На сегодняшний день положение дел таково: Иран обещал по-прежнему исполнять договор вместе с остальными сигнатариями, но при условии, что в рамках оного будут соблюдены его экономические интересы. Однако общеизвестно, что на тот случай, если эти интересы всё-таки пострадают или если в Иране возобладают сторонники жёсткой линии, никакого «плана Б» не предусмотрено. И в том, и в другом случае решение Трампа выйти из договора предвещает новую войну на Ближнем Востоке.
Угроза торговой войны и решение Дональда Трампа о выходе США из иранской ядерной сделки (Совместный всеобъемлющий план действий) высветили растущую напряжённость в отношениях между союзниками по обе стороны Атлантики. В течение последних нескольких недель в Вашингтон с визитом наведались президент Франции Эммануэль Макрон и канцлер ФРГ Ангела Меркель, перед которыми стояла задача добиться нераспространения на ЕС повышенных импортных пошлин на сталь и алюминий, а также спасти иранскую ядерную сделку, остановив тем самым приготовления администрации Трампа к новой войне на Ближнем Востоке.
В качестве благодарности за участие Франции в ракетных ударах по Сирии для Макрона устроили пышный правительственный обед и позволили ему выступить с речью на совместном заседании обеих палат Конгресса. Меркель же, отказавшуюся участвовать в ракетных ударах по Сирии и выйти из проекта «Северный поток – 2», ожидал гораздо более прохладный приём.
Но домой вернулись с пустыми руками оба европейских визитёра. Трамп отказался сделать для ЕС исключение на тарифы, хотя и предоставил временную отсрочку до 1 июня. Макрон во главе команды представителей трёх европейских государств из числа Группы 5+1, участвовавших в переговорах по иранской ядерной сделке, попытался договориться с Вашингтоном, пообещав возобновить действие санкций, если Иран намерен приблизиться к порогу создания ядерного оружия менее чем на 12 месяцев, и начать переговоры с Тегераном об иранской программе производства баллистических ракет. А Трамп, однако, взял и заявил, что сделка «порочна по своей сути».
Впечатление о готовности европейцев выступить единым фронтом обманчиво. Под внешностью единства скрываются растущие внутренние разногласия, которые проявляются с особой силой в области торговли, но дают о себе знать и в ближневосточной политике. Введением тарифов США нанесёт огромный ущерб экономике всей Европы; её рост и без того замедляется, а общемировой объём задолженности превышает уровень 2008 года. Пошлины нанесут удар в самое сердце германской экономики, чьё процветание во многом зависит от экспорта в США, являющиеся крупнейшим торговым партнёром Германии. Напротив, объём французского экспорта в США составляет менее одной трети германского, а торговый баланс Франции с США примерно одинаков. Таким образом, Франция потеряет от торгового конфликта не так много: продажи автомобилей марки «Ситроен» в США равны нулю, опасность грозит только немецкой автомобильной промышленности. Как и все южные члены ЕС, Франция возмущена непомерными экспортными доходами Германии и соответствующими поступлениями в бюджет страны, тогда как на долю остальных членов Еврозоны остаётся лишь безработица.
Администрация Трампа хочет, чтобы ЕС добровольно ограничил экспорт в США, снизил тарифы на американские экспортные товары и помогал Америке в её противостоянии с Китаем. Берлин склонен пойти на уступки Вашингтону. Министр экономического развития Петер Альтмайер выступил за начало переговоров о менее грандиозном и более простом варианте Трансатлантического торгово-инвестиционного партнёрства и отверг предложение ЕС о введении цифрового налога, грозившего большими потерями американским интернет-компаниям. А вот Париж возражает против уступок, считая, что Трамп расценит их как проявление слабости. Однако со стороны Франции поступило контрпредложение: ЕС займёт не столь непримиримую позицию при выработке новой торговой политики в обмен на поддержку Германией глубокой реформы Еврозоны.
Вышеописанные политические разногласия являются иллюстрацией общего кризиса франко-германских отношений. После своего избрания на пост президента в апреле 2017 года Макрон стремился вновь утвердить Францию на позициях одного из двух основных руководителей ЕС, которые та была вынуждена оставить в силу объективных причин: её экономика вот уже долгие годы растёт слишком медленными темпами, а государственный долг не перестаёт увеличиваться. Посредством самопровозглашённой «революции» – фронтального наступления на французское государство всеобщего благоденствия – он стремится (рискуя вызвать растущее народное сопротивление) задобрить немецких ордолибералов, чтобы те одобрили реформы Еврозоны, в том числе бюджетную реформу, а также создание Европейского валютного фонда и банковского союза. Эти преобразования необходимы для разрешения «экзистенциального кризиса» валютного союза, но они остаются неприемлемыми для Германии, чьё всё более консервативное коалиционное правительство решительно отвергает «трансферный союз».
