Люди и страны гонятся за мощью, потому что им кажется, что обладание ей приносит огромное удовольствие. По крайней мере, что это намного лучше, чем чувствовать себя слабым. Испытывать боль. Быть униженным. Подчиняться несправедливым требованиям более сильных. О проблемах измерения национальной мощи пишет независимый эксперт Карл Хён.
На первый взгляд кажется, что психология далека от мира сухой статистики с её бескрайними кладбищами чисел в таблицах и базах данных. Но это не так. Психология всеобъемлюща. Её вселенная может предложить неисчислимое количество чисел. И почти все они никого не интересуют. Причина количественной оценки одних частей и аспектов этого мира, а не других, основана на мотивации. На том, что мы считаем важным и чего хотим достичь с помощью цифр.
Одной из исторических основ статистики являются азартные игры. Оценка вероятностей. Попытки измерить и использовать эти вероятности в своих интересах. Другой корень, уходящий в прошлое на тысячи лет, состоит из бюрократических данных о населении, торговле, имуществе – всех тех сведений, которые государство считает полезными для управления. Эти два корня статистики объединяются при оценке силы, когда речь идёт о войне. Есть мнение, что, если бы национальную мощь можно было бы точно оценить, войн было бы меньше, поскольку правители и элиты предпочитают не вступать в заведомо проигрышные конфликты.
Мы все активно занимаемся оценками мощи, когда смотрим на войны, происходящие в данный момент. Например, анализируя продолжающиеся боевые действия между силами Тыграя и Эфиопии, мы сразу выясняем и сравниваем население и территорию и количество солдат. Мы также смотрим на менее поддающиеся количественной оценке факторы – историю и идеологию, чтобы получить представление о том, насколько решительны обе стороны в конфликте.
Говоря об измерении мощи, Аристотель утверждал, что именно количество воинов увеличивает мощь города-государства (полиса). Число рабов и ремесленников здесь играет меньшую роль. Он мудро предостерегал – и это предостережение актуально до сих пор, – что не следует путать размер города-государства с его величием (мощью).
Многие выдающиеся специалисты во многих областях человеческих знаний обрабатывали статистику по разным странам, чтобы вывести формулы мощи. Проблема в том, что за этим ничего не следовало. Никто не выяснял, какие формулы лучше, а какие хуже – и по каким причинам. Не было ни предварительных критериев, ни выводов. До того, как в 2011 году «Геополитика и измерение национальной мощи» была представлена в качестве кандидатской диссертации, по этой теме не существовало ни одной обобщающей работы.
Основная проблема заключается в том, что подавляющее большинство формул государственной мощи основано исключительно на произвольных определениях экспертов, которые их разработали. Неудивительно, что многие эксперты считают лучшей собственную формулу, наряду с собственной или любимой теорией. Это часто сопровождается подчёркиванием личного опыта, если таковой имеется (аргумент от авторитета). Попытки выдавать субъективность и произвольный метод за компетентность убеждают немногих. В результате общепринятой формулы или индекса так и не появилось.
Составной индекс национального потенциала (CINC) Дэвида Сингера, разработанный в 1972 году, является самым близким к общепринятому индексу мощи из всего, что у нас есть. Однако многие считают, что он серьёзно устарел в ряде аспектов.
При этом некоторые эксперты забывают или предпочитают игнорировать, что смысл цифр в том, что их можно проверить. В противном случае они просто не нужны, и каждый может сам ранжировать страны по своему вкусу. Беда не в том, что исследователям, пытающимся измерять национальную мощь, не хватает знаний или академического веса.
Тем не менее, независимо от того, является ли подход изначально более произвольным или менее произвольным, эксперт в конечном итоге вычисляет результаты по собственной формуле. И обычно цифры выглядят вполне убедительными в отношении некоторых важных стран, но совершенно неубедительными в отношении других, не менее важных. Одно из предложенных решений состояло в том, чтобы использовать больше переменных – в идеале все, которые может предложить страновая статистика. Но пока эти попытки не исправили дело. Бритву Оккама никто не отменял.
Спорным вопросом является роль психологического как фактора национальной мощи. Речь идёт о роли массовой психологии в контексте общества и культуры. Обычно считается, что двумя основными столпами национальной мощи являются экономика и армия. Монисты («материалисты») склонны полагать, что психологическое в достаточной мере учитывается более осязаемыми экономическими и военными данными. Дуалисты («утверждающие дихотомию разума/материи») предпочитают подчеркивать волю людей к борьбе за национальные цели – и особенно их долговременную готовность за эти цели страдать.
В 1963 году Малкольм Икс заявил в своей речи: «СМИ – самая могущественная сила на земле. У них есть власть делать невиновных виновными и виновных – невиновными, и это большая мощь. Потому что они контролируют умы масс».
Обычно мощь и психологическое (или социологическое) измерение кажутся неразрывно связанными. Можно попытаться вычесть из мощи психологическое и затем назвать это «потенциалом». В ряде случаев такое разграничение бывает перспективным как в концептуальном плане, так и при применении формулы мощи.
Проблема в том, что при сосредоточении внимания на собственно потенциале игнорируется психологическое. С другой стороны, последовательное включение собственно психологии в уравнения национальной мощи способно привести к тому, что оценки национальной мощи будут всё время колебаться не менее резко, чем курсы акций на фондовой бирже.
Людвиг Эрхард, канцлер Германии с 1963 по 1966 год, заметил: «В моих глазах мощь всегда бесплодна. Она опасна, жестока и в конечном счёте даже глупа». Его разочарование небезосновательно, но мощь является слишком важной частью нашей реальности, чтобы просто осуждающе закрывать на неё глаза. В конце концов, при некоторых обстоятельствах все мы можем оказаться чьими-то противниками. И в таком случае уметь измерять и понимать это «глупое и опасное» явление может быть очень полезно.
