В последние четверть века в Баку эффективно работали над формированием благоприятных военных и политико-дипломатических реалий, позволивших не только радикально поменять статус-кво, но и всерьёз задумываться о путях дальнейшей экспансии. Не приходится сомневаться, что очередные новации не заставят себя долго ждать, пишет политический обозреватель Андрей Арешев.
В сентябре 2023 года Азербайджан восстановил военный и административный контроль над всей территорией непризнанной Нагорно-Карабахской Республики, прекратившей своё существование с 1 января 2024 года – в соответствии с указом её последнего президента Самвела Шахраманяна. Основные военные успехи были достигнуты азербайджанской армией ещё в ходе «44-дневной войны» осенью 2020 года. Сугубо временный характер новой линии разграничения сторон был очевиден изначально, равно как и предельно ограниченные функциональные возможности российского миротворческого контингента, размещённого в Нагорном Карабахе в соответствии с заявлением президентов России и Азербайджана и премьер-министра Армении, подпись под которым, несмотря на публичную риторику последнего, никто не отзывает. Подписанное после занятия азербайджанской армией всей южной приграничной с Араксом полосы, после падения Гадрута и Шуши (что открыло азербайджанской армии прямую дорогу на Степанакерт), оно позволило прекратить активные боевые действия, принявшие к тому времени для армянской стороны крайне неблагоприятный характер.
Исход в сентябре 2023 года армянского населения Нагорного Карабаха подвёл черту под 35-летней историей карабахского движения, о котором большинство граждан Советского Союза узнали в феврале 1988 года – после того, как внеочередная сессия народных депутатов Нагорно-Карабахской автономной области обратилась к Верховным Советам в Москве, Ереване и Баку с просьбой рассмотреть вопрос о передаче края из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР. Несмотря на чувствительные поражения в ходе «первой» Карабахской войны 1991–1994 годов, в Азербайджане никогда не скрывали своей конечной цели обретения полного контроля над утраченными территориями политико-дипломатическим или военным путём – укрепляли армию и другие силовые структуры, а также формировали выгодный для себя политико-дипломатический фон, в том числе через подписание в 1994 году «Контракта века» с последующим формированием транспортно-логистической инфраструктуры в обход армянской территории. Надо признать, в этом Азербайджан немало преуспел, получив поддержку (каким бы дискуссионным ни показался иному читателю данный тезис) и из Еревана, от правительства Никола Пашиняна, последовательно и целенаправленно работающего на «декарабахизацию» как внешнеполитической, так и внутриполитической повестки. Едва ли это стало сюрпризом для наблюдателей, имевших реальное представление о деятельности бывшего главного редактора газеты «Айкакан Жаманак», уличного оппозиционного активиста, а затем депутата парламента до того, как он стал известен далеко за пределами страны, будучи вознесённым в кресло главы правительства бурными событиями весны 2018 года, которые правильнее было бы назвать не «бархатной революцией», а «бархатной передачей власти» . Фактический развал, не без деятельного участия «революционной» армянской власти, переговорного процесса под эгидой Минской группы ОБСЕ стал немаловажным фактором начала Азербайджаном военных действий в сентябре 2020 года, приведших к кардинальному слому установившегося в мае 1994 года по итогам «первой» Карабахской войны статус-кво, худо-бедно продержавшегося около четверти века.
