Мы столкнулись, наверное, с главным вызовом современности – нашей неспособностью пользоваться информацией. Разговоры о фальшивых новостях, информационной путанице и когнитивном диссонансе, испытываемом значительной частью населения из-за неспособности отличить правду от лжи, при всей своей значимости – лишь верхушка айсберга. Сегодняшняя ситуация в информационно-коммуникационном мире напоминает ту, в которой человечество оказалось, когда появилось ядерное оружие. Мощь и разрушительная способность новых коммуникаций сопоставимы с силой ядерной энергии, пишет председатель Совета Фонда клуба «Валдай» Андрей Быстрицкий.
Как ни странно, но ядерное оружие, которое в состоянии уничтожить человечество, стало на время своего рода гарантией выживания людей. Страх всеобщего уничтожения сыграл важную роль в поддержании мира. Новые коммуникации, стремительно появившийся новый информационно-коммуникационный мир, оказались, как выяснилось, фантастической силы оружием. И как 70 с лишним лет назад человечество нуждалось в регулировании использования ядерного оружия – что постепенно привело к запрещению наземных ядерных испытаний, размещения ядерного оружия в космосе, к ограничению распространения такого рода вооружений, – так и сегодня мы оказались перед лицом нового, но в чём-то аналогичного вызова – необходимости регулировать эту сферу, причём в значительной мере на международном уровне.
Самый яркий пример, впрочем, не выборы или войны, а пандемия COVID-19. Трудно было вообразить, что все мы, включая и простых граждан, и самых высокопоставленных людей в мире, будем вынуждены блуждать фактически в потёмках, неспособные даже разобраться в том, что говорят те или иные врачи, политики, общественные деятели и прочие эпидемиологи. С трудом можно найти сколь-нибудь достоверные сведения, например, об эффективности масок или пресловутых перчаток. Рассказы о методах лечения напоминают восьмитомное собрание сказок «1000 и 1 ночи», причём в котором на каждой странице возникает новая Шахерезада, ничего не знающая о предыдущей. В британском журнале The Spectator было отмечено, что число якобы научных публикаций о коронавирусах выросло с прошлого года в 60 раз, но только в трёх из них были предприняты попытки разобраться с эффективностью масок, причём ясного ответа так и не было получено. Впрочем, сразу оговорюсь: маски точно надо носить, хотя бы потому, что вреда от этого мало, а вот пользы может быть много.
Ещё поразительнее ситуация с вакцинами. Такое ощущение, что СМИ, особенно популярные, и всякого рода блогеры стараются не столько помочь нам разобраться с ними, дать нам информацию, необходимую для принятия верных решений, сколько запутать нас, скомпрометировать любые позитивные ожидания. Стоит только появиться каким-либо обнадёживающим сведениям, как из всех щелей, репродукторов и экранов сразу несутся раздражённые крики, что, мол, всех обманывают, что доверять ничему нельзя и так далее: мол, опасность грозит отовсюду и честные медиа предупреждают о ней.
Увы, часто это приводит к совершенно чудовищным последствиям вроде уничтожения ни в чём не повинных норок в количестве миллионов особей. Если честно, мне жалко норок. Но всё же интересно, в результате чего норки стали жертвами? Неточности сведений, о которых уже сообщили? Или заговора производителей, ловко манипулирующих общественным мнением в пользу тех или иных предпринимателей? Бог весть, но точно, что перед нами или безответственность, или же подлость в пользу тех или иных торговцев мехом. Цены же поднялись примерно в четыре раза. Во всяком случае на момент создания этого текста.
Я, собственно, не против критичности. Я даже «за» – это одна из ролей медиа. Но стоит помнить, что эта критичность – инструмент для выяснения более или менее достоверной картины мира, что это средство, а не самоцель. Впрочем, к тому, что происходит с современными медиа, мы ещё вернёмся.
Ещё важнее то, что COVID-19, на мой взгляд, с совершенной очевидностью выявил куда более важную, фундаментальную вещь. Мир не просто изменился, он, если хотите, раздвоился, если не мультиплицировался более сложным образом.
