Как климатическая повестка изменит наш образ жизни

Ещё недавно казалось, что проблемы изменения климата заботят лишь узкий круг учёных и активистов – защитников природы, но сегодня климатическая повестка прочно вошла в нашу жизнь. Как мы показали в первых двух частях проекта «Климат и политика», климатическими вопросами вплотную занимаются политики и бизнесмены. Третья часть посвящена тому, как изменение климата и усилия по борьбе с ним трансформируют общества. 

Летом 2010 года почти каждый день приносил новый температурный рекорд за всю историю наблюдений в том или ином российском городе. 28 июля в якутском Оймяконе, известном как один из «полюсов холода», было зафиксировано 34,6 градуса по Цельсию, а 1 августа температура в Волгограде достигла 41,1 градуса. По оценкам метеорологов, подобной жары на территории нашей страны не было несколько тысяч лет. Столичный регион оказался на несколько недель окутан едким дымом горящих торфяников, лесные пожары в Центральной России привели к тому, что тысячи людей остались без жилья, а в масштабах страны в результате засухи погибло 25% урожая зерновых. Резко выросла смертность: согласно официальным данным, по причинам, связанным с аномальной жарой, в стране умерли около 55 000 человек, из них 11 000 в Москве. Согласно докладу Бюро ООН по снижению риска стихийных бедствий (UNISDR) и бельгийского Центра исследования эпидемиологии катастроф (CRED), опубликованному в 2016 году, аномальная жара в России стала одним из самых смертоносных стихийных бедствий за двадцать последних лет. 

Последствия изменения климата
17.12.2020
Лесные пожары в регионе Пантанал в бразильском штате Мату Гросу. © Reuters
Общий вид района Кеур Массар в Сенегал, пострадавшего от наводнения. © Reuters
Иссохшая земля в районе ветряной фермы в китайском Гуачжоу. © Reuters
Работа пожарного самолёта DC10 в районе Санта-Барбары, Калифорния. © Reuters
Жительница города Масантоль на Филипинах посещает могилы родных на кладбище, затопленном в результате тайфуна «Молаве». © Reuters
Жители города Морган в Калифорнии бегут от пожара. © Reuters
Озеро, образовавшееся в результате таяния снега на Берегу Бадда в Антарктиде. © Reuters
Мальчик охлаждается в реке, покрытой ряской, во время жаркого лета. Цзясин, провинция Чжэцзян, Китай. © Reuters
Куски льда откалываются от ледника Перито Морена в города Эль Калафате на юге Аргентины. © Reuters
Сгоревшее дерево в окутанной смогом деревне Ласково в Рязанской области, пострадавшей от лесных пожаров. © Reuters

К тому времени словосочетание «глобальное потепление» давно стало привычным, но проблемы климата воспринимались как удел кабинетных учёных или экологических активистов. В ноябре 2009 года разразился «Климатгейт». Неизвестные хакеры, взломав сервер Университета Восточной Англии, выложили в интернет переписку климатологов, из которой, по мнению критиков глобального потепления, явствовало, что изменение климата – мистификация с целью запугивания населения, выгодная определённым кругам. И хотя последующее расследование показало, что обвинения в адрес учёных безосновательны, это сенсация укрепила скептиков в их скептицизме. В том числе и в нашей стране, где то и дело звучало мнение о том, что потепление атмосферы скорее будет благотворно для России: мол, оно позволит открыть новые транспортные артерии в Арктике, упростит доступ к залежам полезных ископаемых и, в конце концов, позволит сэкономить на отоплении.

Если кругом полно мусора, то очевидно, что это плохо и кто в этом виноват. Другое дело – климат. С ним информационный этап гораздо длиннее. 

Алексей Кокорин, директор программы «Климат и энергетика» в WWF России

Жара 2010 года стала переломной точкой в отношении россиян к климатическим вопросам, считает Алексей Кокорин, директор программы «Климат и энергетика» в WWF России. Нельзя сказать, что климатический скептицизм в одночасье исчез, но люди почувствовали на себе, что с климатом «что-то пошло не так». Климатическая повестка вошла в общественный дискурс. Что происходит с климатом? Насколько человечество ответственно за это? Можем ли мы предотвратить потенциальные катастрофические последствия? Все эти вопросы встали на повестку дня. 

