозначными демаршами. В числе самых недавних достижений дипломатический скандал с Софией и Киевом, вызванный заявлением о предпочтительности мигрантов из Африки преступным синдикатам Болгарии и Украины, выпад в сторону Боснии, которую Макрон назвал «джихадистской бомбой замедленного действия», решение заблокировать переговоры о вступлении в ЕС Албании и Северной Македонии.
Рост внешнеполитической активности Эммануэля Макрона застаёт других крупных игроков ЕС в стадии перегруппировки. В то время как Лондон, Берлин и Брюссель сосредоточены на поиске ответов на внутренние вызовы, освобождается дополнительное пространство для претензий Парижа на лидирующую роль. Проблема в том, что французские инициативы плохо проработаны содержательно и слабо подготовлены дипломатически. Хлёсткие заявления нередко застают партнёров врасплох, и это не повышает их шансы на реализацию.
Напротив, инициативность французского президента всё больше тяготит других лидеров и выглядит в их глазах как вызов устоям европейского общежития. Сложившийся этикет в рамках ЕС не допускает явного одёргивания, тем более столь влиятельного члена, как Франция. Тем не менее открытое несогласие Ангелы Меркель с тезисами недавнего интервью Эммануэля Макрона, указывает на пределы союзнической толерантности.
По большей части партнёры Парижа всё же демонстрируют показательное терпение в отношении непоседливого коллеги, старательно заматывая наиболее одиозные аспекты выдвигаемых им прожектов. Этому способствует аморфность французских амбициозных концепций, противоречивость заявлений, неспособность их трансформировать в адекватные по масштабам, детализированные планы действий. В этой связи, например, программная идея Парижа о европейской стратегической автономии остаётся полем интерпретации.
Такое расширение и смещение содержательного фокуса ведёт к размыванию первоначальных французских инициатив, затягивает переход к их реализации. Динамичный стиль Макрона вступает в противоречие с инерционностью европейской политики. В результате единственным значимым шагом к стратегической автономии на сегодня становится интегрирование военно-промышленной политики в рамках ЕС, что само по себе продолжает ранее заложенный тренд.
Громкие инициативы французского президента создают столь мощные возмущения в европейской политике, что их невозможно игнорировать. В то же время практический выхлоп остаётся весьма ограниченным, а большая часть энергии уходит в рост усталости партнёров от личности Макрона. Соответственно, и Москве стоит с осторожностью воспринимать эскапады Парижа. В частности, не стоит обольщаться его заявлениями относительно ослабления НАТО. Исторический опыт свидетельствует – сомнения в трансатлантическом единстве чаще всего порождают лихорадочную практическую деятельность, призванную обосновать сохраняющуюся сплочённость Альянса.
