Мы в начале новой эпохи, решающие события которой будут происходить в Большой Восточной Азии. Нынешнее торговое противостояние США и Китая лишь прикрытие этого главного «сражения». Но смысл его заключается не в обострении противостояния, хотя это не исключается, а в выработке новой модели инкорпорирования Китая в глобальную систему, пишет Алексей Воскресенский, директор Центра комплексного китаеведения и региональных проектов, профессор кафедры востоковедения МГИМО.
Китайской Народной Республике (КНР) удалось прочно утвердиться в качестве второй экономики мира и до конца 2019 года продолжить развитие, хотя и более медленными темпами (4,5–5%) [1]. Китайский лидер предложил концепции «китайской мечты» и возрождения китайской нации. Произвёл политическое «подмораживание», чтобы сохранить экономические достижения. На фоне отсутствия внятной политико-экономической концепции мирового развития стал расширять сферу «социализма с китайской спецификой» и укреплять главную силу – Коммунистическую партию Китая (КПК), которая должна вывести страну теперь уже в мировые лидеры [2].
Поставленная задача затрагивает все страны мира. Выдвинута концепция «всеобщей судьбы человечества», в которой Китай должен играть важную, если не определяющую, роль. Обнародован проект оживления мировой экономики путём соединения двух из трёх крупнейших мировых рынков за счёт инфраструктурного сопряжения ЕС и Китая – проекты «Пояс и путь», «Морской Шёлковый путь», «Экономическая зона Арктического пояса». Создаются новые производственные цепочки, во главу угла которых поставлены китайские национальные интересы. Финансово-инвестиционная и инфраструктурная деятельность вне КНР потребовала политического закрепления посредством расширения географии партийных ячеек КПК вне страны и на предприятиях с иностранной формой собственности. Концентрация партийной и государственной политической воли и финансовых средств позволила вывести ряд китайских компаний в глобальные лидеры перспективных технологий (5G, AI, квантовые технологии так далее). Китайский технологический рывок сопровождается военной модернизацией, которая должна защитить от враждебных действий и одновременно закрепить китайскую роль в тех областях, которые были уязвимыми в стремительном продвижении к центру мировой экономической системы.
Успехи Китая не остались незамеченными. Началась дискуссия о том, что принесёт глобализирующийся Китай миру. Несмотря на то, что Китай выступил в защиту существующей мировой системы, постулировал необходимость большей справедливости на основе концепции обоюдных выигрышей (win–win) [3], в мире почему-то сложилось впечатление, что выигрыш в новых условиях в основном перераспределяется в его пользу. Непредсказуемость последствий изменения мировых правил стала вызывать опасения, особенно в контексте роста национализма и популизма [4]. На этом фоне республиканский президент США Дональд Трамп демонтировал международные соглашения и частично перезапустил американскую экономическую систему, которая стала демонстрировать рост «ноздря в ноздрю» с китайской экономикой. В американской элите сформировался консенсус: китайская экономика стала расцениваться как сильный соперник. Трамп, соответственно, пересмотрел все невыгодные для США соглашения в политико-экономической области.
Разразившаяся пандемия смешала все карты. Несмотря на то, что Китаю ещё долго придётся оставаться в роли догоняющего Америку по качественным показателям, рост производительности труда в стране с таким огромным населением рано или поздно приведёт к тому, что она превратится в крупнейшую экономику мира. Однако для этого нужны среднегодовые темпы роста не менее 5% на протяжении следующих восьми-десяти лет при нулевых темпах роста в США [5]. Пока нет гарантий, что Китай обеспечит лучшие правила игры в мировой экономике. Теперь две крупнейшие экономические сверхдержавы «разъединяются», противостояние между ними может привести к холодной войне. Прогнозировать характер дальнейшего развития отношений между США и Китаем невозможно, поскольку нельзя предсказать исхода многих неизбежных событий ближайшего будущего.
Трампу не удаётся воспользоваться плодами экономического роста и сокращения безработицы, пандемия смазала все его четырёхлетние усилия в области государственного управления. Не исключено появление новых «чёрных лебедей»: нет вакцины от COVID-19, появились сообщения о мутации вирусов, возможны обострения застарелых конфликтов. То, что происходит в США, можно интерпретировать по-разному: одни говорят о кризисе, другие убеждены в формировании нового политического консенсуса.
КНР в этой ситуации надо как можно быстрее выйти из периода пандемической заморозки экономики: за три первых месяца этого года ВВП упал на 6,8%, по итогам года рост не превысит 1,2% [6]. Для КНР обеспечение экономического роста – гораздо более существенная проблема, нежели для многих стран из-за огромного населения с достаточно большой долей бедняков [7]. По разным прикидкам, на преодоление экономических трудностей, вызванных пандемией, потребуется год-полтора. В нынешней ситуации за этот срок могут произойти большие изменения. У Джо Байдена, к примеру, есть новая программа повышения экономической конкурентоспособности США и очень сильные китайские связи. В случае победы на выборах это способно привести к нестандартным решениям. Не исключены новые договорённости между США и Китаем в случае переизбрания Трампа.