На осознание важности климатических процессов нужно время, говорит Кокорин: «Возьмём такую экологическую проблему, как мусор. Лет тридцать назад никто не обращал внимания на то, что из окна поезда выбрасывают бутылку. Лет двадцать назад стали понимать, что это не очень хорошо, но продолжали делать. Лет десять назад – перестали. Есть явный позитивный тренд. Он гораздо медленнее, чем мог быть теоретически, но он есть. И понятно почему: если кругом полно мусора, то очевидно, что это плохо и кто в этом виноват. Другое дело – климат. С ним информационный этап гораздо длиннее. Сначала люди должны понять, что изменение климата – не позитивное, а негативное. Сейчас приходит понимание, что для нас это плохо, в том числе из-за волн жары. Этот этап мы прошли».

Следующий этап – понимание роли человека в этом процессе. Собственно говоря, непосредственной связи между деятельностью человека и катастрофической жарой 2010 года не было. Причиной этой погодной аномалии стал, по мнению учёных, блокирующий антициклон над территорией Евразии, исключительно высокий (более 16 км) и продолжительный (более 50 суток). В свою очередь, этот антициклон был обусловлен аномальным повышением температуры океана в Северной Атлантике, Арктическом бассейне, а также явлением Ла-Нинья в экваториальной части Тихого океана. «Это столь нетипичное явление – занос воздуха столь издалека и на таких высотах, что очень сложно говорить, что это произошло именно из-за человека, – говорит Кокорин. – Однако его результат позволил людям почувствовать себя в будущем, в котором волны жары будут всё чаще и сильнее».

Так какова роль человека в изменении климата? По словам Кокорина, грамотный ответ: «Доминирующая в ХХI веке в целом». «В то же время на вопрос: “А велика ли роль человека в этом году?” – ответ – “нет”, продолжает учёный. Довольно сложно понять, что на длинной дистанции роль человека доминирующая, а в каждый конкретный год – почти никакая. Когда спрашивают: “Эта волна жары – антропогенная или естественная?” –правильный ответ: “Это антропогенная раскачка естественного процесса”».

Поколенческий разрыв

20 августа 2018 года 15-летняя шведская школьница Грета Тунберг начала свою единоличную «забастовку за климат». Продолжением акции стали еженедельные «школьные забастовки» Fridays for Future, к которым присоединились сотни её сверстников по всему миру. В декабре Грета была приглашена на мировой саммит по проблемам климата в Катовице, где встретилась с генеральным секретарём ООН Антониу Гутерришем. Без преувеличения можно сказать, что за несколько месяцев она стала самым узнаваемым лицом климатического движения. Грета встречалась с мировыми лидерами и получала всё новые премии и титулы, ибо смогла как никто другой привлечь внимание человечества к проблемам изменения климата.

Настоящая проблема в том, что у элит в западных странах пока не получается найти решения тех проблем, с которыми они сталкиваются: неравенство, разрушение социальных лифтов, старение населения, деиндустриализация. Молодое поколение понимает, что будет жить беднее, чем их родители, и требует новых моделей развития».

Игорь Макаров, руководитель департамента мировой экономики, заведующего лабораторией экономики изменения климата НИУ ВШЭ

Очевидно, впрочем, что дело не только в харизме и энтузиазме Греты. В феврале 2019 года она рассказала в своём Facebook, что идею школьной забастовки ей подал известный экоактивист Бо Торен, а в сентябре датская газета Jyllands-Posten опубликовала расследование её пути к статусу мировой величины в экодвижении, описав «сеть Греты Тунберг». В неё, помимо Торена, входят пиарщик Ингмар Ренцхог, климатолог из Университета Упсалы Кевин Андерсон, бизнесмен из Монако Пьер Казираги (член правящего рода) и, конечно, родители Греты: Сванте Тунберг и Малена Эрнман, люди с достаточной нетипичной биографией. Мать Греты, будучи оперной певицей, отказалась от международной карьеры, чтобы не пользоваться воздушным транспортом, а отец отказался от актёрской карьеры, чтобы взять на себя заботу о доме и воспитание двух дочерей с диагностированным синдромом Аспергера – расстройством аутистического спектра.

Торен признаётся, что во многом именно диагноз Греты позволил ему реализовать давнюю цель: мобилизовать молодёжь на борьбу с изменением климата. «У меня была идея, у неё – одержимость, – говорит он. – Нормальные люди, вероятно, не зашли бы настолько далеко».

