В условиях четвёртой промышленной революции данные являются основой экономического развития. Говорят даже, что данные – это новая нефть. Соответственно, каждое государство заинтересовано в контроле собственных «месторождений данных» как политически значимого и экономически оспариваемого ресурса. Таким образом, принятие Цифровой стратегии ЕС обеспечивает цифровой суверенитет ЕС и ограничивает возможности влияния в цифровой среде США, которые в последние годы всё менее привержены союзническим обязательствам по НАТО, пишет Елена Зиновьева, доцент кафедры мировых политических процессов МГИМО МИД России.
19 февраля 2020 года Евросоюз представил новую цифровую стратегию. Согласно документу, ЕС планирует стать одним из глобальных лидеров в сфере управлении данными. Как отмечают эксперты, создание единого европейского рынка данных призвано повысить глобальную конкурентоспособность ЕС и снизить зависимость стран ЕС от транснациональных корпораций, прежде всего, базирующихся в США.
С экономической точки зрения значимость контроля и управления данными в XXI веке бесспорна. Данные являются основой экономического развития в условиях четвёртой промышленной революции, будучи необходимым ресурсом для развития таких технологий, как искусственный интеллект и машинное обучение.
Однако, несмотря на то, что сама концепция четвёртой промышленной революции была предложена в ЕС (её автором является швейцарец Клаус Шваб, а реализована она была впервые в Германии) и ЕС обладает передовыми позициями в области ряда высокотехнологичных производств, на глобальном рынке данных и в сфере искусственного интеллекта, положение ЕС достаточно слабое. По оценкам ЮНКТАД, в 2019 году 90% рыночной капитализации современных цифровых платформ приходилось на компании из США и Китая, а доля Европейских компаний составила всего 4%. США и Китай также являются лидерами в области развития искусственного интеллекта, что связано с большими объёмами персональных данных, к которым компании этих стран имеют доступ. Если китайские компании ориентированы на внутренние рынки (население Китая на 2018 год составило 1,3 млрд человек), то американские компании собирают и обрабатывают данные в глобальном масштабе – так, количество пользователей Facebook на 2018 год – 1,5 млрд человек. Вместе с тем на 2018 год население стран ЕС составило 512 млн человек, что ограничивает возможности со стороны европейских компаний бросить вызов американским и китайским конкурентам – как в области контроля над данными, так и в отношении развития технологий искусственного интеллекта.
Цифровая стратегия ЕС, являясь заявкой на цифровое регуляторное лидерство, может не только повысить привлекательность европейских рынков для внешних инвесторов и расширить экономические преимущества европейских высокотехнологичных компаний на глобальных рынках, но и укрепить мягкую силу ЕС.
Ещё одним значимым аспектом новой стратегии является проблематика обеспечения цифрового суверенитета. В основе популярной сегодня концепции цифрового суверенитета, которую обсуждают не только в Иране (в контексте ограничения влияния американских цифровых компаний), но и в США (применительно к китайской компании Huawei), лежит вопрос контроля над трансграничными потоками данных, как стратегически значимой области. Проблематика цифрового суверенитета особенно актуальна ещё в силу того, что, согласно популярной в академической и экспертной среде точке зрения, политическое лидерство на международной арене во многом будет опираться на технологическое превосходство в области развития искусственного интеллекта.
Становится популярной метафора, согласно которой «данные – это новая нефть», и каждое государство заинтересовано в контроле собственных «месторождений данных» как политически значимого и экономически оспариваемого ресурса. Таким образом, принятие данной стратегии приближает и ещё одну цель – обеспечивает цифровой суверенитет ЕС и ограничивает возможности влияния в цифровой среде США, которые в последние годы всё менее привержены союзническим обязательствам по НАТО.