Наверное, произошло то, что должно было произойти. То, о чём, кстати, предупреждали. Человечество переселилось в новый мир. Точнее, оказалось, что теперь мы живём в двух мирах одновременно: реальном, физическом, в котором мы действуем через наши физические тела, и виртуальном, в котором наше физическое присутствие минимально, сведено до усилий, необходимых для манипуляции электронным прибором. Что-то вроде шевеления пальцем или голосовых команд. Есть, конечно, предпосылки для интегрирования компьютера прямо в мозг человека, но это всё же пока техническое баловство. Теоретически это возможно, но всё ещё сомнительно. Хотя бы потому, что, при всём воодушевлении от возможностей продления жизни, пока что не удаётся справиться с эпидемией, не говоря уж о раке, инсульте или инфаркте. Биология всё ещё мало достижимая сфера регулирования.
Дело в том, что электромагнитные колебания превратились сегодня в нечто, сопоставимое с землёй, территорией прежнего времени.
Колумб открыл новые земли в Америке. И тогда было неважно, для чего их использовать – растить бананы или табак. Земля была универсальным товаром, «гибким» и приспособляемым для всего, что пользуется спросом. Сегодня такую роль играют частоты. Неважно, кстати, какие. Цифровое решение универсально применимо для всего, что используют люди для коммуникации, независимо от того, обмениваются ли они реальным товаром или же услугами.
В общем, появление виртуального мира стало фактом. А это означает, что нам надо воспроизвести некоторую совокупность институтов человеческого общения в виртуальном мире. Там, впрочем, уже есть всё – магазины, кинотеатры, фабрики и так далее. Так называемая экономика впечатлений только часть этого виртуального мира, рассматривать её вне новой двойной реальности или новой глобальности нет смысла. Успех и отчаяние интернета вещей – прекрасная иллюстрация сложившейся двойственности.
Если предположить, что представление о возникновении параллельного виртуального мира верно, то встаёт очень много вопросов.
Прежде всего, как нам регулировать те отношения, те субъекты, что возникают в виртуальном мире? И в то же время – как нам сопоставить регулирование в «реальном» мире, мире-1, с регулированием в виртуальном мире, мире-2? В «реальном» мире, например, не так уж просто оскорблять друг друга, никто не анонимен в мире-1. В мире-2 так или иначе относительная анонимность довольно распространена. Конечно, при определённых усилиях она легко разоблачается. Но всё же нужно приложить усилия, что не каждый может сделать. В мире-1 есть огромное количество институтов – полиция, суды, национальные юрисдикции и так далее. В мире-2 ничего подобного нет. И хотя теоретически субъекты мира-2 (будь то люди или институты) достижимы с помощью институтов мира-1, но с существенно большими трудностями, помехами. А в некоторых случаях институты мира-1 и вовсе не в состоянии справиться с новыми вызовами. Например, в сфере авторского права, диффамации и так далее.
В общем, напрашивается вывод, что нам нужны новые институты в новом мире, причём институты, сопряжённые с институтами привычного нам реального пространства.
Если исходить из модели параллельности и сопряжённости виртуальности и реальности, нам нужно воспроизвести в виртуальном мире что-то вроде интернет-гражданства и интернет-налогов. Например, для финансирования того, что является общественным достоянием – библиотек, например, или справочных и образовательных сайтов. Наконец, для чего-то вроде системы оповещения о чрезвычайных ситуациях. Я уж не говорю о судебной и исполнительной власти в виртуальном мире.
Более того, в виртуальном мире нам нужна и информационная иерархия. В условиях засилья фейковых новостей, да и недостатка просто достоверной информации, нужно иметь какие-то надёжные информационные институты. В своё время, когда появились первые электронные СМИ, около ста лет назад, возникло так называемое общественное вещание (public service broadcasting), например, ВВС. Цель была предельно проста – создать источник информации, подконтрольный обществу, независимый от рекламы и прочих частных интересов, источник, задача которого транслировать всему обществу максимально достоверную информацию. Понятно, что в виртуальном мире нельзя в лоб воспроизвести такого рода СМИ. Но можно подумать, как сделать нечто аналогичное. Например, своего рода агрегатор новостей, контролируемый обществом и содержащийся на средства пользователей интернета, например на введённый общий налог на каждого пользователя. Управление этими налогами, кстати, носило бы совершенно прозрачный характер.
