Дипломатическое оздоровление 2023 года и региональная многополярность без должного экономического и институционального закрепления договорённостей нормализации имеют риски отката к вооружённой конфронтации. Приверженность всеобъемлющему региональному развитию и равенству, а не отдельным крупным блокам могла бы стать основой нового регионального порядка. Именно это предлагают в отношении Западной Азии и Северной Африки Москва и Пекин, пишет Руслан Мамедов, старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН.
Новые глобальные условия влияют на региональный порядок Западной Азии и Северной Африки (ЗАСА). Автор этих строк уже отмечал, что в условиях глобальных трансформаций возвращение «арабского голоса» было ожидаемым. Размышления о многополярном мире порождают важный вопрос о равенстве представителей этого нового мира. Складывается ситуация, при которой мир многополярности – это всё же мир крупных региональных игроков и их политик. Многополярность означает наличие множества повесток дня, продвигаемых разными игроками. Равенство же могла бы обеспечить многосторонность, когда существует баланс интересов, традиций, культур и прав крупных, средних, малых акторов. Но подходит ли крупным игрокам такое положение дел? И насколько продвигающие многосторонность в риторике государства способны и готовы учитывать права своих меньших соседей? Эти вопросы имеют свои особенности в ЗАСА.
Одно из ключевых изменений регионального порядка вызвано внешними акторами. Снижение влияния США происходило одновременно с возвышением региональных государств. Региональная динамика стала меняться и в связи с деятельностью нового поколения лидеров в государствах Залива, растущей ролью России и Китая, трансформацией мирового порядка в целом.
Некогда египетский президент Анвар Садат (1970–1981) заявил, что «ключи от региона находятся в Вашингтоне». Он же выслал из Египта советских специалистов и военных, которые начали грандиозные проекты ещё во времена его предшественника Гамаля Абделя Насера. Вряд ли Садат – крайне прагматичный египетский лидер, добившийся непопулярного у египетского народа мира с Израилем, – сказал бы так сегодня. Региональные лидеры во многом сами диктуют повестку дня. Среди них три неарабских игрока – Иран, Турция, Израиль, – имеющих историю конфликтов и договорённостей со своими арабскими соседями. Но что характерно для 2023 года, так это оздоровление региональных отношений. Израиль продолжает нормализацию в отдельных районах арабского мира, Турция перешла от конфронтации с Египтом, Саудовской Аравией и ОАЭ к восстановлению отношений.
Сближение Саудовской Аравии и Ирана стало одним из важных событий первой половины 2023 года. Страны наконец пришли к мысли о том, что открытые столкновения в различных частях ЗАСА и использование прокси-сил не являются необходимыми и полезными инструментами их внешней политики. Для Саудовской Аравии очевидно, что её грандиозные дальнейшие планы развития не могут быть реализованы в условиях сохранения окружающей её конфликтной среды. Речь идёт о сирийско-иракской кризисной зоне на севере, йеменской – на юге, а также о существовании ряда нестабильных партнёров вроде Египта. В то же время Ирану вполне ясно, что дальнейшее расходование дополнительных ресурсов на региональную борьбу более не представляется самоценным. Это связано с тем, что иранские ресурсы не безграничны в условиях санкционного давления и региональной конкуренции. Внутриполитическая повестка всё больше исходит из необходимости поиска ресурсов для внутреннего развития, а также обеспечения ожиданий населения. Эр-Рияд и Тегеран могут продолжить конкуренцию, но разумнее перевести её из военной плоскости в более ответственную – политико-дипломатическую и экономическую. Приоритетом для обеих стран остаются их отношения с региональными соседями.
Для Саудовской Аравии это шанс «активизировать» арабский мир, для Ирана – «вписаться» в регион, используя свои теперь уже не военные, а дипломатические рычаги воздействия. Конечно, Тегеран и его союзники заинтересованы в постконфликтном восстановлении кризисных государств, но восстановление требует финансирования (этих средств нет у Тегерана, Москвы или даже Европы). В этом контексте стоит отметить, с какой быстротой возвращается повестка столиц Залива и Лиги арабских государств. Эта организация находилась в отчаянном состоянии. В 2010-е годы стало очевидно, что ЛАГ не обладает необходимыми ресурсами, расколота и бесполезна в вопросе решения крупных региональных проблем. В 2023 году в рамках ЛАГ был принят ряд ключевых решений, в частности о возвращении Сирии в организацию. Во многом вся эта нормализация связана с активной деятельностью Саудовской Аравии – ядра и финансового источника для структур ЛАГ.
