Не стоит питать иллюзий, что асеаноцентричные форматы в условиях обострения великодержавного соперничества станут альтернативной моделью развития экономических и политических процессов. Для этого объективно нет никаких оснований. Однако они выполняют важную инструментальную функцию – сохраняют в глазах политических элит стран-членов Ассоциации и отдельных зарубежных партнёров легитимность и дееспособность АСЕАН, подтверждая реноме хитрого азиатского оленька, пишет Александр Королёв, младший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ.
Обострение соперничества между США и Китаем создаёт для АСЕАН одновременно вызовы и возможности. С одной стороны, переход отношений Вашингтона и Пекина в новую, более конфликтную фазу делает Ассоциацию более уязвимой по причине высокой зависимости от обоих партнёров и опасности «застрять» в статусе арены для проецирования великими державами своего влияния (это хорошо просматривается на примере конфликта в Южно-Китайском море). С другой стороны, текущее противостояние создаёт дополнительные стимулы для внешнеполитического манёвра, инвестирования в развитие внутренних институтов и продвижения собственных многосторонних проектов, оставляя меньше времени на раскачку. Подобная дихотомия присуща азиатским оленькам, мелким копытным в Юго-Восточной Азии, которые обитают в агрессивной для себя среде и постоянно сталкиваются с оппонентами, кратно превосходящими их по силе.
Означает ли это, что Ассоциация была застигнута врасплох и оказалась не готова к новой волне великодержавного противостояния? Представляется, что это не так. Более того, история показывает, что за годы функционирования у АСЕАН выработалась привычка (и в определённом смысле иммунитет) к выживанию в условиях биполярности. При этом на каждом этапе Ассоциация решала наиболее важные для себя задачи. От политического выживания, подавления коммунистической угрозы и урегулирования вооружённых конфликтов до запуска интеграционных инициатив и институционального строительства.
Характерно, что на протяжении, как сейчас уже стало модным говорить, первой холодной войны, АСЕАН неизменно делала ставку на многополярность, которая для стран Ассоциации выступала одновременно и инструментом для повышения собственной значимости, и конечной целью. В качестве примеров можно привести принятие в 1971 году Декларации о формировании в ЮВА «Зоны мира, свободы и нейтралитета» (ZOPFAN) и подписание в 1976 году Договора о дружбе и сотрудничестве в Юго-Восточной Азии, которые впоследствии станут дорожными картами взаимодействия с партнёрами по АСЕАН и «входным билетом» в асеановские институты.
Безусловно, нынешний конфликт между великими державами отличается по своему характеру и производимым эффектам от противостояния между СССР и США. Оставляя за скобками вопросы идеологии, основными отличиями служат высокий уровень экономической взаимозависимости между Вашингтоном и Пекином, более богатый инструментарий взаимного сдерживания и проецирования своего влияния на других участников, включая АСЕАН, для которой Китай и США являются безальтернативно ведущими партнерами по ряду стратегических направлений.
Стоит упомянуть и о принципиально новом контексте развития АСЕАН – торговых и пандемийных войнах, обмене санкционными любезностями между США и Китаем и опасности попасть под удар односторонних мер, учитывая экстерриториальный характер американских санкций и уровень коммерческих связей между АСЕАН и КНР. Наряду с этим на первый план выходит рост антикитайских настроений в странах Ассоциации, недовольства условиями инициативы «Пояс и путь» и одновременное усиление недоверия в отношении США, что напрямую увязывается с фактором Дональда Трампа. Как отмечал бывший и, возможно, будущий премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад, стиль Трампа никогда не приживётся в Азии.
Нельзя забывать и о новых сетевых элементах сдерживания Китая – концепции Индо-Тихоокеанского региона, американоцентричная версия которой не пользуется особой популярностью даже среди союзников США в Юго-Восточной Азии, поскольку де-факто ставит страны региона перед выбором, что для них является худшим из возможных сценариев.
Дипломатия азиатского оленька
В этой связи напрашивается вопрос – как же будет себя вести АСЕАН в новых для неё и в целом для международной политики условиях? Несмотря на относительную молодость нового этапа противостояния, ответ известен. Едва ли стратегия развития АСЕАН претерпит какие-либо серьёзные изменения, в том числе по причине приверженности основополагающим принципам Ассоциации, сформированным ещё в 1970-е годы, таким как равноудалённость от обоих центров силы, прагматизм, сбалансированность. Суть этой стратегии можно описать, как «дипломатию азиатского оленька».
Азиатские оленьки (канчили), будучи одними из самых мелких копытных, занимают важное место в малайском фольклоре XV и XVI веков и нередко используются в качестве примера того, как маленькое животное может взять верх над более крупными зверями или получить необходимые блага, используя ум, навыки и природный инстинкт.