Означает ли наличие у подросткового вроде бы движения влиятельных взрослых союзников, оказывающих профессиональную, организационную и финансовую помощь, что они пользуются феноменом Греты для продвижения своих интересов? Никаких конкретных свидетельств того, что за Тунберг стоят некие организации или финансовые интересы, нет, отмечается в статье Jyllands-Posten: «Скорее Тунберг по стечению обстоятельств стала символом, который впоследствии получил поддержку со стороны множества единомышленников – и отдельных людей, и организаций».

Самое главное – это не отменяет легитимности тех озабоченностей, которые в характерной для себя форме выражает Грета. И которые стали сегодня делом молодого поколения, продемонстрировавшего свой громадный потенциал в продвижении климатической повестки.

ООН и Грета Тунберг: новый стиль или возвращение архаики в мировую политику?
Олег Барабанов
Явление Греты и феномен её глобального взлёта не может не ставить вопрос о соотношении простых призывов и сложных решений в мировой политике, пишет программный директор клуба «Валдай» Олег Барабанов. Понятно, что когда девочка говорит на весь мир: «А король-то голый!», то это возрождает в памяти старые, ещё средневековые архетипы простой детской мудрости, которую не видят взрослые. Но в то же время смещение акцентов на простые призывы всегда несёт с собой риск антиинтеллектуализма.
Мнения

«Мне приходилось общаться с деятелями Fridays for Future, в том числе и в России, – говорит Кокорин. – Могу сказать одно: они не куплены никем. Может быть, они бы и взяли деньги, если бы кто-то давал, – но пока никто не даёт. Это действительно такой крик души». Добавим, крик, продиктованный ощущением неминуемой глобальной катастрофы, которое было столь пронзительно выражено Гретой.

По мнению Игоря Макарова, руководителя департамента мировой экономики, заведующего лабораторией экономики изменения климата НИУ ВШЭ, борьба с изменением климата – самый очевидный компонент запроса на перемены, связанный с неэффективностью моделей государственной политики, сформировавшихся в индустриальную послевоенную эру. «Настоящая проблема в том, что у элит в западных странах пока не получается найти решения тех проблем, с которыми они сталкиваются: неравенство, разрушение социальных лифтов, старение населения, деиндустриализация, – говорит исследователь. – Молодое поколение понимает, что будет жить беднее, чем их родители, и требует новых моделей развития». Уже сегодня очевидно, что энергия и энтузиазм нового поколения экоактивистов служат катализатором перемен. Будущее, покажет, какие плоды принесёт это движение. Но, пожалуй, не стоит сомневаться в том, что бизнес и правительства, заинтересованные в продвижении зелёной экономики, будут стремиться использовать его в своих интересах.

Этичное потребление

Одним из объектов критики Тунберг и её последователей является общество потребления. Сокращение индивидуального потребления является одним из средств сдерживания глобального потепления, полагают они. И эту точку зрению разделяют эксперты. «Для реальной борьбы с изменением климата развитие новых технологий должно сопровождаться корректировкой потребительского поведения, внедрением элементов “разумной достаточности”, налогообложением товаров роскоши», – говорит Игорь Макаров. Изменение потребительского поведения может оказаться более сложной задачей, чем внедрение зелёных технологий. Если компании уже давно осознали, что переход к зелёной экономике открывает бесчисленные новые возможности для получения прибыли, то для граждан высокий уровень потребления остаётся универсальным показателем качества жизни. Стремительное расширение среднего класса в таких странах, как Китай или Индия, означает бурный рост потребления энергии – и, как следствие, увеличение выбросов. «Тяга к безудержному потреблению, так называемому престижу, характерная для развивающихся стран, входит в явное противоречие с целями сдерживания изменения климата», – констатирует Алексей Кокорин.

Видеоинфографика: Общество потребления и экология
Общество потребления появилось как социокультурный феномен в начале XX века.
Инфографика

Но помимо соображений престижа, есть и ещё один аспект, создающий важную этическую дилемму. В 2010 году соотечественник Греты Тунберг Ханс Рослинг, врач и популяризатор статистики, выступил с TED Talk «Волшебная стиральная машина». Он разделил человечество на четыре категории в зависимости от доступа к благам цивилизации и проанализировал их уровень потребления энергии. На тот момент миллиард «авиалюдей», живущих более, чем на 80 долларов в день, и имеющих возможность путешествовать на самолётах, потреблял половину всей энергии, производимой в мире. Самые бедные два миллиарда – «люди огня», живущие менее, чем на доллар в день, и не имеющие доступа к электричеству, потребляли 8% энергии. На три миллиарда «людей лампочки», имеющих доступ к электричеству, приходилось 25% потребления, а на миллиард «людей стиральной машины», могущих позволить себе базовую бытовую технику, – 17%. Экономический рост вкупе с ростом населения, рассказывал Рослинг, приведёт к тому, что к 2050 году доля «авиалюдей» в мировом потреблении энергии увеличится до 54%, а «людей стиральной машины» – до 27%. Всё это, разумеется, при условии, что доля ископаемой энергии в обеспечении энергетических потребностей человечества останется неизменной.