Залив. Представляется логичным, что цели и задачи для развития арабских обществ формируются в странах, обладающих стратегическим видением общего будущего, а импульс приходит из стран, имеющих необходимые финансовые и экономические ресурсы. В первую очередь речь идёт об арабских государствах Залива. Принципиально важно именно качество новых арабских лидеров. Их прагматизм уже не опирается исключительно на мгновенное реагирование и тактические действия – теперь арабские лидеры подчёркнуто сочетают всё это с необходимостью формирования совместного видения. Так, например, лидер Саудовской Аравии Мохаммед бин Салман видит, по его словам, «свою войну» за «Новую Европу» на Ближнем Востоке.
Машрик. Кроме лидеров государств Залива, поиском форматов для интеграции заняты и главы отдельных государств Машрика. Существуют различные инициативы между Египтом (на стыке Машрика и Магриба), Иорданией, Ираком и Сирией (хотя санкции США против Сирии, как и незавершенность конфликта, тормозят её участие в региональных инициативах). Ирак, а конкретно Багдад, переживает сегодня строительный бум, укрепление государственности, несмотря на сохраняющиеся риски, связанные в первую очередь с динамикой американо-иранского противостояния и внутришиитским межэлитным расколом. Ирак предлагает стратегические проекты – например, знаменитую «дорогу развития» из Залива в Турцию (в том числе железнодорожное строительство). Существует проект, который должен соединить Ирак с электрической системой государств Залива. Похожие проекты существуют между Египтом, Иорданией и Сирией. Арабский мир обращает всё большее внимание на атомную энергетику, о чём говорит работа АЭС в ОАЭ, проект строительства АЭС в Египте, планы Саудовской Аравии в этой сфере (атомные гиганты в настоящее время борются за саудовский тендер).
Магриб. Обозначенные тенденции могли бы быть актуальны и для региона арабского Магриба. Однако эти государства во многом испытывают раскол – их связи с внешними игроками (не всегда одними и теми же) сильнее, чем связи между собой. Сегодня очевидно, что Тунис – несмотря на то, что перестал считаться демократией и всё больше движется в сторону авторитаризма – рассчитывает на финансовую поддержку Запада. Он получил необходимые кредиты от западных финансовых институтов, в том числе от Евросоюза. Марокко также продолжает развиваться в фарватере американской внешней политики, не говоря уже о напряжённости между ним и Алжиром по ряду вопросов, включая затяжной конфликт в Западной Сахаре. В свою очередь, Алжир активно развивает антизападную политику, совершая реверансы в сторону Москвы и Пекина. Ливия, хотя и вернулась на повестку дня, ограничена вопросами нефтяного экспорта и ролью площадки для взаимодействия (ранее это была открытая конфронтация) региональных сил (то есть о её региональных инициативах, в том числе как влиятельного участника, стоит на время забыть). Подобная ситуация, но в негативном ключе характерна для Судана, погрузившегося в конфликт. Как суданский, так и нигерийский конфликты могут пустить метастазы в другие районы Африки. Египет же стремится занимать равноудалённую позицию в отношении региональных и глобальных игроков, что ему удаётся благодаря его важному логистическому и региональному значению.
***
Сегодня существует запрос на экономическую интеграцию арабских государств Залива, Машрика и Магриба. Однако насколько глобальные и региональные лидеры привержены многосторонности, а не многополярности? Очевидно, что, если глобальные и региональные лидеры пойдут по пути многополярности, она может быть достигнута за счёт нивелирования интересов малых и средних государств. Более того, дипломатическое оздоровление 2023 года и региональная многополярность без должного экономического (проекты уже существуют) и институционального закрепления договорённостей нормализации имеют риски отката к вооружённой конфронтации. Приверженность всеобъемлющему региональному развитию и равенству, а не отдельным крупным блокам могла бы стать основой нового регионального порядка. Именно это предлагают в отношении региона Москва и Пекин, несколько иное – блоковый, индо-авраамский (Индия, ОАЭ, Израиль при поддержке США, а также Саудовская Аравия и Египет, которые пока не входят в блок, но чьё включение в него продвигается Вашингтоном) подход – предлагают США. Но последнее слово остаётся за региональными силами и синхронизацией видения будущего ими и их меньшими соседями.
