Клуб «Валдай»

В ответ на доклад клуба «Валдай» «Россия и Африка: аудит отношений», выпущенный в преддверии Российско-африканской конференции Клуба, Рикарду Сантуш из Мозамбика пишет о том, как видят Россию африканские страны, отмечает недочёты во взаимодействиии намечает пути их преодоления.

Хотя доклад клуба «Валдай» «Россия и Африка: аудит отношений» очень хорошо структурирован и весьма информативен, я хотел бы указать на несколько новых возможных направлений для исследований.

Восприятие Мозамбиком российских инвестиций в Африке

Африканцы зачастую сравнивают Россию с Китаем, то есть с партнёром, ориентированным на так называемую экстрактивную экономику, который вывозит сырьё, зарабатывает деньги, ничего не трансформирует, а чтобы сохранить бизнес, раздаёт взятки. Постоянного российского присутствия практически нет, например, в сегменте конечных потребительских товаров и услуг. Что можно сделать? Возможно, полезно было бы более активное участие российских компаний в наших коммерческих, сельскохозяйственных и технологических выставках, чтобы они могли рассказать о себе местным предпринимателям, которые в основном предпочитают ориентироваться на Европейский союз, поскольку учились там и/или имеют сбережения/кредитные линии в банках Европы и США.

Российское посольство занимает огромное здание в Мапуту, но почти не проводит – насколько мне известно – работу с местным бизнесом. У нас в какой-то момент писали, что малые и средние российские инвесторы в Африке склонны к «быстрой прибыли». Почему? Вероятно, из-за высоких рисков. Но если российские бизнесмены руководствуются нормами рыночной экономики, как им ещё поступать? Американцы или европейцы действовали бы так же, как и русские, если бы их не поддерживали «целевые фонды» их правительств или Всемирный банк. Кроме того, Россия, кажется, никогда не создавала такой «финансовой подушки» для африканских операций малых и средних предпринимателей, как её партнёры по БРИКС (Китай, Индия и Бразилия).

Области, российские инвестиции в которые, с моей точки зрения, всегда будут приветствоваться в Мозамбике, это:

• Инфраструктура (железные и автомобильные дороги, водные пути, телекоммуникации – гражданский воздушный транспорт я намеренно исключаю, так как этот сектор давно закрыт для российской продукции), где инвестиций ОЭСР всегда не хватало, а китайские направляются только в интересующие Китай проекты. Без инфраструктуры невозможно стимулировать потребление в стране, где 90 процентов торговли осуществляется неформально. Реальная экономика, в которой необходимы российские инвестиции, опирается на мобильность, перемещение сырья внутри и вне границ, чему также способствует почти не существующая обрабатывающая промышленность.

• Медиа и социальная коммуникация. Здесь российское присутствие свелось к нулю, когда спутниковые телеканалы и даже интернет-сайты были заблокированы местными провайдерами. Сегодня мы получаем доступ к RT News только через VPN или приложение для Android. Почему происходит это полное отключение? Потому что мажоритарные акционеры СМИ и медиакомпаний базируются в ОЭСР. Другими словами, местные СМИ и медиаконтент формируются программами, новостями и документальными фильмами, произведёнными в странах ОЭСР, поэтому Мозамбик косвенно страдает от санкций, действующих против России.

• Образование, но не в рамках представленного в докладе подхода, потому что он не отличается от стратегии, которой ОЭСР придерживается в Африке, продвигая элиты, верные её интересам. Было бы крайне полезно, если бы Россия способствовала развитию профессионального образования, «ноу-хау». Мозамбик уже давно пытается развивать свои технические школы для обучения рабочим специальностям, но ни один западный партнёр в этом не заинтересован, потому что политика МВФ и Всемирного банка сосредоточена на финансовых и юридических услугах, которые поддерживают их транснациональную экономику. Именно здесь Россия могла бы изменить ситуацию, потому что у неё есть обширные и разнообразные ноу-хау в промышленности и сельском хозяйстве. К тому же это её традиционная ниша в Африке. В советские времена наши технические школы и научно-технические факультеты получали большую техническую и дидактическую поддержку от СССР. Кроме того, инвестиции в профессиональное образование также послужили бы повышению доверия местных потребителей к российской промышленной и сельскохозяйственной продукции, что также помогло бы устранить представление о «партнёре, ориентированном только на экстрактивный сектор».