Общество потребления и изменение климата
Взрывное развитие общества потребления, системный дисбаланс во взаимодействии человека и природы в своей совокупности приводят к тому, что в мире значительно повышается уровень риска различных катастроф. Некоторые социологи считают, что глобальное общество перешло от состояния индустриальной модернизации к состоянию так называемого общества риска. Если цепочки природных катаклизмов становятся не случайностью, а нормой жизни, концепция устойчивого развития теряет смысл. Будет ли будущее человечества только хуже?




Инфографика

«Волшебство» стиральной машины, по словам Рослинга, состоит в том, что она избавила миллионы женщин от низкопродуктивного и времязатратного труда. «Моя карьера профессора началась, когда у моей мамы появилось время читать мне вслух», – говорил он, и всё это благодаря стиральной машине. Между тем по состоянию на 2010 год пять миллиардов жителей планеты стирали руками – так же, как его мама и бабушка в Швеции начала 1950-х.

Таким образом, рост потребления энергии за счёт увеличения числа «людей стиральной машины» представляется более этичным, чем за счёт увеличения числа «авиалюдей». И означает, что основная ответственность за снижение потребления лежит на самом богатом миллиарде. В радикальной форме эту позицию разделяют Грета Тунберг и её союзники, требуя, чтобы богатые страны любыми способами – в том числе через сокращение индивидуального потребления – снизили выбросы парниковых газов до нуля.

Действительно, на богатые общества приходится непропорционально большая доля выбросов на душу населения. По подсчётам экономистов Люка Шанселя и Тома Пикетти, выпустивших в 2015 году известное исследование «Углерод и неравенство: от Киото до Парижа», на долю каждого североамериканца и западноевропейца приходится соответственно 22,5 и 13,1 тонны углеродного эквивалента (CO2e) в год , при том, что средний мировой уровень составляет 6,2, а «устойчивый» – 1,3 тонны CO2e. Однако и внутри богатых обществ существуют значительные отличия по уровню выбросов. Так, для 1% самых богатых американцев объём выбросов составляет около 300 тонн CO2e в год. 

Ресурсы: лидеры потребления
Значительная часть мировых проблем связана с фундаментальным неравенством в доступе к ресурсам. Хотя, согласно императиву глобальной этики, каждый имеет право на равный доступ к благам, реальная ситуация представляется более сложной. Во многих случаях такое право оказывается фикцией. Инфографика подготовлена специально для доклада «Социальное измерение глобального всеобщего достояния: можно ли преодолеть неравенство в мире?».
Инфографика

Из чего складывается эта цифра? Богатый американец, согласно авторам исследования, пять раз в год летает первым классом из Нью-Йорка в Лос-Анджелес и обратно (это 35 тонн CO2e), на поездки на автомобиле и обеспечение энергетических потребностей домохозяйства уходит ещё по 10 тонн CO2e. Остальные 250 тонн CO2e – это производство всех товаров и услуг, которые он приобретает в течение года. 

Как установили Шансель и Пикетти, глобальное неравенство с точки зрения выбросов так же велико, как неравенство в доходах. На более бедную половину населения Земли приходится 13% выбросов. Остальные 87% делятся следующим образом: 45% выбросов – самые богатые 10% населения, 42% – «середняки», или 40% человечества. 

Этот подход позволяет переосмыслить роль отдельных стран в изменении климата. Так, первые три места в мире по выбросам парниковых газов, связанным как с производством, так и с потреблением, занимают Китай, США и Индия. При этом американские потребители занимают первое место среди самых богатых 10% эмитентов, китайские – среди средних 40%, а индийские – среди самых бедных 50%. Пользуясь терминологией Рослинга, можно сказать, что в США за выбросы, связанные с потреблением, отвечают в первую очередь «авиалюди», а в Китае и Индии – «люди стиральной машины».