Ведущие члены администрации Трампа, в том числе министр обороны Джеймс Мэттис, признают, что Иран в полном объёме выполняет условия ядерной сделки, и потому возражали против решения о выходе из соответствующего соглашения. Расхождение во мнениях отражало разногласия по тактическим вопросам внутри внешнеполитического ведомства. Впрочем, хотя решение и было принято под давлением лобби миллиардеров, оно полностью соответствует ревизионистской внешнеполитической доктрине, изложенной в ряде официальных документов, появившихся в конце 2017 года. В его основе лежит расчёт на то, что позиции тегеранского духовенства ослабли вследствие упадка экономики и растущего недовольства населения, что увеличивает вероятность смены режима. Иранские ополченцы (и, стало быть, российские войска) из Сирии можно изгнать. «Хезболла» же лишается поддержки либо военным путём, либо в результате новых переговоров с Тегераном.
Решение Трампа было в деталях согласовано с Саудовской Аравией, которая, согласно сообщениям, уже планирует ввести войска в Сирию, и с Израилем, чьи самолёты нанесли удары по иранским военным объектам в Сирии спустя час после того, как Трамп выступил с соответствующим заявлением. На сегодняшний день положение дел таково: Иран обещал по-прежнему исполнять договор вместе с остальными сигнатариями, но при условии, что в рамках оного будут соблюдены его экономические интересы. Однако общеизвестно, что на тот случай, если эти интересы всё-таки пострадают или если в Иране возобладают сторонники жёсткой линии, никакого «плана Б» не предусмотрено. И в том, и в другом случае решение Трампа выйти из договора почти наверняка предвещает войну.
С возобновлением американских санкций Иран охватит глубокий экономический кризис. Ещё один кол будет вбит в сердце европейской экономики, которая и так уже понесла значительные потери от санкций против России. Вторичные санкции, наложенные на нефтедобывающую промышленность Ирана, подтолкнут вверх цены на нефть, отчего выиграют США, Саудовская Аравия (и Россия), но пострадает Европа. С момента избрания Трампа США и так фактически не соблюдают условия ядерной сделки, так как западные банки и корпорации уже предвидели введение санкций. Но даже в таких условиях объём торговли между ЕС и Ираном существенно вырос и достиг более 20 миллиардов евро. На долю германских компаний приходится 60% инвестиций Евросоюза и 40% поставок промышленного оборудования в Иран. Значительные капиталовложения в экономику Ирана сделали французский нефтяной гигант «Тоталь» и англо-голландский синдикат «Шелл». Концерн «Эрбас» должен был поставить авиакомпании «Иран Эйр» более ста самолётов на сумму 19 миллиардов долларов. Немалые капиталовложения осуществили в Иране «Юнилевер», «Рено», «Хенкель» и «Пежо». А вот потеря 20-миллиардного контракта «Боингом» – исключение. В 2017 году объём торговли между США и Ираном составлял всего 200 миллионов долларов.
Трамп заявил 8 мая, что в течение следующих 90–180 дней против Ирана будет установлен «наивысший уровень» санкций; наказанию подвергнутся все банки и компании, продолжающие работать во всех без исключения секторах экономики Ирана. Несколько часов спустя после приземления в аэропорте Берлина вновь назначенный посол США Ричард Гренелл выступил с предупреждением, что «германские компании, занимающиеся бизнесом в Иране, должны незамедлительно свернуть свою деятельность».
Сумеет ли Трамп своим беспардонным нахрапом и несоблюдением юридически обязывающей резолюции Совбеза ООН доконать европейцев, чтобы те, наконец, преодолели внутренние разногласия и выработали собственную политику в отношении региона? В течение 90-х годов прошлого века, ЕС в ответ на американские санкции против Ирана, Ливии и Кубы разработал блокирующие меры, да так их и не применил. ЕС мог бы помочь европейским компаниям, обеспечив их финансированием в евро через Европейский инвестиционный банк или через национальные правительства. Американские вторичные санкции больше не станут осуществляться коалицией и не получат одобрения в резолюции Совбеза ООН; они будут исключительно односторонними.
Но пределы европейскому единству и сопротивлению политике Соединённых Штатов есть даже на Ближнем Востоке, что доказывает пример Франции, которая участвовала в ракетных бомбежках Сирии и имеет тесные военно-промышленные связи с Саудовской Аравией. Более того, не следует недооценивать и силы структурного воздействия США, проистекающей из статуса доллара как мировой резервной валюты, а также зависимости Европы от трансатлантического экономического пространства. Пусть объём торговли между ЕС и Ираном в 2017 году достиг 20 миллиардов евро, одновременно ЕС экспортировал в США товаров и услуг на сумму в 588 миллиардов долларов, получив оттуда 2,6 триллиона долларов в виде прямых иностранных капиталовложений.
Но если разногласия внутри Европы и её зависимость от обширного американского рынка и не дают выработать независимую торговую политику, то в отношении грядущих антииранских санкций наблюдается значительная степень единства. ЕС обязан защищать интересы европейских фирм, одновременно постаравшись убедить Тегеран соблюдать условия договора. В нынешних условиях это не так выгодно иранскому народу, но в противном случае всему Ближнему Востоку грозит новая война.
