России нет необходимости копировать меры «зелёной» политики ЕС, независимо от того, являются ли они экономически целесообразными, эффективными и соответствуют ли они внутреннему рынку и национальным целям страны. Массовые субсидии на солнечную и ветровую энергию могут оказаться менее эффективными как с точки зрения климата, так и с точки зрения экономики, чем простое повышение энергоэффективности и увеличение использования газа и водорода в производстве электроэнергии. Российские компании не должны просто «импортировать» подходы ЕС к управлению углеродными выбросами – вместо этого они должны использовать инструменты дипломатии и связи с общественностью, чтобы их опасения были услышаны регулирующими органами в Брюсселе, Вашингтоне и Пекине, пишет эксперт Валдайского клуба Данила Бочкарёв.
Для российской промышленности становится всё сложнее игнорировать драматические изменения, меняющие глобальный энергетический ландшафт. Зелёный курс, предложенный в декабре 2019 года, направлен на превращение Европы в первый «климатически нейтральный» континент за счёт сокращения выбросов парниковых газов (ПГ) на континенте до нуля к 2050 году. Президентство Байдена вернуло проблему изменения климата в федеральную повестку дня как никогда ранее. В сентябре 2020 года лидер КНР Си Цзиньпин пообещал, что к 2060 году Китай станет углеродно-нейтральным.
Проблема регулирования усугубляется тектоническим сдвигом, происходящим в финансовом мире. В последнее время инвестиции, связанные с ESG превзошли показатели «традиционного» финансирования, и компаниям приходится доказывать свои «зелёные» достижения, чтобы привлечь инвесторов. В 2020 году ESG ETF привлекли 85 миллиардов долларов в США и Европе. По состоянию на сентябрь 2020 года активы, хранящиеся в устойчивых фондах, достигли 1,2 триллиона долларов, а в конце января 2021 года фонд национального благосостояния Норвегии сократил до нуля свое участие в капитале международных нефтяных компаний.
В декабре 2020 года ОАО «РЖД» разместило социальные еврооблигации (ESG) для финансирования социальных проектов в таких областях, как транспортная доступность, здравоохранение, образование и помощь при стихийных бедствиях. Генеральный директор компании Олег Белозёров объявил, что инвестиционный фонд PIMCO с оборотом 2 триллиона долларов США отказался, несмотря на первоначальный интерес, от покупки облигаций РЖД, поскольку более 50% грузооборота компании составляют углеродные товары. Таким образом, соблюдение стандартов ESG становится новой проблемой для российских компаний, привлекающих международное финансирование.
Москву часто обвиняют в «климатическом бездействии», но это не совсем так. Так, например, власти предложили ограничить выплату дивидендов для разрушающих природу компаний. Кроме того, правительство России внесло в Государственную Думу законопроект о выбросах парниковых газов с обязательной отчетностью по выбросам. Также планируется создание национальной системы торговли квотами на выбросы и налоговых льгот для реализации экологических проектов. И, наконец, Арбитражный суд Красноярского края наложил рекордный штраф в размере 146,18 миллиарда рублей (1,62 миллиарда евро) на «Норникель», крупнейшего в мире производителя никеля и палладия, создав, таким образом, прецедент для возбуждения судебного иска против компаний, наносящих ущерб окружающей среде.
Российская промышленность уже предприняла ряд шагов по сокращению своего углеродного следа, но, к сожалению, эти меры мало известны широкой общественности, особенно за пределами России. Кроме того, «Газпром» занимает 5-е место в рейтинге RAEX ESG Rating 2021 (категория «экология») среди добывающих компаний России, уступая только «Лукойлу». Компании также удалось добиться почти «нулевых» выбросов метана – сильного парникового газа – от своей деятельности. Утечка метана у «Газпрома» составила 0,34% от объёма газа по цепочке создания стоимости. Эти цифры сопоставимы с результатами Equinor (0,3%), норвежской компании, известной своими высокими экологическими стандартами, и значительно ниже среднего показателя по газу, распределяемому и потребляемому в Европе (0,6%). Углеродный след производственной деятельности «Газпрома» (315 кг CO2-экв. / Бнэ) – один из самых низких среди энергетических компаний после Chevron (358 кг CO2-экв. / Бнэ) и ExxonMobil (353 кг CO2-экв. / Бнэ). Компания также инвестирует в производство низкоуглеродной/безуглеродной метано-водородной смеси и «голубого» водорода из природного газа.
«Росатом» расширяет совместное предприятие с Газпромбанком, чтобы увеличить мощность ветроэнергетики до 1 ГВт. В планах компании также запустить заводы по производству водорода и запустить водородную силовую установку с 2024 года.
Производитель алюминия «Русал» предлагает продукцию с низким углеродным следом (Allow) и поставил перед собой цель обеспечить не менее 95% безуглеродной электроэнергии в производстве алюминия к 2025 году.
С 2003 года ОАО «РЖД» сократило свой углеродный след на 85%. Более половины железнодорожной сети в настоящее время электрифицировано, на электрической тяге перевозится 85% пассажиров и 87% грузов. РЖД также претендует на звание самой эффективной железнодорожной компании в мире. Но не будем забывать, что «зелёные» достижения РЖД являются наследием проектов советской эпохи – масштабной электрификации железных дорог в 1970-х и 1980-х годах.
Российские компании не должны просто «импортировать» подходы ЕС к управлению углеродными выбросами – вместо этого они должны использовать инструменты дипломатии и связей с общественностью, чтобы их опасения были услышаны регулирующими органами в Пекине, Брюсселе и Вашингтоне. Первый шаг сделан – российские предприятия или бизнес-ассоциации («Русал», НЛМК, Ассоциация «Российская сталь») приняли участие в общественных консультациях по углеродному «налогу» на экспорт в ЕС, но это участие должно быть более широким и активным. Устойчивая экономика имеет значение для России, но чрезмерное инвестирование в раздутый финансовый или регуляторный «зелёный» пузырь было бы совершенно нелогичным.