На мой взгляд, проблема достоверной информации особенно важна, поскольку под воздействием «виртуальности» и новой конкуренции мы потеряли различие между тем, что называется СМИ, и тем, что называется, например, сообществом, партией, корпорацией и так далее. Случившаяся всеобщая медиатизация, при которой любой супермаркет – СМИ, выпускающее новости о колбасе и сыре, привела к тому, что медиа как таковые, то есть образования, цель которых в том, чтобы предоставить обществу точную информацию, тонут в море якобы СМИ, которые по сути преследуют цель продвижения своих взглядов или товаров, что в известном смысле одно и то же. Понятно, что началась мутация и вроде бы профессиональных СМИ. Огромные человеческие рынки потребления всякого рода информации, политическая конкуренция приводят к тому, что многие СМИ становятся партиями или отделениями партий. Ни о какой непредвзятости, например, CNN и речи идти не может – это рупор Демократической партии. Более того, многочисленные сообщества людей, вовлечённых в создание и распространение контента, превращаются в отдельную социальную группу, медиакратию. И эта довольно многочисленная группа претендует на собственную роль в социуме. Это в чём-то напоминает партократию, известную в СССР. Тогда люди, вроде бы призванные служить обществу, превратились в его господ. Сегодня те, кто должны доставлять точную и непредвзятую информацию, часто претендуют на то, чтобы владычествовать умами. В результате современный человек практически лишён возможности потреблять более или менее достоверную информацию. Он – объект манипуляции в интересах той или иной политической или общественной силы.
Надо отметить, что проблема соотношения виртуальности и реальности носит совершенно нетривиальный характер. Уже сейчас очевидна конфликтогенность сосуществования реальности и виртуальности. Возникают, например, проблемы границ и суверенности. Формальная безграничность виртуальности недвусмысленно противоречит национальным государствам и юрисдикциям. Я хочу подчеркнуть, что речь не идёт о том, что лучше и что хуже – виртуальность или реальность. Речь идёт о взаимодействии и сосуществовании. Бесконечные разговоры о вмешательстве во внутренние политические процессы, выборы и так далее имеют корни именно в противоречиях между способами поведения людей в этих двух мирах. Когда ведутся разговоры – уже давно – о правилах такого взаимного вмешательства, то, по существу, они затрагивают фундаментальную проблему соотношения «старого» и «нового» пространств. В самом ближайшем будущем положение дел только усугубится – возникновение глобального интернета имени Илона Маска в сочетании с автоматическим переводом с применением элементов искусственного интеллекта и усилением «интернета вещей» в состоянии существенно изменить соотношение сил в системе «человек – общество – государство». Да и не только в ней. Это затронет и многие аспекты жизни и мировой, и национальных экономик.
Но, конечно, чемпионами в пересоздании современного мира являются социальные сети. Нет смысла вновь обращать внимание на попытки грубой манипуляции со стороны и Twitter, и Facebook. Последние американские выборы преисполнены примерами манипуляций. То цензуре подвергается президент США, то просто отдельные люди, то те или иные точки зрения. Получается, и это очень характерно, что вроде бы созданные для свободной коммуникации виртуальные пространства вдруг превращаются в информационные гетто, попытка вырваться из которых карается остракизмом, старым, ещё античным способом избавиться от несогласных. Мне кажется, что именно пространство социальных сетей в первую очередь должно быть цивилизовано и превращено из диких информационных прерий, управляемых по праву сильного модератора, принадлежащего душой и телом собственникам, в область своего рода общественного регулирования. Кстати, хотел бы заметить, что очевидный произвол владельцев социальных сетей должен регулироваться не только законами в отношении собственно социальных сетей, но и производителей оборудования, с помощью которых эти социальные сети эксплуатируются. Общество, частные граждане должны иметь право как создавать любые виртуальные сообщества, так и иметь доступ к сетям, контролируемым обществом как таковым. Если хотите, нужно антимонопольное законодательство в интернете. В каком-то отношении недурно вспомнить пример водопровода. В одну квартиру нельзя провести 100 водопроводов сразу. Следовательно, этот вопрос не есть вопрос чистой конкуренции.
