Говорят, что президент Трамп любит делиться полномочиями. Ему также нравится, чтобы его «подчинённые» соперничали и конкурировали друг с другом. Трамп часто повторяет, что это чудно себя оправдывало, когда он занимался недвижимостью. Президент Обама, напротив, любил руководить военными, вникая во все подробности их действий. Трамп же передал президентские полномочия старшим военным начальникам, а те в свою очередь – полевым командирам.
Понятно, что это самый подходящий способ поощрить своих лучших «подчинённых» (если занимаешься бизнесом), но если твоя цель – глубинные политические преобразования, то есть полное обновление глубоко укоренившегося догмата геополитического мышления, то такая тактика способна довести до войны, которой ты, может быть, и не желал, но которая, раз начавшись, навсегда похоронит всякую мечту об осуществлении глубинных преобразований.
У Трампа две основные внешнеполитические цели: первая – нанести поражение ДАИШ (запрещена в РФ – ред.), для чего необходимы ясность мышления и широкая осведомлённость в особенностях региона; вторая – разрядка напряжённости в отношениях с Россией, которая требует, чтобы в вооружённых силах произошли фундаментальные изменения культурного, организационного и нравственного порядка. Но такое не происходит само собой, а нежелание засучить рукава, расчёт на то, что «ребята сами как-нибудь справятся», лишь продлевает существование старой культуры (ибо истинные перемены всегда осуществляются по инициативе одиночек).
Вот как обрисовывает проблему культурной и умственной заскорузлости Пэт Лэнг, в прошлом весьма уважаемый офицер американских Вооружённых сил, а впоследствии сотрудник разведывательного управления министерства обороны США:
«Все эти молодые люди [военные аппаратчики СНБ] крепко верят в то, что Россия – это “бумажный тигр” и, как следствие, враг. Некоторые из вас, наверное, посмотрели четырёхсерийный фильм о Путине Оливера Стоуна. [Я считаю, что] Путин совсем не “бумажный тигр”. Убеждение на тот счёт, что Путин-де боится США и пойдёт на попятную, чтобы избежать “столкновения”, на мой взгляд, глубоко порочно. Среди офицеров ВС США, как находящихся на действительной службе, так и отставных, бушует губительная лихорадка русофобии. Многие офицеры, какими бы интеллигентными и хорошо подготовленными они ни были, отличаются крайней косностью мышления. Этот профессиональный дефект вознаграждался продвижением по службе в ходе продолжительного процесса армейской конкуренции. Считалось, что он является признаком силы и стойкости характера. Свой вклад в раздувание русофобии внес [как мне кажется] Европейский центр по изучению вопросов безопасности в Гармише (Германия), где слушателям внушалось чувство непримиримой вражды к СССР (а теперь и к России). От выпускников вышеуказанного учебного заведения это умонастроение передалось многим офицерам армии США и теперь мы слышим, как, выступая на “Фокс Ньюс”, некие отставники требуют “вогнать русских в повиновение”. Но это же сумасшествие! Россия – это вам не какая-то там мелкая держава».
Пэт Лэнг описывает общий механизм возросшего на почве культуры внутреннего сопротивления переменам. В этой связи мне вспоминается давний разговор с одним свежеиспечённым комдивом израильской армии (дело было перед второй палестинской интифадой), который, вступив в должность, обнаружил, что военнослужащие его соединения без особой нужды убивали по тридцать мирных палестинцев в месяц. Он захотел свести их число к нулю, но через три года, несмотря на все его усилия, палестинцев всё так же продолжали убивать, хотя теперь и по пять человек в месяц. Это всего лишь один пример, но он говорит о том, что для изменения культурного кода армии потребуются долгие годы, и это даже при том условии, что на перемены настроен старший командный состав.
Так было и с нашими усилиями по снижению уровня насилия в Израиле и Палестине. Молодым и честолюбивым командирам всегда хочется «испытать» противника, выйти за привычные рамки. Младшие офицеры повсеместно хотят, чтобы их сравнивали со смелыми и задиристыми турецкими юнаками, готовыми сразиться со всяким, на кого им укажут, как с «врагом». Ведь всегда интересно увидеть, что им за это будет. На любого, кто попытается снизить градус насилия, всегда найдётся какой-нибудь напористый и заносчивый полевой командир, убеждённый в полной ненужности замирения с «врагом». Напротив, считают они, врагу надо нанести сокрушительное поражение, а не вести с ним всякие дипломатические разговоры.