По окончании военных действий, а особенно после начала специальной военной операции на Украине, американцы и европейцы начали активно внедряться в переговорный процесс, исходя из соображений обострившегося геополитического противоборства, торпедируя посреднические усилия Москвы. «В документах, которые были подписаны в ноябре 2020 года, и в последующих документах территория Карабаха была охарактеризована как зона ответственности российского миротворческого контингента. И было понимание между лидерами трёх стран, что на тему статуса ещё предстоит продолжить переговоры, чтобы окончательно этот вопрос согласовать. И каково же было наше удивление, когда осенью 2022 года где-то в Праге, по-моему, <президент Франции> Макрон проводил конференцию Европейского политического сообщества, куда не пригласили нас и украинцев, но там были армяне и азербайджанцы, и Макрон вместе с Мишелем предложили им встретиться, и на встрече они одобрили документ, в котором было сказано, что Азербайджан и Армения признают территориальную целостность друг друга в полном соответствии с Алма-Атинской декларацией 1991 года, в каковой было сказано: все новые независимые государства имеют границы, совпадающие с административными границами союзных республик СССР. То бишь Карабах в границах Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджанской Советской Социалистической Республики. Мы не знали о том, что такое объявление готовится, и когда оно прозвучало, мы сделали вывод… что вопрос о статусе Карабаха закрыт, закрыт лично премьер-министром Армении. И вот там-то как раз Макрон был… то, что хотят наши западные коллеги, чтобы только на их территории был подписан мирный договор – это факт…», – рассказал министр иностранных дел России Сергей Лавров на пресс-конференции, посвящённой основным дипломатическим итогам 2023 года.
В этом контексте вовсе не удивительно, что первоначальный оптимизм относительно скорых перспектив выхода хотя бы на рамочный договор или иной взаимно согласованный, будь то в Москве, Тбилиси, Брюсселе или Вашингтоне, сменился более скептическими оценками. Это не отменяет известных шагов навстречу друг другу, таких, например, как ноябрьское совместное заявление Администрации президента Азербайджана и Аппарата премьер-министра Армении, позволившее произвести обмен военнопленными и снять возражения Еревана против проведения в Баку международного климатического саммита COP-29. Однако оптимистические ожидания вновь оказались преждевременными, ибо комплекс армяно-азербайджанских противоречий на Кавказе не исчерпывается закрытым на длительную перспективу «карабахским вопросом» (по крайней мере, так представляется большинству наблюдателей).
В недавнем программном интервью, выдержанном в весьма жёстком стиле, президент Азербайджана Ильхам Алиев вновь перечислил вопросы, которые официальный Баку намерен решать по праву победителя. И это и вполне предсказуемый категорический отказ отходить с позиций на условной границе, занятых в мае 2021 и в сентябре 2022 года, «потому что граница должна быть определена». По мнению азербайджанского лидера, любые претензии Еревана безосновательны, так как на де-факто существующей линии разграничения сторон нет никаких населённых пунктов. Заключение мирного соглашения с Арменией не должно зависеть от вопроса делимитации границы, считает Алиев, в том числе и потому, что пока Баку не завершил делимитацию границ и с другими соседями, в том числе с дружественной Грузией, где, напомним, остаются поводы для разногласий в районе древнего монастырского комплекса Давида Гареджи. «Армения… держит под оккупацией наши сёла, и это недопустимо. Считаю, в конце этого месяца пройдет заседание <межправительственной> комиссии, на которой будет внесена ясность по поводу этого вопроса… Сёла должны быть возвращены нам. Можно прийти к договорённости и в результате работы комиссии, связанной с анклавами. То есть считаю это вполне логичным подходом», – отметил Алиев. Заявляя некоторое время назад о признании Азербайджана в границах бывшей советской республики площадью 86 600 квадратных километров (что само по себе довольно странно – хотя бы потому, что количество квадратных километров может меняться и в силу естественных причин, например по мере обмеления Каспия), Никол Пашинян, очевидно, имел в виду и эти небольшие «островки», позволяющие контролировать дороги, связывающие Араратскую долину с Грузией, а также с Сюником и Ираном.
