Отказ от российских поставок энергоресурсов обозначил завершение роста благосостояния простых европейских граждан, наблюдавшийся последние тридцать лет. Оттого призывы европейских политиков к экономии электроэнергии и топлива – абсолютно беспрецедентны для европейского обывателя, который скорее будет винить в происходящем своё правительство, а не «инфляцию Путина». С наступлением зимы ситуация будет лишь ухудшаться, полагает Андрей Сушенцов, программный директор клуба «Валдай».
Новая международно-экономическая реальность, в которой оказалась Россия после 24 февраля, существует уже полгода. Анализ произошедшего за это время наводит на несколько мыслей.
Расчёт западных стран заключался в нанесении внезапного и сокрушительного ущерба российской экономике, который заставил бы Москву пересмотреть свои внешнеполитические приоритеты. Можно с уверенностью сказать, что многие политики на Западе не ожидали, что этот кризис будет продолжительным; скорее предполагалось, что внутри России реакция западного сообщества найдёт сочувствующий отклик среди населения, а санкциями удастся поспособствовать дестабилизации страны, что приведёт к смене политического курса Москвы. В обоих случаях цели не были достигнуты.
Парадоксально, но Запад хорошо осведомлён о том, что санкционное давление на государство с целью изменить его политический курс обречено на провал. Исследователям известно немало случаев применения санкций с целью изменить политический курс страны. С целью дестабилизации режимов санкции введены против Кубы, Венесуэлы, КНДР и Ирана. Во всех случаях они не достигли своих целей: государства с разной степенью эффективности справляются с внешнеполитическим давлением, а в каких-то случаях (Куба и Иран) санкции не помешали проведению этими странами активной внешней политики. Более того, санкции лишь создали дополнительный источник легитимности для их национальных правительств.
Исторические примеры также не должны вселять современным архитекторам санкций оптимизм. Например, Россия и ранее сталкивалась с давлением международного сообщества, целью которого была дестабилизация, а на некотором временном промежутке и ликвидация режима. В случае Советской России (1917–1922) посредством экономической блокады и дипломатической изоляции страны Антанты стремились фактически ликвидировать большевистский режим, который они считали неустойчивым. Не добившись успеха перед эффективной тактикой большевиков (направленной на постепенное расширение сотрудничества, с одной стороны, со странами, незаинтересованными в блокаде, а с другой – с национальными финансово-экономическими игроками на Западе), государства Запада перешли к признанию советского правительства. Большой дискуссионный вопрос сохраняется в отношении ЮАР – стали ли именно экономические санкции (которые Претория успешно обходила) или неэффективная экономическая модель самой ЮАР первопричиной падения режима апартеида в 1994 году.
Пожалуй, бесспорным примером успешности санкционного давления является изменение внешнеполитической стратегии Ливии, включая отказ от оружия массового поражения и ракетной программы. Не имея ни технологий, ни инвестиций для развития собственного нефтяного сектора, составляющего основу экспортного потенциала Триполи, страна была вынуждена отказаться от своей внешней политики в 2003 году. Однако Россию 2022 года трудно сопоставлять с Ливией 1996 года – момента наибольшего внешнеполитического давления на правительство в Триполи.
Знание истории не уберегло архитекторов санкций от банальных просчётов. Например, общественная поддержка президента В. Путина сегодня превышает 80 процентов. Запад также ошибся в своих оценках способности России противостоять санкциям экономическими мерами. Россия сохранила финансовую устойчивость, перешла на расчёты за минеральное топливо в национальной валюте, активно интегрирует собственную платёжную систему с другими национальными системами. В планах – переход к цифровой валюте, в том числе при расчётах с контрагентами, «отменить» которые санкциями невозможно. России удаётся диверсифицировать поставки нефти и газа на мировой рынок. Запад заморозил часть российских финансовых активов, Россия в ответ заморозила часть западных активов на своей территории. Планомерный отказ Запада от российских энергоресурсов пока приводит лишь к взрывному росту цен на них с неясной перспективой замещения ушедших трубопроводных поставок на сжиженный природный газ.
Стратегический просчёт архитекторов санкций заключается и в том, что по окончании военного кризиса Запад получит гораздо более полицентричную систему, нивелирующую эффект консолидированного санкционного давления. В связи с этим показательны отношения России со странами Востока – Китаем и Индией, которые, несмотря на видимое подыгрывание санкциям, не спешат их соблюдать. Эти две страны – важные партнёры для Москвы потому, что они являются экономическими центрами в Азии. Своё значение во внешнеполитическом ориентире России сохраняет Иран, который выстраивает самостоятельный внешнеполитический курс на протяжении десятилетий, имеет богатый и наиболее эффективный опыт обхода санкций. Иран значим для Москвы в качестве соавтора общей инфраструктуры противодействия санкциям. Турция, хотя и является членом НАТО, не вводит санкции против России, а скорее служит платформой для дипломатического взаимодействия между сторонами.
Но есть и более серьёзных промах, последствия которого ещё не дали о себе знать в полном объёме. Отказ от российских поставок энергоресурсов обозначил завершение роста благосостояния простых европейских граждан, наблюдавшийся последние тридцать лет. Оттого призывы европейских политиков к экономии электроэнергии и топлива – абсолютно беспрецедентны для европейского обывателя, который скорее будет винить в происходящем своё правительство, а не «инфляцию Путина». Последствия налицо: в Европе череда политических кризисов с последующей сменой правительств. С наступлением зимы ситуация будет лишь ухудшаться. В этом состоит, пожалуй, наиболее значительный просчёт Запада, полагавшего, что время на его стороне.
