Неопределённость, возникшая с распространением COVID-19, не переносит страны в качественно другую реальность, но может дать толчок к пересмотру устоявшихся правил игры. На этом фоне дальнейшее развитие интеграции в рамках ЕАЭС, участие в инициативе «Пояс и путь», ШОС и других наднациональных проектах требует ещё более тщательной проработки и тесного взаимодействия. Для Москвы и Нур-Султана стратегически важным становится умение адаптироваться и управлять изменениями на внешнеполитическом уровне, пишет исполнительный директор Казахстанского совета по международным отношениям Искандер Акылбаев по итогам Российско-казахстанской конференции, которую Валдайский клуб провёл 28 мая совместно с Казахстанским советом по международным отношениям.
С начала 2020 года на международные процессы обрушился «идеальный шторм». Продолжающийся кризис на Ближнем Востоке, трения вокруг ОПЕК и резкое падение цен на нефть, обострение отношений между США и Китаем, растущая дилемма контроля над вооружением – все эти процессы происходят на фоне глобальной пандемии COVID-19. Вспышка коронавируса заставила мировое сообщество и государства «самоизолироваться» и ещё раз убедиться в значимости цифрового измерения и необходимости структурных реформ государственного управления. Впервые привычный режим международных отношений и дипломатии переведён в режим «без рукопожатий». Саммиты (G20, G7) проходят в формате онлайн, что может оставлять чувство недосказанности и недопонятости во время переговоров, создавая для политических лидеров «трудности перевода». У «зумпломатии» есть свои ограничения.
Для Казахстана, России и всего евразийского пространства в целом происходящие международные и внутренние процессы являются тестом на прочность. Неопределённость, которая возникла с распространением COVID-19, не переносит страны в качественно другую реальность, но может дать толчок к пересмотру устоявшихся правил игры. На этом фоне дальнейшее развитие интеграции в рамках ЕАЭС, участие в инициативе «Пояс и путь», ШОС и других наднациональных проектах требует ещё более тщательной проработки и тесного взаимодействия даже в формате онлайн. В этом контексте нарастающее долгосрочное противостояние между Китаем и США будет создавать новые тренды и косвенное напряжение в регионе. К тому же в фокусе внимания региональных игроков будут оставаться «афганский фактор» и продолжающая турбулентность. В связи с этим для Москвы и Нур-Султана стратегически необходимо умение адаптироваться и управлять изменениями на внешнеполитическом уровне.
Следовательно, дальнейший расклад сил и изменение отношений между Вашингтоном и Пекином будут краеугольным фактором международного баланса. Так, 20 мая текущего года Белый дом официально опубликовал доклад «Стратегический подход США к Китаю», позиционируя Пекин в качестве долгосрочной угрозы. Примечательно, что выпуск в свет данного документа практически совпал по времени с проведением ежегодной сессии высшего совещательного органа – Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая и ежегодной сессии Всекитайского собрания народных представителей – высшего консультативного и законодательного органа Китая. Сессии, прошедшие 21–22 мая 2020 года, определили дальнейший вектор китайской внутренней и внешней политики. Большую роль в ней будет играть политика по отношению к Вашингтону. Стоит отметить, что недавние мелкие стычки на границе Китая и Индии, принятие нового законопроекта КНР по защите национальной безопасности Гонконга, санкции США по 33 китайским компаниям, связанные с ситуацией в Синьцзяне, демонстрируют остроту двусторонних отношений.
Важной также будет роль России, а именно дальнейшие действия Москвы в случае продолжающегося ухудшения отношений между Пекином и Вашингтоном. Будет ли это позиция «нейтральной силы», идеологически поддерживающей Китай? В экспертных кругах и кулуарах люди понимают, что Пекин не стремится иметь союзников или заключать альянсы, предпочитая партнёрство. Однако последние выпады и заявления администрации президента США Дональда Трампа касательно контроля над вооружениями сигнализируют о желании встроить Китай в новую архитектуру военной безопасности.
Важно подчеркнуть, что, несмотря на COVID-19, спад мировой экономики и общие проблемы пандемии, международная политика вступила в очень важный переговорный процесс. Основная тема – контроль над вооружениями, где ключевыми акторами являются Россия, США и Китай. Так, 5 февраля 2021 года истекает срок российско-американского Договора о мерах по сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ-3). Данное соглашение предусматривает сокращение ядерных боезарядов до 1550 единиц, межконтинентальных баллистических ракет, баллистических ракет подводных лодок и тяжёлых бомбардировщиков до 700 единиц.
