Если бы у КНДР не было ядерного оружия, на неё в большом мире практически не обращали бы внимания. Наличие собственного ракетно-ядерного потенциала является серьёзным «усилителем сигнала», которым северокорейские дипломаты активно и умело пользуются. Удастся ли Пхеньяну добиться от Вашингтона согласия на возобновление переговоров, пишет Андрей Ланьков, профессор Университета Кукмин (Сеул).
Январь 2022 года стал временем необычной военно-политической активности на Корейском полуострове: за этот месяц в КНДР было проведено семь запусков баллистических ракет и крылатых ракет большой дальности, которые могут быть использованы в качестве носителей ядерного оружия. Поскольку в некоторых случаях однотипные ракеты запускались парами, в небе на Корейском полуострове за один месяц появилось 11 ракет.
В кратко- и среднесрочном плане цели этой активности очевидны: Пхеньян хочет таким образом добиться от Вашингтона согласия на возобновление переговоров. Целью этих переговоров, скорее всего, должен стать компромисс: северокорейская сторона соглашается заморозить и отчасти сократить свою ракетно-ядерную программу, а США в ответ соглашаются на ослабление режима санкций в отношении КНДР.
Однако на происходящее можно посмотреть и в другом масштабе. Имеет смысл думать не только о текущих тактических вопросах, для решения которых Пхеньян использует свои ракетно-ядерные возможности, но и о тех стратегических целях, которые преследует КНДР, создавая и развивая собственный ракетно-ядерный потенциал.
По большому счёту, можно сказать, что северокорейский ракетно-ядерный потенциал должен с самого начала служить трём целям. С течением времени относительная важность этих трёх целей не оставалась неизменной, но общий список их не изменился с 1960-х годов, то есть с тех пор, когда у северокорейского руководства впервые появился интерес к ядерному оружию.
Во-первых, ракетно-ядерный потенциал является важным дипломатическим инструментом. Объективно говоря, Северная Корея является небольшой бедной страной – по численности населения и объёмам производства её ближайшим аналогом является Камерун. Если бы у КНДР не было ядерного оружия, на неё в большом мире практически не обращали бы внимания. Наличие собственного ракетно-ядерного потенциала является серьёзным «усилителем сигнала», которым северокорейские дипломаты активно и умело пользуются.
Во-вторых, северокорейская ракетно-ядерная программа решает задачи военно-стратегического сдерживания. Северной Корее не улыбается судьба Ливии и Ирака, а в международные гарантии и обещания там верят слабо. Наличие собственного ядерного оружия и средств его доставки является, с точки зрения северокорейских политических элит, едва ли не единственной гарантией сохранения страны или режима (выбор термина тут зависит скорее от политических вкусов говорящего).
Есть, однако, у ракетно-ядерной программы КНДР и третье измерение, связанное со спецификой корейской ситуации. Северная Корея является частью разделённой страны. Исторически восстановление единства страны было одной из важнейших стратегических задач северокорейского руководства, причём подразумевалось, что это единство может быть восстановлено только на условиях Северной Кореи, в идеале – путём поглощения («освобождения») Юга.
К началу 1980-х годов баланс сил изменился таким образом, что о надеждах на поглощение Юга пришлось забыть, но сейчас, похоже, возникает ситуация, когда эти надежды опять становятся частью долгосрочной повестки дня руководства КНДР.
В настоящее время главной целью, над достижением которой работают северокорейские инженеры и учёные, является создание межконтинентальных баллистических ракет (МБР), способных преодолевать американскую систему ПРО и наносить удары по всем крупным американским городам. Судя по тому, каких успехов достигли северокорейские ракетчики, эта задача будет рано или поздно решена.