Многим представляется справедливым, чтобы будущая международная система регулирования в сфере изменения климата учитывала это неравенство. Так, специалисты ВШЭ опубликовали в 2020 году доклад, в котором предлагают вводить разную систему регулирования для разных доходных групп – от «мер раннего предупреждения» для тех, кто лишь приближается к уровню среднего класса, до «полноценного климатического налога» для богатых. «В рамках такой системы мер налоги на потребление богатых социальных групп могли бы стать основными источниками средств для финансирования смягчения изменения климата и адаптации», – пишут они. Независимо от того, будет ли принят такой подход мировым сообществом, можно не сомневаться в том, что он вызовет множество споров – как и любая инициатива, направленная на установление социальной справедливости.

Жизнь в эпоху пандемии – прообраз будущего?

В 2020 году, благодаря карантинным мерам, которыми правительства большинства стран ответили на пандемию, произошло резкое сокращение выбросов транспортом – одним из основных эмитентов парниковых газов. К 7 апреля дневные показатели выбросов наземного транспорта сократились на 36%, а авиации – на целых 60%. Сокращение авиаперевозок было беспрецедентным: по словам аналитика финского Центра исследований энергии и чистого воздуха Лаури Мюллювирта, ни теракты в США 11 сентября 2001 года, ни извержение вулкана Эйяфьятлайокудль в Исландии в 2010 году не оказали такого мощного воздействия на объёмы глобальных авиаперевозок.

На воздушные перевозки приходится примерно в десять раз меньше выбросов, чем на автомобильные, однако так сложилось, что именно авиация вызывает особый интерес экоактивистов. Одна из причин – в резком увеличении её выбросов (только в ЕС – на 26,3% в 2013–2018 годах), связанном с расширением авиаперевозок. По прогнозам ИКАО, без принятия дополнительных мер к 2050 году объём выбросов авиации вырастет в четыре раза. Под дополнительными мерами понимаются переход на биотопливо и различные технологические улучшения, но неожиданную роль сыграла пандемия. Вызванный ею кризис отрасли уже создаёт новую реальность.

Одной из её черт будет отсутствие дешёвых перелётов. Впрочем, об окончании эпохи билетов по 10 евро заговорили ещё до пандемии. С 2018 года в Швеции действует эконалог при продаже авиабилетов, в 2020 году её примеру последовали Франция и Германии, следующие на очереди – Нидерланды. В ноябре 2019 года девять стран ЕС призвали ввести общеевропейский климатический налог на авиаперевозки. Эта мера призвана стимулировать граждан использовать альтернативные виды транспорта, прежде всего железнодорожный. Наиболее вырастут цены на внутренние перелёты.

Снижение пассажиропотока в результате пандемии, требования по социальной дистанции в салонах самолётов и, конечно, финансовые трудности, с которыми столкнулись авиакомпании, неизбежно сделают авиаперелёты менее доступными. Это достаточно обидно для жителей таких стран, как Россия, которые фактически так и не успели воспользоваться преимуществами лоукостеров, но такова реальность, в которой эффекты пандемии согласуются с долгосрочной политикой правительств, продиктованной климатическими соображениями.

Тектонические сдвиги в авиационной отрасли несколько отвлекли внимание от уже идущей трансформации автомобильного рынка. Напомним, на долю автомобилей с двигателями внутреннего сгорания приходится примерно три четверти выбросов всего транспортного сектора. А они на сегодняшний день составляют порядка 95% глобального автопарка. Однако перемены уже происходят, и в ближайшие годы их темп будет только нарастать. Так, в Норвегии в 2019 году 56% проданных новых машин имели электрический или гибридный двигатель. Уже несколько лет то и дело звучат сообщения о планах полностью запретить в этой стране продажи машин с двигателями внутреннего сгорания, впоследствии опровергаемые политиками, однако рыночная динамика такова, что, возможно, удастся обойтись без законодательных запретов. О переходе на автомобили с «чистыми двигателями» примерно к 2030 году говорят и в ряде других стран, в частности в Китае, который уже обладает самым большим парком электромобилей в мире.