Высшее образование всегда было очень привлекательным для африканцев, и Мозамбик не является исключением. Многие молодые мозамбикцы считают учёную степень трамплином для социального восхождения. России следует учитывать этот социальный феномен, чтобы лучше воспользоваться тем влиянием, которое её университеты могут оказывать на формирование элиты в Мозамбике. Крайне важно, чтобы Россия открывала филиалы своих университетов в Мозамбике в ещё не занятых ОЭСР областях, связанных с наукой и технологиями. Одним из факторов, сделавших Руанду такой прозападной, был прагматизм США в вопросах, связанных с позитивной дискриминации тутси в сфере образования, которая направлена на то, чтобы отобрать власть у хуту. И одной из вещей, которую спонсировали США, было открытие в Кигали филиала Университета Карнеги – Меллона. Хотя специальности в нём в основном связаны с ИКТ (недавно он расширил своё портфолио курсами по электротехнике, телекоммуникациям и искусственному интеллекту), его присутствие влияет на всю элиту восточноафриканского сообщества. Таким образом, Руанда готовится присоединиться к Силиконовой долине Африки. К сожалению, Мозамбик, близкий сосед Южной Африки, делает ставку на туризм исключительно для элиты ОЭСР.

Русский язык

Русский язык может оказаться слабым местом, потому что традиция его изучения была утрачена. Его вытеснил английский, который сегодня является вторым языком любого более-менее образованного мозамбикца. Я думаю, что изучению русского языка может способствовать постоянный обмен студентами, исследователями и техническими специалистами в предложенных выше областях сотрудничества, потому что новое поколение россиян намного более космополитично, хорошо знает мир, и обычно свободно общается на английском языке. Открытие культурных центров также полезно, но они очень дороги, бюрократизированы и эффект от их присутствия сказывается не сразу. Хорошим примером могут служить культурные центры Франции и Германии в Мозамбике: они продвигают языковые курсы не менее двадцати лет, но немногие мозамбикцы чувствуют необходимость говорить по-французски и по-немецки, чтобы работать, заниматься бизнесом или получать образование.

Отсутствие знаний об Африке

В Мозамбике многие думают, что в России существует сильная дискриминация чернокожих. У этого есть несколько причин. Прежде всего, в прошлом советские граждане при всём интернационализме практически не общались с местными чернокожими и метисами, за исключением эпизодических случаев. На практике не было никакой разницы между этим подходом и тем, как вели себя со своими чёрными товарищами буры из батальона ЮАСО «Буйволы» или белые скауты Селуса в Родезии. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов влияние медиа ОЭСР, которые часто освещают случаи расизма в отношении чернокожих в России, а также в отношении чеченцев, армян, азербайджанцев и других народов из самой России, хотя и по другим причинам.

Несмотря на это, большая часть элиты Мозамбика по-прежнему осознаёт, что ксенофобия в отношении чернокожих в России в большей степени связана с отсутствием знаний об Африканском континенте, особенно во внутренних регионах страны. К тому же по натуре типичный европейский русский склонен осторожничать при первом контакте с иностранцами (точно так же, как вёл бы себя в той же ситуации немец, поляк, серб и так далее). Однако это не идёт ни в какое сравнение с институциональным расизмом, наблюдаемым в странах ОЭСР, в частности в США, где культуру гетто пропагандируют как «право меньшинства», чтобы сеять социальную рознь между классами/сообществами, маргинализированными истеблишментом («разделяй и властвуй»), и отвлекать внимание чернокожих и латиноамериканцев от реальных социально-экономических проблем страны.