У Москвы нет ожиданий, связанных с союзническим поведением Анкары, – именно такой настрой позволяет поддерживать баланс взаимных интересов, пишут эксперты Максим Сучков и Андрей Сушенцов. Но в эпоху девестернизации международной системы Россия может стать для Турции ресурсом укрепления собственного стратегического суверенитета, в то время как Турция для России – источником наращивания авторитета великой державы и размывания монолитности позиции Запада.
Отношения России и Турции – исключение из правил и одновременно образец комплексного взаимодействия между трудными партнёрами в современных международных отношениях. Две амбициозные державы, ведомые сильными лидерами, являются историческими соперниками. Эти отношения имеют достаточно недоброжелателей, но и сами развиваются в физическом и информационном пространствах не без сложностей: пропагандистские кампании, информационное противодействие, провокации, использование частных военных компаний, военно-технологическая конкуренция – в наличии весь набор новейших форм противостояния. Однако преодолев стресс-тест военно-политического кризиса 2015 года, когда турецкие ВВС сбили российский самолёт в небе над Сирией, две страны сумели выработать действенный modus operandi, который по сей день способствует взаимовыгодному продвижению их интересов. Это стало возможным благодаря искусству дипломатии и личному доверию друг другу руководителей двух стран.
У Москвы нет ожиданий, связанных с союзническим поведением Анкары, – именно такой настрой позволяет поддерживать баланс взаимных интересов. На текущем этапе личное измерение этих отношений играет, возможно, ключевую роль. За последний год из всех иностранных лидеров больше всех личных встреч российский президент провёл именно с турецким визави. Оба пришли к власти в начале 2000-х и провели свои страны через серию политических экспериментов, которые не всегда находили одобрение на Западе, но вернули Россию и Турцию в высшую лигу мировой политики. Оба воплощают собой неприятные для Запада изменения в международном порядке, произошедшие после холодной войны, но оба рано осознали, что в эпоху девестернизации международной системы Россия может стать для Турции ресурсом укрепления собственного стратегического суверенитета, в то время как Турция для России – источником наращивания авторитета великой державы и размывания монолитности позиции Запада.
Несмотря на взаимные разочарования, Путин и Эрдоган умеют ладить друг с другом ради сохранения отношений между двумя странами. Тем не менее историческая хрупкость двусторонних отношений особенно остро проявляется в периоды региональных кризисов. В такие периоды дистанция от «стратегического партнёра» до «исторического врага», особенно в общественном сознании и СМИ, преодолевается за считаные часы. С другой стороны, это позволяет сохранять отношения очень пластичными.
В Сирии эта стратегическая рамка двусторонних отношений нашла отражение в трёх принципах взаимодействия Москвы и Анкары. Первый – относиться с пониманием к вопросам, имеющим для безопасности сторон принципиальное значение. Второй – чётко и своевременно обозначать красные линии и заранее обговаривать коридор возможностей для сотрудничества вокруг проблемных тем. Третий – пользоваться ошибками других партнёров, особенно США, играя на контрасте. Сделка по продаже С-400 закрепила эти принципы: Россия выступила как провайдер суверенитета Турции, позволив Эрдогану отстроиться от американских гарантий безопасности. В конечном счёте России удалось «отцепить» Турцию от западной коалиции желающих свержения Башара Асада. Москва одновременно получила легитимацию своих целей в Сирии и канал влияния на многочисленные группы сирийской оппозиции в рамках астанинского процесса.
Российско-турецкое взаимодействие по карабахскому конфликту стало очередным, но одним из наиболее сложных экзаменов на искусность стратегии и принятия решений в комплексных ситуациях.
Перед Россией стояло одновременно несколько задач: укрепить собственный авторитет в регионе и не ввязаться в очередной «горячий конфликт» у своих границ, поддержать союзника и избежать изгнания армянской общины из Карабаха; не оттолкнуть Азербайджан, чтобы тот не повторил «грузинский сценарий» 2008 года, но и не допустить безоговорочной победы Баку, подобно той, которую одержала Армения в 1994 году; не допустить увеличения влияния Запада и усиления Турции, но и не испортить отношения с Анкарой. Наконец, удержать за собой стратегическую инициативу в региональных делах и усилить в них своё присутствие.
Конкретных вариантов по сведению всех этих линий в одну точку практического решения было не много. И тем не менее близкое к оптимальному решение было найдено – российские миротворцы в Нагорном Карабахе, Москва – ключевой гарант мирного процесса с прицелом на заключение мира и разблокирование регионального транспортного сообщения, подразумевающее включение Армении в международный сухопутный транзит грузов. В итоге принятие нового статус-кво между Арменией и Азербайджаном с участием Турции в качестве наблюдателя, но при лидирующей роли России через военное присутствие в Карабахе стало показателем того, что в современном мире успех урегулирования сложных кризисов по-прежнему возможен, если он опирается на качественную стратегию балансирования интересов.