Хрестоматийным примером «дипломатии азиатского оленька» служит эпизод с участием султана Малакки, запечатлённый в «Малайских родословиях», историко-литературном памятнике средневековой Малайи. Китайский правитель, желая продемонстрировать своё могущество, выслал правителю Малаккского султана по одной иголке от каждого дома в своей империи. В ответ Тун Парапати Пути, посланник султана привёз китайскому правителю саго – якобы по одной крупинке от каждого человека в Малаккском султанате. Точное число крупинок невозможно было посчитать, однако, по словам Пути, оно в несколько раз превышало количество домов во владениях китайского правителя. В результате правитель Китая признал величие Малаккского султана, стал воспринимать его в качестве равноправного партнёра и осыпал различными подарками.
Данный термин – «дипломатия азиатского оленька» – и сегодня встречается в политическом лексиконе Малайзии, однако его с лёгкостью можно перенести и на АСЕАН. В действительности, «десятка» неоднократно демонстрировала находчивость и добивалась гибкого и взаимовыгодного сотрудничества с ведущими странами. Это касается как заключения торгово-экономических сделок, так и встраивания более крупных партнёров в асеаноцентричные площадки, в рамках которых АСЕАН добивается столь желанного для себя результата – формального признания за собой (пусть и сугубо протокольно) центральной роли в обеспечении безопасности и продвижении экономических процессов в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Говоря о наполнении стратегии в посткоронакризисную эпоху, прежде всего следует упомянуть, что Ассоциация не обладает ни достаточными ресурсами, ни политической волей, чтобы попытаться примирить США и Китай, и в целом прекрасно осознаёт бесперспективность подобных усилий. Популярная в Юго-Восточной Азии поговорка ёмко характеризует треугольник США – Китай – АСЕАН: когда два слона сражаются, мышонок, который вклинивается между ними, будет страдать.
Вместо этого Ассоциация делает ставку на другие, более оптимальные инструменты, которые вписываются в логику дипломатии азиатского оленька. Так, желая остаться в стороне от конфликта между Вашингтоном и Пекином, АСЕАН вместе с тем всячески пытается капитализировать американо-китайские разногласия. На данный момент наиболее заметно это проявляется на примере торговой войны между США и Китаем, в которой АСЕАН удалось заместить освободившиеся ниши по наиболее чувствительным для конфликтующих сторон группам товаров – оборудованию, механическим устройствам и электрическим машинам. Общий же прирост экспортных поставок из АСЕАН в Китай и США по итогам 2019 года составил 27 и 30 миллиардов долларов соответственно. Вне всяких сомнений, «десятка» и в дальнейшем продолжит прилагать свои усилия в этом направлении.
Ещё одним элементом стратегии АСЕАН станут регулярные заявления на различных площадках о недопустимости политики национального эгоизма, протекционизма с завуалированной критикой США и дежурные призывы решать все противоречия мирным путём.
Следует ожидать активизации политики АСЕАН по «институциональному связыванию» – вовлечению зарубежных партнёров в деятельность асеаноцентричных институтов и механизмов диалогового партнёрства. Эти процессы были запущены ещё до обострения разногласий между США и Китаем, подтверждением чему служит снятие моратория на формирование диалоговых партнёрств с зарубежными партнёрами, который действовал с 1999 года. В последние годы Ассоциация снова стала активно прибегать к такой форме сотрудничества: в 2015 году заключено секторальное партнёрство с Норвегией, в 2016 году – со Швейцарией, в 2017 году – с Турцией. Кроме того, с 2016 года действует партнёрство по развитию с Германией, а с 2019 года – аналогичное партнёрство с Чили. Популярный в асеановской практике формат диалоговых и иных партнёрств нередко выступает трамплином для дальнейшего заключения торговых соглашений и расширения внешних связей в целом, что особенно актуально в нынешних условиях.
И наконец, последним направлением ожидаемо станет продвижение асеаноцентричных инициатив и проектов в сфере экономики и безопасности, в том числе чтобы компенсировать негативные последствия коронакризиса. Сюда можно отнести предстоящие переговоры по созданию зоны свободной торговли с ЕС и Канадой, попытки оживить переговоры по Всеобъемлющему региональному экономическому партнёрству (ВРЭП) и периодические напоминания о существовании собственного видения Индо-Тихоокеанского региона.
Не стоит питать иллюзий, что асеаноцентричные форматы в условиях обострения великодержавного соперничества станут альтернативной моделью развития экономических и политических процессов. Для этого объективно нет никаких оснований. Однако они выполняют важную инструментальную функцию – сохраняют в глазах политических элит стран-членов Ассоциации и отдельных зарубежных партнёров легитимность и дееспособность АСЕАН, подтверждая реноме хитрого азиатского оленька.
