Косовская ситуация в какой-то степени является модельной для всех других конфликтов современности. Прежде всего потому, что после конфликта 1999 года урегулированием его последствий напрямую занимались ООН, НАТО и ЕС. В результате Косово должно было бы стать настоящей витриной постконфликтного миростроительства. Что пошло не так? Об этом пишет Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба.
Обстановка между албанцами и сербами на севере не признанной Россией Республики Косово накаляется. Власти Косово приняли решение не признавать в стране с 1 августа 2022 года сербские номерные знаки на автомашины, а также иные документы. Их аргументация сводилась к необходимости соблюдать принцип взаимности, поскольку, с их точки зрения, аналогичные ограничения существуют в Сербии применительно к косовским документам. Этот шаг в результате привёл к мощным протестам и новой эскалации ненависти между сербами и албанцами в Косово.
Вечером 31 июля вдоль берега реки Ибар, разграничивающей албанскую и сербскую части города Косовска-Митровица на севере страны, стали создаваться баррикады. С юга туда стягивались части косовской полиции, а с севера занимали свои позиции сербские ополченцы. Силы НАТО в Косово заявляли, что готовы вмешаться, если стабильность будет под угрозой. Она, впрочем, уже под угрозой.
Появлявшиеся каждые несколько минут вечером 31 июля сводки на ленте новостей создавали чёткое впечатление начала новой войны. Президент Сербии Вучич сделал крайне эмоциональное заявление: «Я прошу о мире, я молюсь о мире. Я обращаюсь и к сербам, и к албанцам –сохраните мир. Атмосфера доведена до кипения, сербы больше не потерпят жестокости, я почти встал перед ними колени и умолял их, и в конце концов получил обещание. Ситуация сильно осложнена». Впрочем, ближе к ночи появилось сообщение о том, что американский посол в Приштине попросил президента и премьер-министра Косово отложить имплементацию решения о номерных знаках. Чуть позднее о решении отложить запрет на месяц объявили и косовские власти.
Вне зависимости от того, начнутся ли вновь открытые военные действия между сербами и албанцами в Косово прямо сейчас или через месяц, сложившаяся ситуация уже ясно позволяет сделать вывод, что за более чем два десятилетия с момента прекращения прошлого конфликта в 1999 году никакого мира между двумя этническими общинами достигнуть не удалось.
Этот настрой на модельный, образцовый характер косовского урегулирования не исчез даже в силу того, что сразу пять государств – членов ЕС не признали Косово. Это Греция, Испания, Кипр, Румыния и Словакия. Как не трудно заметить, четыре из этих стран объединяет наличие значимых этнических меньшинств. Это венгры в Румынии и Словакии, каталонцы, баски и другие в Испании, турки на уже де-факто разделённом Кипре. Греция же в этом вопросе солидарна с Кипром. И все эти страны, очевидно, боятся того, что косовский прецедент – первое международное признание изменения границ в Европе – ударит и по ним самим и станет действительно значимым образцом для подражания для их собственных этнических меньшинств. Но эти опасения отдельных стран, по сути, не влияют на выработку общей европейской и евроатлантической позиции по Косову. И ЕС, и НАТО все эти годы активно участвуют в косовском постконфликтном миростроительстве.
Но витрины не получилось. Неприятие двумя этническими общинами друг друга никуда не делось, и при первой же возможности искра конфликта вновь готова вспыхнуть и воспламенить пожар войны. При этом ведь нельзя сказать, что ничего не делалось. Президент Сербии Вучич всегда, на наш взгляд, занимал позицию, нацеленную на примирение двух общин в Косово, естественно при соблюдении всех прав сербов. Понятно, что такой подход во многом вызван стратегическим курсом Вучича на вступление Сербии в ЕС, для чего нормализация отношений и признание Косово являются важными де-факто критериями, но тем не менее. И в последние дни июля умеренная позиция Вучича и его настрой на мир были вполне очевидны. Если войны не будет, то это во многом можно считать и его заслугой.
Также нельзя сказать, что никаких шагов к примирению не предпринималось и албанскими властями Косово. Когда автор около десяти лет назад был в Приштине, там наблюдалась достаточно показательная картина. В тот период к власти в Косово пришла группа молодых политиков, своего рода «младокосоваров» – по аналогии с «младотурками». В силу своего возраста они не принадлежали к тому «поколению войны», которое доминировало в косовской политике в первое десятилетие после конфликта 1999 года. Потому все они были настроены смотреть в будущее, а не в прошлое. И большинство из них понимало, что путь к полноценному, а не половинчатому международному признанию, к вступлению в НАТО и ЕС в конце концов, невозможен без хотя бы маломальского урегулирования отношений с Сербией. Сама миссия ЕС в Косово также в меру сил пыталась этому содействовать.
В то же время, гуляя по Приштине, автор обратил внимание на то, что практически на каждом втором доме в центре города были антиеэсовские граффити. Миссия ЕС обвинялась во всех возможных грехах и прежде всего в том, что она, дескать, стремится обуздать национальное чувство косовских албанцев. Из этого можно было сделать вполне определённый вывод: даже если элиты (или часть их) из прагматических целей настроены на примирение, то широкие слои общества, тот самый «глубинный народ», если угодно, совсем не готовы забыть свою ненависть и боль ради миражей светлого будущего. И поскольку эти настроения транслируются и в электоральное поле, то в условиях внутриполитической борьбы в Косово депутаты и министры не могут их не учитывать. То же самое происходит и в Сербии. Гуляя, в свою очередь, по Белграду, автор и там видел немало характерных граффити – вполне чёткого антикосовского содержания.
Значит ли это, что примирение враждующих этнических общин в современных условиях в принципе невозможно? Даже если их элиты разделяют общий проевропейский вектор развития? Новая вспышка конфликта в Косово на грани войны это, увы, подтверждает. Это, конечно, не слишком оптимистичный вывод, но вполне согласующийся с глубинными общественными настроениями. Но если Косово – это модельный образец, то можно ли экстраполировать и этот вывод на другие конфликты? Значит ли это, что и в других конфликтах реальное примирение не наступит никогда?