Готова ли к переходу на «чистый» автотранспорт Россия? Исследование консалтинговой группы KPMG показывает, что нет: наша страна заняла 23-е место из 25 в рейтинге готовности к использованию электромобилей. В основе рейтинга лежат три основных критерия: технологии и инновации, инфраструктура и уровень принятия потребителями. По уровню развития технологий и инноваций Россия находится на последнем месте среди рассмотренных стран, а по уровню развития инфраструктуры – на предпоследнем (причина в малом числе зарядных станций и низком качестве дорог). Также предпоследнее место у нас и с точки зрения готовности к приобретению и использованию электротранспорта. Одна из причин – дороговизна электромобилей. По данным аналитической компании Vygon Consulting, электромобиль среднего класса на российском рынке примерно на 750 тыс. руб. дороже машины с двигателем внутреннего сгорания, но эта сумма может окупиться за пять лет при пробеге от 45 000 км в год за счёт экономии на топливе и обслуживании двигателя. Это означает, что конкурентный потенциал электромобили имеют прежде всего в сегменте такси и каршеринга: по мнению специалистов Vygon Consulting, они могут начать завоёвывать его уже в ближайшие два-три года. «Приучить» российских потребителей к электромобилям призвано обнуление таможенных пошлин на их ввоз в страны ЕАЭС, действующее до 31 декабря 2021 года. 

Транспорт – не единственная сфера, где климатическая повестка внесёт свои коррективы. Выше мы приводили мнение Алексея Кокорина о том, что проблема мусора относительно легко проникла в сознание россиян. Однако мусор – это не только качество жизни, но и один из факторов изменения климата. Речь идёт прежде всего о свалках, являющихся источником метана – одного из парниковых газов, и сжигании несортированного мусора. Кроме того, выбросы связаны с первичным производством материалов, которые при раздельном сборе мусора могли бы производиться из вторсырья. Экологическое сознание граждан растёт – по данным ВЦИОМ на начало 2019 года, бытовой мусор сортируют 27% граждан, а 47% опрошенных хотели бы делать это, если бы была такая возможность. Противниками раздельного сбора назвали себя всего 11% опрошенных. 

Реформа отрасли обращения с твёрдыми коммунальными отходами в России началась в 2017 году, но в отдельных городах раздельный сбор мусора практиковался задолго до принятия соответствующего федерального закона. Так, в столице Мордовии Саранске раздельный сбор был внедрён ещё в 2012 году – для сравнения, в Москве он стал обязательным только с 1 января 2020 года. Как бы то ни было, времени на то, чтобы пройти путь к более экологичной утилизации отходов, у России гораздо меньше, чем у западноевропейских стран, вступивших на него ещё в конце 1980-х годов. Кстати, на настоящий момент дефицит вторсырья, связанный с неразвитостью системы раздельного сбора, ведёт к тому, что Россия импортирует пластиковый мусор из-за рубежа. 

Наконец, ещё одна сфера жизни, где климатическая повестка будет играть всю большую роль, – это продовольствие. Подобно авиаперелётам на небольшие расстояния, автомобилям с двигателями внутреннего сгорания и мусорным свалкам ярлык «климатически неэтичной» всё чаще получает продукция мясного животноводства. Действительно, на его долю приходится 14,5% всех выбросов, из которых треть – за счёт метана, выделяемого животными. По мнению некоторых экоактивистов, мясо – наряду с другой продукцией животноводства – стало одной из главных угроз климату. Отказ от него всё чаще диктуется не только традиционными этическими, но и климатическими соображениями. Однако эра всеобщего вегетарианства нас в ближайшем будущем не ждёт – хотя бы потому что в животноводстве заняты миллионы людей, которым пришлось бы осваивать иные профессии. К тому же в районах с засушливой почвой, где интенсивное земледелие затруднено или физически невозможно, пастбищное скотоводство является основной жизненного уклада. 

Более трёх четвертей метана, выбрасываемого животноводческой отраслью, приходится на производство говядины. Так что можно сказать, что уругвайский стейк является более «климатически неэтичным», чем шашлык из дагестанского барана. По данным ФАО, производство говядины даёт 2495 млн tCO2e – в 3,7 раза больше, чем производство свинины, в 4 раза больше, чем производство курятины и в 5,3 раза больше, чем производство баранины. Но и углеродный след стейка можно и нужно снижать: в развитых экономиках активно внедряются технологии, позволяющие сократить выбросы метана (о которых конечному потребителю лучше не задумываться, дабы не потерять аппетит). В конце концов, животноводческая отрасль сама крайне уязвима перед изменением климата и заинтересована в борьбе с ним. 

Таковы лишь некоторые аспекты воздействия климатической повестки на нашу повседневную жизнь в ближайшие годы. Очевидно, что практики, которые до недавних пор были добровольными, будут становиться сначала рекомендуемыми, а затем – обязательными. Политика правительств, стратегия компаний и менталитет граждан – из всего этого будет формироваться наша новая реальность, контуры которой проступают уже сегодня.

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.