Понятно, что возможность уверенного нанесения ракетно-ядерного удара по основной территории вероятного противника является важным компонентом доктрины сдерживания. Однако для Северной Кореи подобная возможность является избыточной: для решения задач сдерживания достаточно было и тех средств, которые появились у Северной Кореи примерно к 2015 году. Тогда в её распоряжении уже имелись ядерные заряды на урановой и плутониевой основе, а также ракеты, дальность которых позволяла наносить удары по любой точке на территории Китая, Южной Кореи и Японии, а также по Аляске и Гуаму. Однако северокорейская сторона не остановилась на этом, а двинулась дальше, создав полноценные МБР, способные нанести удар по Нью-Йорку, и термоядерные заряды.
Это заставляет предполагать, что усилия руководства Северной Кореи сейчас направлены на решение задач более амбициозных, чем задачи самообороны и сдерживания.
Если Северная Корея действительно станет третьей после России и Китая страной, способной нанести ракетно-ядерный удар по США, перед ней могут открыться немалые возможности. Можно представить, как Северная Корея в случае возникновения на территории Корейского полуострова того или иного конфликта, потребует от Вашингтона вывода с этой территории американских войск, а также гарантий невмешательства во внутрикорейский конфликт, угрожая в противном случае нанести ядерный удар («в порядке самообороны») по территории США.
Если эти требования будут в той или иной степени приняты, Северная Корея сможет использовать военное преимущество, созданное наличием у неё ядерного оружия, дабы навязать Южной Корее ту или иную систему неравноправных соглашений, а в перспективе – и поглотить её.
Увы, есть основания сомневаться в том, что такой компромисс будет достигнут. Здесь уместно вспомнить о событиях 2002 года, с которых, собственно говоря, и начался нынешний этап корейского ракетно-ядерного кризиса. Как известно, в октябре 1994 года США и Северная Корея подписали Женевское рамочное соглашение. В соответствии с этим соглашением северокорейская ядерная программа была заморожена, за что американская сторона обязывалась предоставлять Северной Корее экономическую помощь.
Северная Корея соблюдала это соглашение, но только в той его части, которая касалась работ над ядерными устройствами на базе плутония. Однако американской разведке удалось получить (впоследствии полностью подтвердившуюся) информацию о том, что Северная Корея параллельно ведёт работы над урановой программой. Эти объявления были предъявлены Пхеньяну в октябре 2002 года. Результатом стал дипломатический кризис: КНДР отказалась свернуть урановую программу, а США вышли из Рамочного соглашения.
В 2002 году северокорейцы косвенно признали факт существования урановой программы, дав сигнал о том, что они готовы к переговорам. Они рассчитывали, видимо, на то, что им удастся заключить с США ещё одно соглашение, которое бы в целом соответствовало Женевскому рамочному соглашению. В соответствии с этим соглашением они бы прекратили работу над урановой программой, но, разумеется, в обмен получили бы дополнительные уступки и ещё более щедрую помощь.
Однако в американском политическом истеблишменте в тот момент доминировали неоконы, сторонники жёсткой внешней политики, которые вдобавок были уверены, что Северная Корея не выдержит экономического давления. Результатом стала конфронтация.
В результате вместо того чтобы взять под контроль находящуюся в тот момент на ранних стадиях своего развития урановую программу, мировое сообщество потеряло контроль и над, казалось бы, успешно замороженной плутониевой программой КНДР. Итогом этого стало проведение Северной Кореей в октябре 2006 года первых ядерных испытаний и последовавшее за этим быстрое наращивание ядерного потенциала.
Сейчас, похоже, мир опять сталкивается с аналогичной ситуацией. Как показывают заявления и военно-политические демонстрации Пхеньяна, Северная Корея в принципе сейчас готова к тому, чтобы договориться о частичном замораживании своей ракетно-ядерной программы. Однако интереса к этим предложениям со стороны США и других ведущих международных игроков, увы, не наблюдается. Скорее всего, это означает, что компромисс не будет достигнут. В таком случае результаты такого поворота событий предсказать достаточно легко: северокорейская ракетно-ядерная программа из программы в целом оборонительной превратится в программу наступательную – с весьма печальными последствиями и для Восточной Азии, и для мира в целом.