Если ранее военный контроль над Карабахом давал Еревану некоторую свободу действий в спорных политико-правовых вопросах, то сегодня правительство Никола Пашиняна пытается «зацепиться» за административные границы советского периода, предлагая отталкиваться от карт Генерального штаба Вооружённых сил СССР 1970-х годов. Но вот в Баку, выясняется, едва ли склонны с этим соглашаться, ставя под вопрос то, что там называют передачей Армении в XX веке «по частям «азербайджанских земель», в том числе Еревана и Сюника. С южным регионом связан ещё один конфликтный узел, обусловленный стремлением заинтересованных сторон обзавестись экстерриториальным Зангезурским коридором, связывающим по кратчайшему маршруту основную территорию Азербайджана, Нахичеванскую Автономную Республику и Турцию: «Прежде всего они должны предоставить нам беспрепятственный проход на участке между Зангеланом и Ордубадом. Это их обязательство... грузы, граждане и автотранспортные средства, следующие из Азербайджана в Азербайджан, должны проходить свободно, не подвергаясь каким-либо досмотрам и не привлекаясь к таможенному администрированию… Люди и грузы из Азербайджана в Азербайджан должны проходить без какой-либо проверки. В противном случае Армения навсегда останется тупиком. Если упомянутый мною маршрут не будет открыт, то мы не намерены открывать границу с Арменией в каком-либо другом месте. То есть, таким образом, они получат от этого больше вреда, чем пользы».
Известно, что различные варианты транспортного сообщения через Мегри неоднократно обсуждались в ходе переговорного процесса между Баку и Ереваном под эгидой Минской группы ОБСЕ. Рассматриваемые тогда варианты были куда более приемлемыми для армянской стороны, однако утрата Карабаха вкупе с деградацией ключевых систем национальной безопасности с неизбежностью поставила под угрозу безопасность Сюника. Как отмечал вице-премьер правительства РФ Алексей Оверчук, в силу отсутствия у Еревана чёткой позиции относительно работы региональных коммуникаций зангезурский участок международного транспортного коридора «Север – Юг» в настоящий момент не рассматривается. Гипотетическое открытие железнодорожного (через Мегри), а также автомобильного (через Сисиан, как это было в советское время) сообщения означало бы преимущественный контроль Азербайджана над югом Армении, что в не столь уж отдалённой перспективе приведёт к смене этноконфессионального состава населения региона.
Невозможно не обратить внимания на употребление Ильхамом Алиевым географических терминов, в том числе на территории Армении, исключительно в тюркской огласовке. Упоминает он и о картах «Азербайджанской Демократической Республики» 1918–2020 годов, отражающих максимально широкие территориальные притязания прикаспийской республики на Кавказе. Действующий Основной закон Азербайджана прямо отсылает к принятому 18 октября 1991 года Конституционному акту «О государственной независимости Азербайджанской Республики», где записано, что «27–28 апреля 1920 года РСФСР… оккупировала территорию суверенной Азербайджанской Республики, насильственно свергла законно избранные органы власти и положила конец независимости, достигнутой ценой огромных жертв азербайджанского народа», вслед за чем «Азербайджан, так же, как и в 1806–1828 годах, вновь аннексирован Россией». Соответственно, нынешняя Азербайджанская Республика является правопреемником не Азербайджанской ССР, а «мусаватистской» республики 1918–1920 годов, находившейся в состоянии острого конфликта с соседней Арменией (границ с которой просто не было), а также с армянами Нагорного Карабаха.
Использование исторических нарративов, зачастую трактуемых весьма вольно и призванных легализовать ту или иную политико-правовую конструкцию, на этот раз нацелено на закрепление статус-кво, сложившегося по итогам военных действий 2020–2023 годов. Как упоминалось выше, в последние четверть века в Баку эффективно работали над формированием благоприятных военных и политико-дипломатических реалий, позволивших не только радикально поменять статус-кво, но и всерьёз задумываться о путях дальнейшей экспансии. Не приходится сомневаться, что очередные новации не заставят себя долго ждать. По словам министра иностранных дел Армении Арарата Мирзояна, в проекте мирного соглашения, которым до сих пор обменивались Ереван и Баку, не предусмотрены конституционные изменения. Однако Баку видит неудобства для себя в Декларации независимости Армении: «Они озвучили это, сочли это проблемой и представили юридические вопросы. Соответственно, мы сочли проблематичными их формулировки». В преамбуле действующей Конституции Армении упоминается принятая в августе 1990 года Декларация независимости, в которой, в свою очередь, упоминается совместное Постановление Верховного Совета Армянской ССР и Национального Совета Нагорного Карабаха от 1 декабря 1989 года «О воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха». Кроме того, в соответствии с пунктом 11 документа, «Республика Армения выступает за международное признание геноцида армян 1915 года в Османской Турции и Западной Армении». Едва ли по случайному совпадению 19 января Пашинян в очередной раз заявил о необходимости принятия в Армении новой конституции, что может трактоваться в контексте окончательной «декарабахизации» внутренней и внешней повестки, а заодно отказа от всего, что могло бы вызвать раздражение в соседней Турции.
