«Больше государства» – лейтмотив наступающего года. Не международные институты, не корпорации, не неправительственные организации стали агентами борьбы с пандемией. Именно от государств граждане ждут эффективных мер защиты и гарантий от экономических потерь. Государства привносят в борьбу с пандемией свойственный им дух национального эгоизма и борьбы за первенство. Тенденцией нескольких последних лет было возвращение национализма, протекционизма и великодержавного соперничества с опорой на силу и борьбой за влияние. Пандемия только укрепляет эту тенденцию, пишет Андрей Сушенцов, программный директор клуба «Валдай».
Можно выделить пять наиболее заметных трендов наступающего года. Во-первых, за исключением войны в Нагорном Карабахе, пандемия не провоцирует обострение вооружённых конфликтов в мире в целом. В Донбассе сохраняется относительное перемирие. В Сирии нерв политической борьбы перешёл с полей сражений в дипломатические кабинеты. В Ливии прекращены боевые действия, установлено перемирие. Нет угрозы обострения ситуации вокруг Северной Кореи. Вооружённые и политические провокации продолжаются: турецкие манёвры в Средиземном море, убийство главного иранского физика-ядерщика Мохсена Фахризаде, странная история с Навальным. Но дипломатия пока справляется со своей основной задачей – предотвращать войны.
Второй ключевой тенденцией станет усугубление внутриполитического кризиса в США. Джозеф Байден начнёт своё президентство, унаследовав не только коронавирус и его экономические последствия, но и низкую легитимность в глазах половины населения. Он въедет в Белый дом без перспектив провести через законодательные и судебные органы какие-либо из щедро розданных им обещаний, кроме косметических, таких как возвращение в Парижское соглашение по климату или Всемирную организацию здравоохранения.
В российско-американских отношениях ждём привычного: нового всплеска информационной войны и политических провокаций против России, авантюр со стороны Украины, Польши, Грузии или других стран, надеющихся заслужить одобрение новой американской администрации или просто привыкших извлекать преимущества из российско-американской конфронтации. Слишком многие игроки в мире сделали ставку на противостояние Москвы и Вашингтона. Работа по выведению отношений из кризиса требует длинного горизонта планирования, которого у американского руководства сейчас нет.
Третьей тенденцией станет реализация Германией «зелёной сделки», результатом которой станет новый экономический и экологический ландшафт ЕС при доминирующей роли немецкого бизнеса, который завяжет на себя большую часть производственных стандартов. Это добавит трудностей в германо-российские связи, которые основаны на взаимопонимании в области традиционной энергетики. Период «особых» отношений между двумя странами остался в прошлом – изменились рамочные условия. Германия не хочет выступать «адвокатом» России перед Западом, в то время как Москве уже не требуются услуги по такому заступничеству.
России и Германии предстоит период основательной перестройки отношений на базе собственных интересов. В Берлине вспоминают о «новой восточной политике» канцлера Вилли Брандта как о примере позитивной стратегии развития отношений с Россией, однако последние события показывают, что нынешний «историзм» дискуссии о российско-германских связях нуждается в ревизии.
Четвёртым международным трендом станет внешнеполитический активизм Турции. В ноябре 2020 года по итогам войны в Нагорном Карабахе при активном вовлечении Турции был сформирован новый статус-кво в регионе, укрепилась стратегическая связка Анкара – Баку, брошен вызов России как ведущей силе на Кавказе, а перспективы экспорта ближневосточной нестабильности с помощью перемещения турецких прокси-сил из Сирии в Азербайджан создали непростые коллизии в турецко-иранских отношениях.
Растущие турецкие амбиции будут создавать для Москвы непростые дилеммы уже в ближайшем будущем. Созданы возможности для выхода Турции на Каспий и расширения её деятельности и влияния в Центральной Азии. На черноморском направлении возрастают риски в контексте наращивания связей Анкары и Киева. На Украине поверили во всепобеждающую мощь турецких беспилотников и раздумывают о применении их в Донбассе. Значительно выросший в этом году украинский военный бюджет позволяет траты и подталкивает политическое руководство страны к применению армии. Укрепление турецких позиций в Азербайджане откроет также возможности для расширения присутствия Анкары в Грузии.
Наконец, пятым магистральным трендом станет повсеместная «инфодемия». Пандемия оказалась накрепко увязана с цифровизацией быта граждан. Информационные технологии не только доказали своё социальное значение, но и вызвали новую волну подозрений – как со стороны граждан, так и со стороны государств. Реакцией на угрозу стало ужесточение контроля над распространением информации.
Эпидемии всегда сопровождались слухами: преуменьшающими опасность или преувеличивающими её, предлагающими чудодейственные средства и обвиняющими власти в махинациях. В доиндустриальную эпоху эти слухи распространялись на рыночных площадях, сейчас они распространяются в социальных медиа. И тогда, и сейчас государства видели в слухах угрозу, а в их пресечении – одну из важных противоэпидемических мер.
В 2021 году мы увидим ещё больше инициатив по ограничению свободы высказывания в интернете, ещё больше примеров давления правительств на социальные медиа. В свою очередь, социальные медиа будут всё сильнее давить на пользователей, подсказывая им «правильные» трактовки событий. В следующем году мы, вероятно, станем свидетелями того, как сильнейшие государства всё энергичнее будут подчинять себе рынок информационных технологий и как, в свою очередь, крупнейшие игроки IT-рынка будут усиливать влияние на наиболее слабые государства.