Несмотря на то, что Китай, несомненно, в наилучшей экономической форме за всю историю отношений с США и готов к противостоянию, он находится в состоянии хрупкого равновесия. Поэтому предпринимаются феноменальные усилия для создания концептуальной базы разрешения китайско-американских противоречий. Китай акцентирует внимание на национальном возрождении в прошлом бедной страны, испытавшей несправедливости, а не на разжигании мировой революции и установления коммунизма во всём мире путём подрыва деятельности буржуазных правительств. Ещё в 1960-х – 1970-х годах китайская внешняя политика освоила метод «157-го последнего серьёзного предупреждения», трансформировавшийся в сегодняшние заявления по типу «Китай решительно осуждает политику США», которые озвучивают специально уполномоченные лица. При этом военная программа Китая не расширяется (заморожено строительство двух авианосцев из шести запланированных), однако её качественная компонента усиливается, в том числе через углубление военного сотрудничества со своим стратегическим партнёром Россией. США в новых условиях проводят, как Китай ранее, политику строительства искусственных островов двойного назначения в близлежащих к Южно-Китайскому морю районах. Перевооружаются другие страны региона. Значит, военная политика Китая может быть сбалансирована.
Прорывы в фундаментальных исследованиях мирового уровня приказным порядком не обеспечишь. В современном мире форсированное интеллектуальное разъединение во всех стратегически значимых областях с опорой на научный национализм не сможет обеспечить инновационность развития. Замену американскому рынку и 40-летним стратегическим экономическим и научно-техническим связям с США КНР найти будет сложно, но в какой-то мере это сделать удастся. Китай уже давно налаживает связи с Европой, сформировал стратегическое партнёрство с Россией. Однако в Европе нет консенсуса по отношению к поднимающемуся Китаю [8]. Несмотря на то, что ряд стран (Франция, Италия, Греция и другие) хотели бы усилить экономические связи, добиться дальнейшего развития отношений с ЕС в стратегических областях Китаю будет не просто. Следовательно, геополитические узлы взаимодействия и конкуренции сместятся к Азии [9]. Там находится большинство развивающихся рынков и сохраняется перспектива развития. Однако географическое смещение будет происходить в нынешних условиях в геополитическом, а не в экономико-технологическом смысле. В Восточной Азии будут опробоваться новые балансы конкуренции и сотрудничества, включая новые модели регионально опосредованных отношений.
До холодной войны в этом противостоянии, скорее всего, дело не дойдёт, иначе плохо будет всем, а в особенности Китаю, ибо упадёт уровень жизни и пошатнётся легитимность КПК. Переваливать всю вину на империалистов США будет трудно, поскольку в китайской элите нет единства по вопросу необходимости наращивания противостояния с США. Но самое главное – наличие общего понимания, что война даже в «холодной» её форме застопорит экономический рост, а китайскому руководству нужно не просто поддерживать достигнутый уровень жизни населения, но добиваться новых показателей развития, заявленных в партийных документах XIX съезда КПК [10]. Если в экономике будут неудачи, неизбежно последуют политические проблемы – уроки распада СССР в Китае изучались тщательнейшим образом.
Модель развития Китая – это не советская модель [11]. В Восточную Азию в её расширенном варианте Китай вписан прочно [12]. Это для него важнейшее направление: там самая большая китайская диаспора, перспектива для инфраструктурных проектов и инвестиций, очаги застарелых конфликтов. В Восточной Азии находятся и основные конструктивные оппоненты Китая – Индия, Вьетнам, Япония, Австралия. В целом они политически более терпимы к Китаю, чем США. Всем этим странам нужны китайские капиталы и технологии. Для них важнее инкорпорировать Китай, обеспечив с его помощью дальнейшее экономическое развитие региона. Но для них не выгоден и изоляционизм США, поскольку по отдельности ни одна страна в регионе противостоять Китаю не может. Следовательно, в этом важнейшем геополитическом регионе будет происходить перебалансировка отношений и поиск новых механизмов обеспечения конструктивного баланса соперничества и сотрудничества [13].
В этом регионе находится главный национальный интерес Китая – добиться воссоединения страны. Значит, мы в начале новой эпохи, решающие события которой будут происходить в Большой Восточной Азии. Нынешнее торговое противостояние США и Китая лишь прикрытие этого главного «сражения». Но смысл его заключается не в обострении противостояния, хотя это не исключается, а в выработке новой модели инкорпорирования Китая в глобальную систему.