Среди прогнозов американского аналитического центра Stratfor на 2024 год – вероятное возобновление боевых действий между Арменией и Азербайджаном: «Риск вспышек или возобновления полномасштабной войны остаётся высоким, поскольку Азербайджан стремится сохранить рычаги давления на Армению». В расчёте на крепнущие связи с Западом Ереван будет стремиться к мирным договорённостям с Баку, однако разногласия по поводу порядка и механизмов функционирования региональных транзитных коридоров будут по-прежнему препятствовать переговорам. После победы Алиева на выборах 7 февраля Баку продолжит наращивать военный потенциал в приграничных районах, готовя вторжение и стремясь обзавестись дополнительными рычагами в переговорном процессе. В случае отсутствия в ближайшие месяцы того, что в Баку сочтут прогрессом, велик риск обострения на южных границах Армении в летний период.
Ереван не отказывается от «мирной повестки», даже если Баку будет от неё отходить, заверяет Никол Пашинян, делая акцент не столько на отношениях с Россией, сколько с Турцией и Азербайджаном: «Именно здесь все вопросы и здесь ответы на все вопросы». В условиях прогрессирующей слабости ключевых государственных институтов, будь то национально-государственная символика, церковь или армия, зачастую подвергаемые прямым либо завуалированным атакам со стороны действующей власти и аффилированных с нею сил, попытки радикального «переформатирования» армянской государственности на принципиально иных основаниях чреваты нестабильностью и ростом гражданского противостояния. В то же время социально-политическая стабильность в Азербайджане, камуфлируемая националистическим дискурсом с элементами экспансионизма, может быть поставлена под сомнение по мере дальнейшего «осыпания» мирового порядка в ситуации растущей мировой и региональной турбулентности и попыток заинтересованных сил удержать ускользающее глобальное доминирование. Показные пикировки между официальным Баку и структурами коллективного Запада (США и Европы) отнюдь не отменяют плотного вовлечения транснациональных структур в политико-экономическую ткань прикаспийской страны , что может иметь неоднозначные последствия для «меридиональных» коммуникационных проектов, например – международного транспортного коридора «Север – Юг». Военная эскалация на Ближнем Востоке, одним из ключевых элементов которой является противостояние между Израилем и Ираном, всё больше вовлекает в свою орбиту сопредельные регионы, включая бывшее советское Закавказье. Другим тревожащим моментом являются активные усилия коллективного Запада по вытеснению России из Закавказья, сопровождаемые ростом этнического радикализма и инфильтрацией чуждых местным народам политико-идеологических конструктов .
Российская дипломатия неизменно выступает за примат региональных механизмов решения региональных проблем и противоречий. Применительно к Кавказскому региону речь идёт, в частности, о консультационном формате «три плюс три», включающем Азербайджан, Армению и Грузию, а также Российскую Федерацию, Турецкую Республику и Исламскую Республику Иран. Кардинальные изменения в структуре безопасности региона не отменяют значения взаимовыгодных торгово-экономических связей и трансграничных коммуникационных проектов, того же «Севера – Юга». Вместе с тем разнонаправленные геополитические интересы региональных и внешних игроков, прямо влияющие на непростые социально-политические трансформации в регионе, удерживают от оптимизма относительно скорого превращения Южного Кавказа в зону мира, даже если некий документ о нормализации отношений между Баку и Ереваном приобретёт-таки формально-правовой статус.