Так или иначе, современные социальные сети – то, что иногда называют Большой пятёркой, – стали очень серьёзным и опасным инструментом верховенства меньшинства над большинством, способом навязывания новых иерархий, слепой и грубой манипуляцией потребителями в пользу часто неведомых заказчиков. В своё время жители молодой ещё Советской России могли воочию наблюдать, как происходит культурная антииерархическая революция, финал которой оказался настолько кровав, что поглотил и большинство тех, кто был вовлечён в антииерархический переворот.
В физике используется понятие квантовых «червоточин», «кротовых дыр», чего-то, что соединяет между собой разные вселенные нелинейным образом. В этом смысле виртуальный и реальный миры, в которых мы теперь обитаем, так же связаны своеобразными червоточинами. В сущности, эти червоточины, или кротовые дыры, – люди и их объединения, они соединяют в некое сложное, запутанное целое человеческую цивилизацию. Путём прокладки упомянутых кротовых дыр. И это делает нынешнюю ситуацию чрезвычайно интересной, но вместе с тем страшно опасной. Сотни миллионов сайтов, агрессивные и манипулятивные социальные сети, попытки медиакратии, которые осуществляют многочисленные, якобы журналистские сообщества, новые, технологизированные и идеологизированные сообщества, стремящиеся к власти, и многое другое делает виртуальный мир конкурентом и угрозой миру реальному. Но в сущности, это борьба братоубийственная, то есть самая опасная из возможных.
Как, повторю, бывало и прежде, мы стоим перед чрезвычайно тревожным вызовом, вызовом глобального конфликта, своего рода глобальной гражданской войны. Она в прямой форме была бы невозможна без нового виртуального мира, мира, в котором нет пока правил, нет границ, нет устоявшихся иерархий, нет даже одного языка. Но развитие носит стремительный характер, и мы можем не успеть за ним, что приведёт к хаосу.
Вызовов очень много. Тут и политическое состояние стран и мира, и взаимное воздействие, и война как таковая. То, что её часть успешно переместилась в виртуальный мир и оттуда бьёт по живым людям, превращая их в трупы, – очевидно. Тут и страшный вызов частной жизни, последствия которого ещё до конца непонятны. Что, например, произойдёт в ближайшем будущем с сексуальными отношениями? Насколько они будут опосредованы виртуальностью? Или что такое насилие в виртуальном мире? Вопросов тьма.
Но самый главный вызов, с моей точки зрения, – это то, что распад информационных иерархий, хаотизация пространства, в котором живёт человечество, может привести к страшным потрясениям, дикому насилию и в дальнейшем – к деградации цивилизации.
На мой взгляд, в связи с этим возникает срочная потребность в самом решительном подходе к принципам регулирования возникшего уже виртуального мира. Иначе мы в самом деле уподобимся кротам, причём слепым, хаотически дырявящим мир, в котором живём. Можно так додырявиться, что всё вообще рухнет.
В начале текста я сопоставлял мощь современных коммуникаций с энергией ядерного оружия. И говорил, что угроза ядерного оружия при всей своей реальности и рисковости в конечном счёте оказалась средством сохранения глобального мира. Новые коммуникации, конечно же, великое благо тоже. Они могут приносить и уже приносят невероятную пользу. Нет даже смысла подробно говорить об этом. Но всё в мире двойственно, амбивалентно. И если упустить момент, особенно с учётом агрессивной и противоречивой натуры человека, можно вместо великого добра увидеть великое, разрушительное зло.
В общем, необходимо мирное сосуществование всех миров.
