30 декабря 2023 года Ким Чен Ын выступил с традиционной речью, которая была обращена к участникам пленума ЦК ТПК, проводящегося в предновогодние дни. Понятно, что в северокорейских СМИ любое выступление Ким Чен Ына полагается считать «историческим», но на этот раз, кажется, подобный эпитет может быть применён вполне оправданно, полагает Андрей Ланьков, профессор Университета Кукмин (Сеул).
Ким Чен Ын заявил, что Северная Корея далее не намерена придерживаться стратегии мирного и поэтапного объединения страны. Фактически он отказался от идеи, которая на протяжении десятилетий считалась в официальном северокорейском дискурсе безальтернативной.
В 1948 году на Корейском полуострове были созданы два государства, но с самого начала своей истории они формально не признали друг за другом права на существование: каждое из двух корейских правительств утверждало, что является единственной законной властью на всей территории полуострова. Хотя оба правительства (в разное время – с разной степенью энтузиазма) готовились к войне за объединение страны под своим контролем, в официальной риторике и Юг, и особенно Север всегда подчёркивали, что объединение страны должно быть достигнуто мирным путём, путём переговоров и компромисса. Позиция КНДР сводилась к тому, что следует создать конфедеративное государство по принципу «одна страна – две системы». Подразумевалось, что это государство будет создано в результате серии переговоров между Сеулом и Пхеньяном.
Понятно, что подобные декларации не следовало принимать всерьёз – более того, ни в Сеуле, ни в Пхеньяне эту официальную утопию никогда всерьёз и не принимали, по крайней мере в рядах элит. В мировой истории едва ли можно найти примеры, когда двум столь разным государствам удавалось договориться об объединении на мирной и компромиссной основе, а уж в случае с Кореей проблемы были явно непреодолимыми. В общем, в элитах существовало понимание того, что объединение страны, если оно когда-либо вообще будет достигнуто, произойдёт либо по германскому, либо по вьетнамскому сценарию. Германский сценарий предусматривает падение экономически слабого Севера и его поглощение Югом, а вьетнамский – наоборот, военно-политический триумф Севера над Югом. Такой сценарий возможен, разумеется, только в том случае, если США откажутся выполнять свои союзнические обязательства перед Сеулом, после чего Север, используя ядерное оружие, нанесёт Югу сокрушительное военное поражение (вариант не очень вероятный, хотя и возможный).
Тем не менее на протяжении десятилетий и Северная, и Южная Корея придерживались фикции, в соответствии с которой главной стратегической целью являлось мирное и поэтапное объединение. Эта политика, несмотря на её явную – и втайне осознаваемую – нереалистичность, имела конкретные организационные и протокольные последствия. В частности, вопросами межкорейских отношений и в Сеуле, и в Пхеньяне занимались не министерства иностранных дел, а специально созданные организации. Были даже сконструированы специальные термины для того, чтобы описывать отношения (торговля, поездки и так далее) между двумя корейскими государствами. Термины эти отличаются от тех, которыми описывают в корейском языке отношения между суверенными державами, так что торговля Севера и Юга не считалась «внешней торговлей», а поездки в «соседнюю Корею» никогда не описывались тем юридическим термином, который означает «выезд за границу».
Однако, как уже говорилось, в своей речи 30 декабря Ким Чен Ын заявил, что подобная политика была «иллюзией». Он подчеркнул, что отныне Северная Корея не будет следовать политике мирного объединения страны. Он сказал: «Межкорейские отношения – это больше не соплеменные отношения, они полностью стали отношениями между двумя враждебными, воющими государствами».
Впрочем, возможность объединения он не исключил, но речь шла совершенно определённо об объединении военном. В частности, он сказал, что северокорейские военные и далее будут «принимать необходимые подготовительные меры для подготовки мощного военного удара нашей армии, целью которого будет занятие всей территории южной части Кореи». Разумеется, Ким Че Ын тут же добавил, что такой удар может носить только ответный характер и что этот бросок на юг будет иметь место лишь в том случае, «если США и южнокорейская марионеточная клика в конце концов спровоцируют военную конфронтацию» на Корейском полуострове.
За выступлением Ким Чен Ына последовали и «организационные меры». В начале января в МИД КНДР прошли совещания, посвящённые тому, как теперь вести работу с Южной Кореей. Сделано это было в соответствии с указаниями Ким Чен Ына, который 30 декабря недвусмысленно заявил, что необходимо провести перестройку организаций, занимающихся вопросами отношений с Южной Кореей. В соответствии с новой политической линией отношениями с Южной Кореей, как и отношениями с любым другим иностранным государством, будут заниматься в основном в системе МИД.
Что же означает это заявление Ким Чен Ына? Чем оно вызвано и к каким последствиям приведёт?
С одной стороны, речь идёт о радикальном отходе от той политики, которая, как открыто признал в своей речи северокорейский лидер, на протяжении многих десятилетий была одним из столпов северокорейской идеологии. Пропаганда всегда неустанно напоминала о том, что «мирное объединение» является одной из главнейших задач северокорейской политики. Подразумевалось, что именно сохраняющийся раскол страны является главной причиной экономических и политических проблем КНДР и проблемы эти будут чудесным образом решены в случае объединения.
С другой стороны, в своей речи 30 декабря Ким Чен Ын всего лишь открыто признал то, что давно уже стало очевидным. Вне зависимости от официальной риторики и юридической казуистики и Северная Корея (КНДР), и Южная Корея (Республика Корея) являются двумя суверенными государствами, население которых говорит на двух диалектах корейского языка.
Впрочем, в политике правду говорят не просто так, а тогда, когда признание очевидного имеет политический смысл. Скорее всего, руководство КНДР решило пойти по пути Восточной Германии. Как известно, в ГДР полагалось считать, что на территории Германии сформировались две разные нации: капиталистическая на западе и социалистическая на востоке. Отсюда логично следовал вывод о том, что жителям ГДР совсем не надо мечтать об объединении с ФРГ, то есть с иностранным государством, жители которого вдобавок являются другой нацией.
Восточную Германию эта идеологическая эквилибристика не спасла, но возможно, что в северокорейской элите надеются: позиционирование КНДР в качестве отдельного государства позволит снизить притягательность южнокорейского образа жизни для простых северокорейцев. Такая притягательность является серьёзным дестабилизирующим фактором, и в Пхеньяне это отлично понимают. Возможно, они надеются: если объявить Южную Корею всего лишь ещё одним иностранным государством, то яркие огни Сеула станут казаться жителям Севера менее притягательными.
Впрочем, подобный идеологический разворот, каким бы важным он ни был с точки зрения официальной идеологии, с точки зрения практической меняет не очень много. Как ясно показал опыт разделённой Германии, даже формальное провозглашение Южной Кореи отдельной нацией не обязательно предотвратит развитие ситуации в стране по германскому сценарию. В своём выступлении Ким Чен Ын намекнул на то, что при определённых поворотах вьетнамский сценарий тоже исключать нельзя – и сделал этот намёк с необычной прямотой. Таким образом, в риторическом и протокольном оформлении межкорейского конфликта меняется многое, а вот его суть, равно как кратко- и среднесрочные перспективы его развития, в целом остаётся прежней.