В начале мая 2020 года специальный представитель президента США по контролю над вооружениями Маршалл Биллингсли заявил, что для продления или подписания нового Договора СНВ необходимо подключить также Китай. Пекин ответил, что он не намерен участвовать в трёхсторонних переговорах по контролю над ядерным вооружением. Как любой опытный переговорщик, президент Трамп целенаправленно и максимально повышает ставки, предлагая новые условия сделки, стремясь поставить партнёра в неудобную позицию и оказать давление. Маловероятно, что Китай можно будет подключить к переговорам таким образом. Однако стремление США включить Китай в систему военного контроля, помимо навязывания торговых войн и high-tech соперничества, говорит о том, что страны Евразии ждёт очень сложный геополитический период.
В свою очередь, Казахстан входит в новый этап политической и социально-экономической трансформации. Обозначенная модернизационная повестка актуализирует необходимость конструктивного переосмысления внешней политики страны, формируя при этом консолидирующие нарративы. В этом контексте новая Концепция внешней политики Казахстана на 2020–2030 годы, должна быть отражением «проактивной мультивекторности», обозначающий новый этап взаимодействия Казахстана с ключевыми стратегическими партнёрами и международным сообществом в целом.
Одним из этих нарративов может стать концепция инклюзивной безопасности – всеобъемлющей ответственности в Евразии. Следует отметить, что традиционно вопросы региональной безопасности рассматривались через призму «больших сил» (Китай, Россия, США), где ответственность за сферу военно-политической безопасности брали на себя ключевые региональные игроки. Такой подход во многом ограничивает пространство для политического манёвра странам Центральной Азии, предопределяя им нишу объекта, а не субъекта международных отношений. Оптимальным вариантом выглядит построение «инклюзивной безопасности», в рамках которой все страны евразийского пространства будут включены в процесс выработки общих мер и видения в сфере безопасности.
Если говорить о новых трендах, то пандемия коронавируса заставила мировое сообщество и государства убедиться в значимости цифрового измерения. Постоянные сдвиги в сфере новых технологий серьёзно влияют на структуру международных отношений. США и Китай конкурируют за 5G и создают прецедент технологической гонки. Так, по прогнозам Alibaba Group, Китай должен стать мировым лидером в сфере AI (искусственного интеллекта) до 2050 года, обогнав США по этому показателю. Совсем недавно Герман Греф высказался о том, что наступил закат эпохи программистов, указывая на рассвет «искусственного интеллекта» и «больших данных». В этом контексте боязнь остаться на обочине глобальных трендов заставляет страны и общества адаптироваться под новые реалии. Соответственно, Казахстан и Россия должны выстраивать собственную цифровую повестку, включающую диверсификацию экономики, торговые отношения, социальные изменения, а также вопросы безопасности.
Внешняя политика и дипломатия в традиционном понимании тоже трансформируются. Facebook и Twitter уже стали новыми инструментами взаимодействия и политической жизни. Вместе с тем на фоне неопределённости многие государства интригует возможность заглянуть в будущее. Дроны перестали быть новшеством, 3D принтеры строят дома, поколение, родившееся после 2000 года, не представляет себя вне Сети. Интернет выстраивает новые правила, порождает новых авторитетов и виртуальных кумиров. В новой реальности страны могут отправлять послов с дипломатической миссией в глобальные корпорации, такие как Google.
Феномен коронавируса обозначил необходимость структурных реформ и модернизации государственного аппарата и стандартов ведения бизнеса, а также повышения уровня образования и медицинских услуг. На этом фоне идёт смена поколений в политике и в обществе, значительная активизация гражданского общества на разных уровнях, а именно вовлечённости населения во внутриполитические и общественные процессы. В результате всё это формирует новые тренды, ожидания и запросы у населения, в том числе на выстраивание «нового общественного договора».
Данные процессы во многом ускоряются в условиях цифровизации общественной жизни, влияния социальных сетей, масс-медиа и активности молодёжи. На фоне глобального карантина свой тест на прочность проходит концепция «слышащего государства», выдвинутая главой Казахстана Касым-Жомартом Токаевым и направленная на улучшение диалога между государством и обществом.
В целом успешный ответ на вызовы пандемии COVID-19 и международной турбулентности будет всецело зависеть от умения конструктивно выстраивать диалоговую площадку и понимать запросы населения как в Казахстане, так и России. Это становится стратегической необходимостью не только для повышения эффективности государственной политики по выходу в посткарантинный мир, но и для будущего развития стран.
