В своем нынешнем аморфном виде новая коалиция вряд ли может стать активной силой в борьбе с терроризмом, но сигнал был послан, и он оказался вовсе не однозначным.
В декабре 2015 года Саудовская Аравия провозгласила создание исламской коалиции для борьбы с терроризмом. Сообщение о появлении новой антитеррористической силы из 34 государств, организованной не только по религиозному, но и по конфессиональному (сунниты) признаку вызвало много комментариев. Формально альянс может позиционироваться как глобальный исламский проект. В него включены многие неарабские государства – Турция, Пакистан, Бангладеш, Сенегал, Малайзия, а также государства, в которых сунниты составляют явное меньшинство, – Уганда и Габон, но где, однако, большинство – христиане, а не мусульмане-шииты.
Вопрос о том, зачем саудовцам понадобилось объявлять о создании коалиции из очень разных игроков, не связанных общими целями и стратегическим видением ситуации, не готовых ни к военной, ни даже к политической координации остаётся актуальным, несмотря на последовавшие разъяснения. По словам саудовского министра иностранных дел, в альянсе будет присутствовать не только военный компонент, но и проблема борьбы с финансированием терроризма и его идеологией.
Готовность мусульманских стран обозначить своё место в противодействии ИГ и другим террористическим группировкам можно было бы только приветствовать. Даже если бы она не предполагала непосредственного участия в боевых действиях, а только демонстрировала координацию усилий в противодействии террористическим организациям, претендующим на то, чтобы называться исламскими.
Однако складывается впечатление, что координации как раз и не требовалось. Не было выработано совместного соглашения, в котором были бы чётко прописаны направления совместной борьбы, объединение военных усилий, административные вопросы и тому подобное. Заявления представителей приглашённых стран о готовности бороться с терроризмом на деле ничего не прибавляли к уже ведущейся борьбе возглавляемой США коалиции, а также коалиции, созданной Российской Федерацией.
Большое внимание анализу целей Саудовской Аравии в создании коалиции, а также возможным последствиям этого шага было уделено, в частности, в статье известного обозревателя газеты "Вашингтон Пост" Адама Тейлора. Он отмечает, что создание нового "исламского военного альянса", скорее, напоминает не единый исламский фронт борьбы с терроризмом, а ещё один инструмент для реализации интересов отдельных стран. Прежде всего, речь идёт о самой Саудовской Аравии, которой важно продемонстрировать Западу свою готовность возглавить борьбу с терроризмом и экстремизмом. К этому можно добавить, что такая демонстрация особенно важна в условиях, когда наблюдатели неоднократно обвиняли Саудовскую Аравию в симпатиях к джихадистам. Всевозможные исламские фонды, в том числе и саудовские, действующие как негосударственные организации, действительно были замечены в оказании помощи экстремистам.
Не менее важным является то обстоятельство, что в альянс не были включены ни Ирак, ни Иран, ни Сирия, которые реально ведут борьбу с ИГ, а в Ливане правительственные круги должны были дать заверения шиитской Хизбалле, что она не станет целью атак. За бортом остались государства, где шииты или близкие к ним группы играют главную политическую роль, что позволило Адаму Тейлору сделать вывод о том, что "исключение шиитских государств из коалиции, представляющей по замыслу исламский мир, как представляется, подтверждает предположение, что саудовский альянс мотивирован конфессиональным соперничеством с Ираном, а не борьбой с терроризмом".
Хотя саудовские власти это отвергают, подобные опасения разделяют во многих государствах. Так, если турецкие власти с готовностью поддержали предложенную коалицию, то мнение экспертов и ряда бывших политических деятелей Турции было скептическим. Например, ветеран турецкой внешней политики и посол в отставке Фарук Логоглу (Faruk Loğoğlu) заявил 16 декабря 2015 года, что присоединение Турции к возглавляемой Саудовской Аравией коалиции было ошибкой и оно приведёт лишь к росту межконфессионального насилия в регионе.жет ли новая коалиция реально способствовать углублению шиитско-суннитского соперничества? В нынешнем аморфном виде вряд ли, тем более, что уровень противостояния и так достаточно высок. Не сможет она стать и активной силой в борьбе с терроризмом. Однако сигнал был послан, и он оказался вовсе не однозначным.