Такое развитие событий открывает «окно возможностей» для России и на Западе, и на Востоке. При оптимистическом сценарии потребуются хорошо подготовленные политики и эксперты, переосмысление параметров развития, научной и промышленной политики, внедрение новой степени открытости и конкурентности, адекватное теоретико-практическое обоснование места страны в мировой системе. Наконец, реальный поворот на Восток. Результатом пессимистического сценария может стать дальнейшее ухудшение международной и региональной среды, усиление противостояния с США, экономическая маргинализация ЕАЭС, усиление зависимости от Китая, ухудшение экономической конъюнктуры со всеми вытекающими последствиями, однако необходимость высокопрофессиональной экспертизы и в этом случае не уменьшится.
Примечания:
[1] 6,1% по данным официальной статистики на 17.01.2020. URL: http://www.stats.gov.cn/english/PressRelease/202001/t20200117_1723398.html (14.07.2020)
[2] Воскресенский А.Д. Реализация «китайской мечты» в период «эпохи Си Цзиньпина»: что ожидать России? Мировая экономика и международные отношения, т. 63, вып. 10, 2019. С. 5–16; Cai Fang. The Logic of the Successful Experience of China’s Reform. Social Sciences in China, 2019, № 3, p. 5–21; 伟大的复兴。新时代中国特色的社会主义总任。北京：人民出版社，2018 // Великое возрождение. Социализм с китайской спецификой в новую эпоху. Пекин: Народное издательство, 2018.
[3] 张庭珲. 中国崛起与国际新秩序的构建 // Чжан Тинхунь. Возвышение Китая и построение нового международного порядка. 武汉: 湖北长江报刊传媒(集团)有限公司, 2017 (03). Ссылка: https://kns.cnki.net/KCMS/detail/detail.aspx?dbcode=CJFQ&dbname=CJFDLAST2017&filenam...= (14.07.2020).
[4] Круглый стол «Перспективы китайских реформ в изменившемся мире». Часть 1. «Внешний контекст реформ, китайско-американские отношения, дискуссии об экономической либерализации и оценка процесса углубления реформ в Китае». Воскресенский А.Д., Виноградов А.В., Ломанов А.В., Дикарёв А.Д., Ефремова К.А. Сравнительная политика, т. 10, №2, 2019. С. 99–117.
[5] 任泽平谈2019统计公报：2028年前后或成第一大经济体 // Жэнь Цзэпин обсуждает Статистический доклад 2019 года: примерно к 2028 году китайская экономика может стать первой в мире по объёму). См.: https://finance.sina.com.cn/china/2020-02-29/doc-iimxyqvz6677694.shtml (14.07.2020), хотя на этот счёт есть и другие мнения.
[6] Economists are increasingly optimistic about China’s economic recovery and GDP growth. Bloomberg, 23.06.2020. URL: https://fortune.com/2020/06/23/china-economy-recovery-2020-gdp-growth-economists/ (14.07.2020). Прогноз годового ВВП в пределах 1–1,7%, 1,2% по прогнозу Всемирного банка. См., к примеру: https://www.imf.org/external/datamapper/NGDP_RPCH@WEO/OEMDC/ADVEC/WEOWORLD/CHN
[7] Воскресенский А.Д., Борох О.Н., Виноградов А.В. и другие. Круглый стол «Перспективы китайских реформ в изменившемся мире»; Торможение китайской экономики, торговая война с США, оценка возможностей стимулирования роста возможностей Китая». Сравнительная политика, т.10, №3, 2019. C. 114–132; Clint Laurent. Tomorrow’s World. A Look at the Demographic and Socio-Economic Structure of the World in 2030. Singapore: Wiley, 2013.
[8] La Chine et l'Asie. Raffarin, Jean-Pierre; Berman, Sylvie; Jean-Eve Le Drian; Voskressenski, Alexei et al. Paris: Ginkgo Editeur, 2018.
[9] The Regional World Order. Transregionalism, Regional Integration, and Regional Projects across Europe and Asia. Ed. by Alexei D. Voskressenski and Boglarka Koller. Lanham, Boulder, New York, London: Rowman & Littlefield. Lexington Books, 2019.
[10] Доклад Си Цзиньпина на XIX съезде КПК. Ссылка: http:// http://russian.china.org.cn/exclusive/txt/2017-11/04/content_41845752.htm
[11] Модель развития современного Китая: оценки, дискуссии, прогнозы. Стратегические изыскания. М.: МГИМО Университет, 2019.
[12] «Большая Восточная Азия»: мировая политика и региональные трансформации. М.: МГИМО – Университет, 2010.
[13] Китай как глобальный фактор: сравнительный анализ вариантов ответов. Сравнительная политика, т.11, № 2, 2020; Современные международные отношения: теория и практика сравнительного анализа ответов на внешние и внутренние вызовы. Сравнительная политика, т. 11, № 3, 2020.
