Постковидная конфигурация треугольника «США – Китай – Россия» требует пристального внимания. Если ужесточение политики США к Китаю приведёт к сокращению стороны треугольника между США и Россией, это окажет положительное геополитическое воздействие, пишет П.С. Рагхаван, председатель Национального консультативного совета по безопасности (Индия) по итогам дискуссий на XVII Ежегодном заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай», которое прошло с 20 по 22 октября 2020 года в Москве.
Пока преждевременно прогнозировать контуры американо-китайских отношений после пандемии коронавируса. Многие страны захлестнула вторая волна COVID-19, и её экономические и гуманитарные последствия пока до конца не проявились. США находятся на пороге одних из самых важных президентских выборов в новейшей истории, результаты которых повлияют на внутреннюю политику, трансатлантические отношения и отношения как с Россией, так и с Китаем.
Нарастание напористости Китая в Южно-Китайском море, Гонконге, Тайваньском проливе, Синьцзяне и на границе между Индией и Тибетом явно показывает, что Китай решил воспользоваться тем, что мир отвлёкся на COVID-19. Это может бросить долгую и глубокую тень на отношения Пекина с мировым сообществом после пандемии.
С точки зрения Индии, наиболее важной ареной трений между США и Китаем является Индо-Тихоокеанский регион. Нашим российским друзьям не нравится термин «Индо-Тихоокеанский регион», они предпочитают азиатско-тихоокеанский конструкт с его структурами, ориентированными на АСЕАН.
Но Азиатско-Тихоокеанский регион – это геополитическая конструкция времён холодной войны, и его механизмы не включают в себя Индию. Как публично заявил премьер-министр Нарендра Моди, для Индии Индо-Тихоокеанский регион – это географическое пространство, а не стратегия. Девяносто процентов торговли Индии осуществляется через Индийский океан (включая большую часть её энергоносителей), и около тридцати процентов торговых потоков пересекает Малаккский пролив. Его морские ресурсы важны для экономики наших прибрежных штатов. В жизненно важных экономических интересах и в интересах безопасности Индии – предотвратить доминирование какой-либо страны в этом пространстве. Но мы видим, что военные и экономические амбиции Китая движутся в этом направлении.
Это как раз область конвергенции между Индией, США и странами региона, о чём свидетельствует четырёхсторонний диалог (Quad), который дополнительно включает Японию и Австралию. Quad – это не союз; это четыре страны, ищущие стратегию мирного, основанного на сотрудничестве порядка, при котором будут защищены экономические интересы и интересы безопасности всех стран региона. Как достичь равновесия интересов, всё ещё остаётся предметом диалога. Для Индии ясно, что смена режимов или военные средства не являются выходом. Другие страны региона также ясно понимают это. Кооперативный порядок в Индо-Тихоокеанском регионе – это то, чего мы хотим: это переход от биполярной конструкции к многополярной конструкции.
Агрессивное технологическое наступление Китая с его собственной цифровой инфраструктурой, интернет-протоколами, сетями финансовых транзакций и внедрением технологий 5G на основе его проекта «Пояс и путь» может привести к углублению линий разлома между США и Китаем. В своей наихудшей форме это может создать глобальную технологическую биполярность, которая способна повлиять на экономический суверенитет и национальную безопасность других стран. Евразия рискует стать первой ареной этой холодной войны. Предотвратить это – важный императив.
Безопасность Индии чувствительна к приливам и отливам в американо-китайских отношениях и их влиянию на отношения между США и Россией и Россией и Китаем. Постковидная конфигурация этого треугольника отношений требует пристального внимания. Если недавнее двухпартийное ужесточение политики США к Китаю приведёт к сокращению стороны треугольника между США и Россией, это, как очевидно любому стратегическому аналитику, окажет положительное геополитическое воздействие. Этот вывод напоминает идеи Генри Киссинджера о балансе сил 1970-х годов, хотя, конечно, ситуации далеко не идентичны.
Наконец, нам необходимо срочно обратить внимание на трудности мультилатерализма и многосторонних организаций. Быстрый подъём Китая создал то, что министр иностранных дел Индии назвал многополярным миром с биполярными характеристиками. При сегодняшнем политическом, военном и экономическом балансе сил биполярность ещё не предрешена. Полноценная многосторонность – лучшее противоядие от неё. Этот динамичный многосторонний подход должен основываться на представительных институтах. СБ ООН парализован резким разрывом между его постоянными членами. Эта поляризация проникла и в другие многосторонние организации. Но это также подчёркивает несоответствие нескольких игроков своим желаниям доминировать в глобальном дискурсе.
Сейчас мы наблюдаем спор между порядком, установленным послевоенными многосторонними институтами, и порядком, основанным на несколько других правилах. Ни один из них не отражает нынешнего баланса политических и экономических сил и интересов. Если мы не реформируем многосторонние процессы с учётом сегодняшних реалий, мы не сможем предотвратить периодическое возникновение дисфункций. Это и есть реформированный принцип мультилатерализма, о котором премьер-министр Моди говорил на Генеральной Ассамблее Организации Объединённых Наций в прошлом месяце. Мы можем и должны использовать факторы, вызванные COVID-19, для решения этой проблемы.
