ЕС пока не в состоянии занимать самостоятельную стратегическую позицию и мешает занимать её Франции. Теперь Париж стратегически зависим от США, и такое положение только усиливается внешним вмешательством. При этом антиуниверсалистская идеология Соединённых Штатов прямо угрожает французской социальной и культурной модели, пишет Жак Сапир, профессор экономики Парижской Высшей школы социальных наук и МГУ имени М.В.Ломоносова.
Французская дипломатия переживает самый настоящий экзистенциальный кризис, связанный с тем, что американская внешняя политика серьёзно недооценивает важности Франции. Париж считал, что, интегрировавшись в глобальный мир и превратив Европейский союз в реальную силу, он сможет вернуть себе способность, значительно уменьшившуюся с 1980-х годов, влиять на мировые процессы. Но этого не случилось. ЕС пока не в состоянии занимать самостоятельную стратегическую позицию и мешает занимать её Франции. Теперь Париж стратегически зависим от США, и такое положение только усиливается внешним вмешательством. При этом антиуниверсалистская идеология Соединённых Штатов прямо угрожает французской социальной и культурной модели.
Впрочем, Франция по-прежнему представляет интерес для США. Не следует забывать, что она и Соединённое Королевство остаются единственными западными ядерными державами за пределами Соединённых Штатов. Кроме того, Франция – одна из немногих стран в Европейском союзе, которые поддерживают значительный уровень оборонных расходов. Вдобавок в ЕС почти нет других стран, чьи войска имеют реальный боевой опыт и могут быть быстро развёрнуты на зарубежном театре военных действий. Таким образом, Франция представляет собой важный фактор для американской политики в Европе, однако некоторым французским политикам хотелось бы большего.
Чтобы понять текущие события, нужно вернуться назад. С 1966 года Франция, оставаясь членом НАТО, вышла из структуры единого командования. Она также решительно выступала против американской политики в Азии. Но сегодня роль Франции уже не та, которой она была с 1960-х до конца 1980-х годов. В те годы Франция играла ключевую роль в обеспечении европейской безопасности. Это было связано как с её способностью использовать свою ядерную мощь, заставлявшей советских руководителей воспринимать Францию как дополнительный фактор неопределённости в случае конфликта, так и с её выходом из единого командования НАТО, не позволявшим США в полной мере использовать Западную Европу против СССР. Однако политика национальной независимости Франции, проводившаяся от генерала де Голля до Жоржа Помпиду и Валери Жискара д'Эстена начала давать сбои при Франсуа Миттеране. Геополитическая мощь Франции была эквивалентом возросшей в те же годы экономической мощи Германии. Свою относительную экономическую слабость Франция уравновешивала своим геополитическим положением. Также важно отметить, что два крупных проекта, считающихся «европейскими», – Airbus и Arianne – возникли в рамках франко-германского сотрудничества, которое развивалось с 1970-х годов. В число причин изменений, произошедших в конце 1980-х годов, входили, конечно, воссоединение Германии и распад Советского Союза, резко изменившие всю европейскую геополитику.
Соединённые Штаты прекрасно понимали эту ситуацию. По их мнению, стратегическая автономия Франции, политика «национальной независимости» серьёзно ограничивали их возможности в Европе и за её пределами. Они хотели приручить французов ещё с 1970-х годов. И надо признать, что они добились своих целей. Решение президента Саркози вернуться в структуру единого командования НАТО в марте 2009 года сыграло ключевую роль в этом отношении. Решение президента Жака Ширака не последовать за США во вторжении в Ирак в 2003 году, которое на мгновение ознаменовало разделение между «проамериканской» Европой и Европой, более озабоченной своими интересами, оказалось возможным только благодаря тогдашнему особому положению Франции в НАТО. За Францией последовала Германия, которая входила в структуру единого командования. Однако Германия могла сказать, что она взяла пример с Франции.
Соединённые Штаты не ошиблись, заявив о своём желании «простить» Германию, но «наказать» Францию. Ситуация 2003 года, естественно, канула в лету с решением Николя Саркози от 2009 года о возвращении Франции в структуру командования. Оно аргументировалось тем, что это вернёт Франции возможность влиять на принятие решений в НАТО и, косвенно, в Соединённых Штатах. Но это была иллюзия.
Франция стала заложницей политики США, которая часто оказывается беспорядочной и необоснованной. Мы можем увидеть это в связи с падением Каддафи. Соединённые Штаты использовали европейские страны, в основном Францию и Италию, для осуществления политики, практически аналогичной той, которую они проводили в Ираке. В результате произошли события, которые вполне можно было предвидеть. Физическое устранение Каддафи привело к хаосу в Ливии, который сильно сказывается на странах северного Средиземноморья. Побережье Ливии стало отправной точкой для неконтролируемого миграционного потока, представляющего серьёзную проблему безопасности, прежде всего для Италии.
Вопрос в том, почему же Франция дала Соединённым Штатам то, что они хотели.
Была, конечно, идеологическая составляющая. Сочетание краха постголлистского консенсуса во Франции, который олицетворял президент Ширак, и восхищение американской неоконсервативной идеологией вызвали настоящий сдвиг парадигмы, приведший к избранию Николя Саркози. Но этот идеологический сдвиг, каким бы важным он ни был, не объясняет всего, что произошло.
Важную роль также сыграла одна проблема, редко упоминаемая публично, но крайне значимая для французской элиты. Эта проблема – экономический и политический вес Германии, усиленный воссоединением, которое вернуло Германию в самое сердце Европы. Ведь Германия находилась на периферии с точки зрения геополитики, пока существовал раскол между Западной Европой и Европой, в которой доминировал СССР. Росту влияния Германии способствовало также введение евро, вопиюще игравшее на руку Берлину, что частично признал нынешний президент Франции.
Это объясняет стратегическое сближение с Соединёнными Штатами, которое Франция предприняла во время президентства Саркози. Однако это сближение было асимметричным. Соединённые Штаты почувствовали опасения Франции, но они также, несомненно, поняли, что Париж оказался в тупике. Поэтому они согласились на сближение, но ничего не дали взамен, тем самым подтолкнув Францию на путь ещё более полной вассализации. Они смогли это сделать, ибо у них были сильные идеологические союзники в самой Франции, как справа, так и слева. Им оставалось только разрушить и окончательно подчинить себе промышленность Франции, как мы видели в деле Alstom, и заставить французский военный потенциал играть вспомогательную роль для США, как это можно наблюдать в настоящее время в Африке. Отметим, что с приходом в Белый дом Джо Байдена во Франции улучшился идеологический климат в отношении США, чем Вашингтон не преминет воспользоваться.
Американцы понимают, что у них будут развязаны руки, пока Франция не найдёт решения германской проблемы.