Именно эта «правда жизни» и может ввергнуть США в конфликт на территории Сирии. Вот что пишет Пэт Бьюкенен:
«Мы всё дальше втягиваемся в продолжающуюся шесть лет межконфессиональную гражданскую войну [в Сирии]. Сейчас мы слышим, как там раздаются первые выстрелы, открывающие её новый этап, – борьбу за контроль над территорией и населением, ставшими свободными после падения Ракки и кончины игиловского “халифата’. … Но если Америка решила использовать своё превосходство в воздухе, чтобы сбивать сирийские самолёты, наносящие удары по мятежникам, которых мы поддерживаем, то это может привести к противостоянию с Россией и ввергнуть США в ещё более масштабную, опасную и смертоносную войну.В следующем примере ясность намерений несколько затемнена. Вот что пишет в «Политико» Нагал Туси:
Как нам выиграть такую войну без массированного вторжения?
И что, мы устремляемся в этом направлении? И это то направление, по которому мы должны следовать?».
«Руководитель Фонда защиты демократии Марк Дубович консультирует администрацию Трампа на предмет выработки политики в отношении Ирана. Он сообщает, что администрация почти завершила анализ американской политики в отношении Ирана и что в ходе состоявшихся дискуссий обсуждались варианты шагов по противодействию влиянию Тегерана в Сирии».Каковы интересы США на юге и востоке Сирии (где до самой долины Евфрата простирается пустыня)? Нефть и газ здесь ни при чём. Просто отбрасывания Ирана хочет Израиль (а заодно и Саудовская Аравия). Израиль опасается, что после освобождения сирийской армией и её союзниками города Даръа на юге Сирии у границы с Иорданией сирийские силы и их «партнёры» возьмутся за Эль-Кунейтру что на Голанских высотах. Кроме того, Израиль не желает открытия ирако-сирийской границы для межгосударственной торговли и передвижения людей, так как этим коридором может воспользоваться Иран. Короче говоря, Израилю желательно образование протяжённого санитарного кордона не только на сирийско-иорданской, но также и на сирийско-иракской границе. Сверх того – Израиль и Саудовская Аравия хотели бы, чтобы на востоке Сирии с севера на юг протянулся территориальный «клин», отделяющий Иран от Сирии и Средиземного моря.
«В Сирии начинает применяться стратегия отбрасывания Ирана, – заявил Дубович. – В администрации пояснили, что они не стремятся к противостоянию, но если Иран, Асад и “Хезболла” продолжат наступление в Сирии в южном и восточном направлении, администрация готова начать борьбу против Ирана и его союзников» (курсив мой. – А.К.).
Вот что без утайки сообщает бывший посол США в Дамаске Роберт Форд:
«События развиваются стремительно. Решительные действия сирийского правительства [по освобождению страны] свидетельствуют о том, что оно и его иранские союзники не будут готовы отнестись благосклонно к попыткам США установить местное самоуправление на востоке Сирии» (курсив мой – А.К.).Чего яснее: победа над ДАИШ увязывается с оказанием отпора Ирану. Что касается (досадного) нежелания со стороны Дамаска примириться с попытками Америки по своему усмотрению перекроить политическую карту востока Сирии, то не продиктован ли отказ сирийского правительства оказаться запертым в пределах «полезных» западных областей теми соображениями, что месторождения нефти и газа на юго-востоке помогут Сирии встать на ноги в качестве независимого суверенного государства? Да и доходы от торговли с Ираком, служившим до войны крупнейшим рынком сбыта для сирийских производителей, тоже не помешают.
Захвата восточных областей Дамаск не хочет ещё и потому, что они послужат для США козырем, имея который те не просто «установят местное самоуправление» на востоке, но будут навязывать президенту Асаду условия «переходного периода», а после поражения ДАИШ возобновят происки с целью смены режима в Дамаске.
Нагал Туси продолжает:
«Некий высокопоставленный член администрации Трампа подтвердил, что главной целью Белого дома остаётся победа над ДАИШ, но что одновременно администрация разрабатывает стратегию по борьбе с вакуумом власти, который образуется в Сирии после поражения этой террористической группировки. Для разработки хорошей стратегии требуется время. Мы заинтересованы в том, чтобы сделать всё правильно. Нужно победить одних плохих парней так, чтобы от этого не выгадали другие плохие парни».При подобной дряблости мышления, для которого только США – «хороший парень», а всякий, кто не готов подчиниться американскому диктату, «парень плохой» (и это при том, что у США явно имеются общие интересы с откровенно «плохим парнем»), США рискуют быть втянутыми в войну, если американские военачальники «на земле» попытаются отбросить сирийские правительственные войска и их союзников на юге и востоке страны.
Почему? Да потому что, во-первых, за Дамаском, как скала, стоит Россия, помогающая тому восстановить территориальную целостность страны. А Иран (и его партнёры) являются союзниками и России, и Дамаска. А все эти игроки активно воюют с ДАИШ (напоминание «аппаратчикам» СНБ). Лобовое столкновение с этим альянсом неминуемо приведёт к конфликту. Хватит и малого. Достаточно, например, сбить сирийский самолёт.
