Недавний танкерный инцидент, явно согласованный с Соединёнными Штатами, можно рассматривать и как провоцирование Ирана на ответные резкие, желательно – силовые действия, которые могли бы послужить предлогом для дальнейшего обострения противостояния с Ираном и втягивания в него европейских стран. Как далеко могут зайти США и Иран, пытаясь переиграть друг друга, пишет Александр Марьясов, российский дипломат, бывший Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Иране.
Не успели утихнуть эмоции в связи с загадочными подрывами норвежского и японского нефтетанкеров в Оманском заливе, в которых США и их западные союзники незамедлительно и без всяких доказательств обвинили Тегеран, как случился новый танкерный инцидент. 4 июля в Гибралтарском проливе местными властями при помощи британских морпехов был задержан иранский супертанкер “Grace 1” – то ли с сырой нефтью (по британской версии), то ли с продуктами нефтепереработки (по версии одного из международных аналитических центров).
По утверждению британцев танкер следовал в Сирию, что является нарушением введённых Евросоюзом против Дамаска санкций. По словам же замминистра иностранных дел ИРИ Аббаса Аракчи, танкер направлялся в другое место назначения, которое названо не было. Это заявление перекликается с предположениями некоторых западных источников о том, что танкер следовал в одну из европейских стран.
Реакция Тегерана была предсказуемо жёсткой. Бывший командующий Корпусом стражей Исламской революции (КСИР), а ныне влиятельный иранский политик Мохсен Резайи назвал действия британских властей морским пиратством и потребовал незамедлительного освобождения захваченного танкера. В противном случае, подчеркнул он, «долг властей ИРИ – захватить британский нефтетанкер». 6 июля в интернете появилось сообщение об остановке иранскими властями в Персидском заливе английского танкера “Pacific Voyager”. Однако иранское информационное агентство IRIB опровергло эту информацию, а британские морские власти заявили, что танкер сделал остановку, чтобы «провести рутинную операцию по синхронизации времени прибытия в порт назначения». Остаётся только догадываться, был ли это информационный вброс иранцев с целью подкрепить свои угрозы или действительно произошёл какой-то инцидент с английским танкером.
Нельзя исключать, что действия британских властей, занимающих более жёсткую, чем Франция и Германия, позицию в отношении Ирана, стали своего рода ответом на начатое Тегераном поэтапное прекращение выполнения ряда своих обязательств по Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД) по решению иранской ядерной проблемы. Иран пошёл на это ввиду отсутствия обещанных европейскими участниками ядерной сделки экономических дивидендов от участия в СВПД после выхода из него США.
Так, Иран уже превысил зафиксированный в Венских договорённостях допустимый уровень хранения в стране низкообогащённого урана в 300 кг, приступил к обогащению урана свыше обусловленной цифры в 3,67 процента, заявил о возможности отказа от реконфигурации тяжеловодного реактора в Араке и об осуществлении в будущем других, пока не конкретизированных, шагов по прекращению добровольно взятых на себя обязательств. При этом Тегеран подчёркивает, что все эти меры обратимы, если Евросоюз предпримет серьёзные шаги по защите иранских торгово-экономических интересов от американских санкций.
Недавний танкерный инцидент, явно согласованный с США, можно рассматривать и как провоцирование Ирана на ответные резкие, желательно силовые действия, которые могли бы послужить предлогом для дальнейшего обострения противостояния с Ираном, втягивания в него европейских стран – для введения ими жёстких санкций против Тегерана.
Однако, несмотря на взаимные угрозы и враждебную публичную риторику в адрес друг друга, Иран и США пока воздерживаются от того, чтобы переступить «красные линии», за которыми возможна прямая военная конфронтация. Обе стороны понимают, что в этом случае каждая из них понесёт потери, которые могут стать катастрофическими в военном, экономическом, геополитическом и репутационном планах.
