Россия любит ставить масштабные социально-экономические эксперименты на самой себе – в истории тому немало примеров. Сейчас все мы являемся свидетелями того, как развивается ещё один такого рода эксперимент – глобализация без России, пишет Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба.
Экономические последствия происходящих после 24 февраля событий, на наш взгляд, можно свести к одной простой формуле: возможна ли устойчивая глобализация без России. Вопрос на самом деле состоит лишь в том, является ли Россия настолько крупной страной, а её экспортные ресурсы настолько значимыми в мировом масштабе, чтобы оказать необратимые последствия на динамику глобализации в целом. Или же это просто очередная страна, которую с помощью санкций «выключают» из глобализации, как уже происходило с Ираном, КНДР, Венесуэлой, Зимбабве, без особых последствий для мировой экономической системы. Собственно, именно на этом вопросе, с нашей точки зрения, делался особый акцент в аргументации Россией своих действий перед 24 февраля 2022 года. Суть её состояла в том, что Россия «слишком значима» для европейской и мировой экономики, чтобы её можно было бы безболезненно для самого Запада вывести за рамки глобальной системы.
Тем не менее страны ЕС и США пошли именно на такой шаг, и их реакция на действия России выразилась в жёстких масштабных санкциях, а также уходе многих западных компаний с российского рынка и сворачивании ими своего присутствия в России. Согласованный недавно шестой пакет санкций ЕС против России, хотя и не без труда и частично, но ввёл санкционные ограничения и на нефтяные поставки из России. Следующий пакет санкций ЕС с эмбарго уже на газовые поставки также может быть поставлен на практическую повестку дня. По сути, эти поставки газа в целый ряд европейских стран уже прекращаются сейчас в связи с выдвинутым Россией контртребованием оплачивать их в рублях.
Тем самым жёсткий санкционный ответ, возможно вопреки российским ожиданиям, стал реальностью. В перспективе развития событий станут ясны его действительные последствия. Как для самой России – сможет ли она на деле выстоять под санкционным давлением, так и для Запада и мировой экономической системы – сохранят ли они способность к росту и устойчивому развитию без России. В итоге станет понятно, насколько политическая целесообразность данных шагов находилась в соответствии с требованиями экономики.
Ясно также, что на данный момент ещё рано давать какие бы то ни было долгосрочные оценки. Но весьма показательной в этой связи является реакция участников рынка. На прошедшем в конце мая 2022 года Всемирном экономическом форуме в Давосе был устроен своеобразный опрос. Участников одной из его сессий попросили ответить, насколько они согласны с прогнозом того, что мировую экономику ожидает глобальная рецессия. И большинство присутствовавших высказалось именно за такой сценарий. О том, что для отдельных стран риск рецессии повысился, говорила и исполнительный директор МВФ Кристалина Георгиева в интервью Bloomberg. Вопрос лишь в том, станет ли ожидаемая рецессия глобальной. В силу очевидной репрезентативности участников Давосского форума такого рода ожидания не стоит сбрасывать со счетов.
К слову говоря, в этом году, по вполне понятным причинам, Давосский форум впервые с начала 1990-х годов прошёл без делегации из России. Тем самым его можно считать символически первым международным мероприятием, которое пыталось определить параметры этой новой реальности: глобализации без России.
Кроме того, символическое значение последнего Давосского форума выразилось в выступлениях двух патриархов мировой политики и экономики – Генри Киссинджера и Джорджа Сороса. Киссинджер в своём выступлении сделал акцент на том, что мир сейчас находится в поворотной точке своего развития. И военный, и политический итоги текущего украинского конфликта послужат ключевым драйвером всех дальнейших событий. Для Киссинджера принципиально важной точкой бифуркации «после войны» служит вопрос о том, будут ли бывшие страны-комбатанты вновь реинтегрированы в мировую экономическую и политическую систему. И здесь Генри Киссинджер фактически поднимает тему об опасности глобализации без России, как в экономическом смысле, так и в военно-политическом, поскольку вычеркнутая из глобализации Россия будет представлять постоянную угрозу миру и в дальнейшем, после завершения текущего конфликта. Общий вывод Киссинджера в этой связи таков: остановить военные действия по текущей линии соприкосновения и работать над реинтеграцией России в глобализированную мировую систему является не уступкой Путину, а служит интересам устойчивости глобализации в будущем. Такой подход, находящийся в резком диссонансе с превалирующей сейчас в западных политических кругах точкой зрения, вызвал острую полемику.
Джордж Сорос в своей речи в Давосе использовал концепцию открытого общества (open society), которую он и ранее развивал в своих работах. По его мнению, коренная причина украинского конфликта – это борьба между открытым обществом и закрытым обществом. Из этой позиции Сороса можно сделать логический вывод, что и раньше, до 24 февраля, глобализация экономических систем существовала в отрыве от геополитики и не сопровождалась социально-политической глобализацией. И это делает экономическую глобализацию потенциально неустойчивой и в дальнейшем. Даже после вывода России за рамки глобализации в мире достаточно крупных стран, которые не подпадают под категорию открытого общества в классификации Джорджа Сороса. И потому экономическая глобализация вновь может стать заложником геополитической и ценностной борьбы.
Сорос также признал, что текущий военный конфликт представляет собой угрозу для будущего глобализации и глобальной борьбы с изменением климата. В военно-политической части своей речи Сорос сделал вывод, что в этой связи ключевая задача для спасения западной цивилизации – «нанести поражение Путину как можно скорее» (to defeat Putin as soon as possible).
И эта разница в подходе двух патриархов мировой политики весьма показательна: немедленный мир любой ценой и работа по реинтеграции России, с одной стороны, и нанесение поражения Путину любой ценой и окончательное вычёркивание путинской России из глобализации – с другой.
Если же говорить о конкретных вызовах глобализации, проистекающих из текущего конфликта, то в краткосрочной и среднесрочной перспективе они очевидны и о них много говорят сейчас: это глобальный продовольственный кризис, недостаток энергоресурсов, вызванный им рост цен, инфляция и падение уровня жизни, а также в целом ряде случаев – разрыв глобальных цепочек поставок. Всё это может привести к серьёзному социальному недовольству в разных странах Глобального Запада и Юга. В более же долгосрочной перспективе не менее значимым вопросом может стать подрыв доверия к доллару и незыблемости частной собственности иностранцев в странах Запада. Российский пример показал, что хранение львиной доли активов в США и ЕС и их валютах может сделать любую незападную страну со своими политическими амбициями легко уязвимой жертвой для санкционного давления. Поэтому усиление самостоятельности экономик крупных незападных стран (их промышленных, инфраструктурных и финансовых систем) может стать одним из главных долгосрочных последствий текущего конфликта.
Россия любит ставить масштабные социально-экономические эксперименты на самой себе – в истории тому немало примеров. Сейчас все мы являемся свидетелями того, как развивается ещё один такого рода эксперимент – глобализация без России. К чему он приведёт – покажет время.