Во-вторых, США, рассчитывая использовать сирийских курдов, чтобы «продиктовать условия установления местного самоуправления на востоке Сирии», либо выдают желаемое за действительное, либо совсем не осведомлены о реальном положении дел. Да, на северо-востоке Сирии долгое время действительно существовал так называемый «курдский анклав». Но называть его «курдским» немножко неправильно. В Сирии курды составляют не более 7–10% населения (1,4 миллиона). Это сильно отличается от Ирака или Турции. В «кантоне» Кобани на северо-востоке Сирии проживают разные этнические группы. Местные курды также разнятся по языку и происхождению. На протяжении истории различным этносам, чтобы выжить, приходилось поддерживать добрососедские отношения (ибо живут они скученно в смешанных общинах). В немногих местах курды находятся в большинстве, однако в основном они составляют крупную или крупнейшую прослойку населения, но отнюдь не большинство. И это на их собственной территории!
Ракка – не их территория. Она никогда не была курдской. Её населяют арабы-сунниты из пустыни (которые опять же отличаются в культурном отношении от арабских группировок в составе Демократических сил Сирии). Если США рассчитывают, что курды сыграют роль этакого «клина» с местным самоуправлением, посредством которого можно будет оторвать Иран от Сирии и Ливана (вместо «Суннистана», планировавшегося администрацией Обамы в долине Евфрата), тогда они крупно обманывают сирийских курдов, которые могут оказаться стороной, понёсшей наибольший урон по итогам сирийской войны. Ирак, Иран, Сирия, Турция и (даже) Россия категорически против образования в интересах Израиля какого бы то ни было квазигосударства в наиболее чувствительном месте региона. Когда курдский проект потерпит крах, то курды останутся ни с чем и по ним не станут проливать слёзы ни в соседних великих державах, ни дома их собственные арабские и сирийские соотечественники.
В-третьих, если США попытаются «вступить в борьбу против Ирана и его союзников» на юго-востоке Сирии, как советует Дубович, то останутся с (расквашенным) носом. Дело в том, что иранские вооружённые силы там не столь велики, а военный перевес на юго-востоке обеспечивает не столько Иран, сколько Ирак, чьи войска теперь присутствуют по обе стороны сирийской границы.
Сделанная Трампом после терактов в Тегеране необдуманная запись в Твиттере (в которой террористами объявляются шииты и говорится, что Иран сам виноват в атаке на парламент, поскольку это следствие поддержки им терроризма) разгневала и сплотила иракскую нацию (в которой большинство составляют именно шииты). Иракские шииты считают, что ведут кровавую битву против терроризма ДАИШ. Прежде иракское правительство и Хауза (исламский духовный центр) в Наджафе дистанцировались от сирийского конфликта. Но теперь, когда Трамп выступает в качестве инициативного приверженца саудитов, многочисленное иракское ополчение вступает в вооружённую борьбу – как на севере Ирака, так и на юго-востоке Сирии.
Но наибольшая опасность того, что по причине какой-нибудь военной неполадки в Сирии разгорится большая война, кроется не в предсказуемом перенапряжении сил со стороны Америки в ходе попыток создать санитарный кордон вокруг государства Израиль, а (к сожалению) в самом президенте Трампе.
Сообщают, что он прислушивается только к мнению дочери и зятя (те же настроены на волну Нетаньяху и бин-Салмана), а в «советниках» у него субъекты вроде Дубовича, которым просто не терпится затеять драку с Ираном и его союзниками. Пэт Бьюкенен, отчаявшись докопаться до смысла всё более ускользающей от понимания политики, проводимой под лозунгом «Америка превыше всего», сухо подводит итог:
«Мы не можем позволить нашим друзьям на Ближнем Востоке и в зоне Персидского залива играть нашими картами вместо нас, ибо они слишком часто заинтересованы в том, чтобы мы вместо них вели их войны, а эти войны не обязательно наши … Перед нами стоит следующий вопрос: кто станет наследником ДАИШ после падения Ракки и Мосула и исчезновения халифата? США сейчас необходимо указать сирийским курдам направления наступления и начать переговоры с русскими, сирийцами и иранцами…Если Трамп и в самом деле хочет смены парадигмы – путём разрядки напряжённости в отношениях с Россией, – то он прежде всего должен озаботиться выстраиванием архитектуры перемен (само собой ничего не делается). Иначе все его благие намерения будут похоронены либо из-за необходимости угодить старым «союзникам» Америки, либо потому, что послание о смене культурной матрицы не дойдёт до полевых командиров.
Во время предвыборной кампании кандидат в президенты Трамп получил поддержку избирателей, потому что пообещал во имя победы над нашим общим врагом сотрудничать с Россией. Но если после ухода ДАИШ из Сирии мы решим, что в наших интересах вступить в борьбу с Асадом, то мы окажемся в состоянии конфронтации регионального масштаба».
