Победа Дональда Трампа на президентских выборах в США стала потрясением общемирового масштаба. Произошла революция: впервые в истории Америки победил внесистемный кандидат, не имеющий никакого отношения к политической элите страны и критикующий не столько уходящую администрацию, сколько политическую элиту как таковую, в то время как американский истеблишмент от обеих партий, сплотившийся на этих выборах вокруг Хиллари Клинтон, проиграл. Руководство обеих партий, большинство бывших и нынешних государственных деятелей страны, все мейнстримные СМИ и весь госаппарат объединились вокруг Хиллари Клинтон – и проиграли. Требование перемен, изменения внутреннего и внешнего курса страны оказалось сильнее поддержки статус-кво.
Эта революция будет иметь подлинно глобальные последствия. Удар по американскому истеблишменту означает удар по системе, которая многими странами мира на протяжении семи десятилетий рассматривалась как опора мирового порядка: глобальная система американских военных союзов (НАТО, союзные отношения со странами Азии, Ближнего Востока, Латинской Америки); ориентированная на США система глобального экономического регулирования; совокупность торгово-экономических режимов США с другими странами и группами стран (двусторонние и многосторонние торгово-экономические соглашения) и многое другое. Причём удар нанесён не извне, а изнутри.
Под вопросом оказалась вера в готовность США к дальнейшему поддержанию этой системы, не говоря уже о её распространении на весь остальной мир. Доверие к США как к патрону и лидеру, благожелательному гегемону и мировому полицейскому – а именно на этом основывался ориентированный на Вашингтон «либеральный порядок» – оказалось подорванным. Наконец, удар нанесён по святая святых влияния США в мире и их претензий на мировое лидерство: по вере значительной части мировых элит в магическую способность американской политической системы приспосабливаться к изменениям внешней и внутренней среды и выходить из самых трудных ситуаций.
В этом смысле сам факт победы Трампа имеет для мира большее значение, чем политика, которую будет проводить его администрация. Даже если на деле эта политика не будет фундаментально отличаться от той, что осуществлялась Вашингтоном на протяжении последних десятилетий и более-менее укладываться в американский внешнеполитический консенсус, мир все равно придёт – и уже приходит – в движение.
По сути, закончилась эпоха развития международных отношений, начавшаяся с утверждением в США их нынешнего внешнеполитического консенсуса, в соответствии с которым выстроенный под США «либеральный международный порядок» должен быть распространён на всю международную систему, а основой международной стабильности должно быть «глобальное лидерство» Америки. Началом той эпохи можно считать 1993 год, когда администрация Билла Клинтона приняла так называемую «Стратегию расширения и вовлечения» и решение о расширении НАТО на Восток. Эта эпоха характеризовалась попыткой распространить выстроенный под США международный порядок на весь мир, позитивным отношением к глобализации и её восприятием как преобразование мира в выгодном для США виде. А также стремлением Вашингтона поставить знак равенства между порядком, ориентированным на США, и международным сообществом в целом. А также навязать себя в качестве верховного арбитра при решении большинства важнейших вопросов мировой политики, экономики и безопасности.
Сначала против глобалистского консенсуса американского истеблишмента взбунтовалась Россия. Жёстко отреагировав на попытки США оторвать Украину от России и включить её в собственную политическую орбиту через поддержку госпереворота и выступив против попыток Америки и её ближневосточных союзников добиться свержения режима Асада в Сирии, Москва бросила вашингтонскому истеблишменту открытый вызов. Присоединение Крыма, поддержка повстанцев на Донбассе и военное вмешательство в сирийский конфликт на стороне официального Дамаска были не без оснований восприняты американским истеблишментом как системный вызов глобальному лидерству США и продвигаемой ими модели универсального, ориентированного на Вашингтон миропорядка. Началась новая российско-американская системная конфронтация, которая по своему содержанию и накалу имела много общего с предыдущей холодной войной.
Теперь против этого же консенсуса и этой же модели миропорядка взбунтовался американский средний класс – преимущественно белые представители рабочего класса, «синие воротнички», жители одноэтажной американской глубинки. Последние на собственной шкуре ощущают, что политика США, основанная на нынешнем внешнеполитическом консенсусе их истеблишмента, приносит элите космические прибыли, а для него самого оборачивается потерей рабочих мест, ухудшением уровня жизни, деградацией инфраструктуры, снижением уровня безопасности и неприемлемой для него трансформацией культурно-цивилизационной картины Америки. Дональд Трамп почувствовал эти настроения и выступил их выразителем. И победил. Победил именно потому, что не имел ко всё более отчуждённому от белого среднего класса американскому истеблишменту никакого отношения. То, что весь истеблишмент и все мейнстримные СМИ поносили его последними словами, в конечном итоге сработало на него, а не против.
Показательно, что Дональд Трамп критиковал в ходе своей кампании во многом те же аспекты глобалистского внешнеполитического консенсуса США, против которых последовательно выступала Россия: приверженность силовому распространению демократии, политику смены неугодных режимов и роль глобального полицейского и судьи; продвижение «глобализации по-американски», то есть представляя её как вестернизацию; стремление вовлечь в ориентированный на США миропорядок другие центры силы и уверенность, что это вовлечение приведёт к их трансформации в выгодном для США направлении; стремление укреплять глобальную систему американских союзов и преподносить их как основы миропорядка в целом. В этой связи американский истеблишмент был прав, увидев в Трампе системный вызов и угрозу – точно так же, как до него системный вызов и угрозу он увидел в «путинской России». Как и Москва, кандидат от рассерженного среднего класса нападал на сами основы политического и внешнеполитического консенсуса Америки, саму философию её взаимодействия с внешним миром. Теперь эта философия должна начать меняться.
Главным феноменом нынешних президентских выборов в США стала не только и не столько победа Трампа, сколько непопулярность американского истеблишмента. Фаворитами выборов стали кандидаты от «антиистеблишмента» – Дональд Трамп и Берни Сандерс. Причина столь резкого падения популярности элит носит объективный характер. Отстаиваемые истеблишментом базовые установки американского внешнеполитического консенсуса (а именно – американские ценности универсальны; распространение демократии и глобализация делают мир более безопасным и благоприятным для США; мир нуждается в американском лидерстве, а без него он погрузится в хаос и так далее) не работают, а основанная на них политика делает жизнь рядовых американцев хуже, а не лучше. Как по части экономического благополучия, так и в сфере безопасности. Причём наблюдаемый сегодня во многих странах мира (и практически повсеместно на Западе) бунт недовольного среднего класса против традиционных элит и истеблишмента – результат глобального мирового беспорядка и переставшей работать на процветание среднего класса западных стран глобализации. Что в свою очередь является результатом политики стран Запада и прежде всего США, основанной на их нынешнем внешнеполитическом консенсусе.
Всё это означает, что перемены в американском внешнеполитическом консенсусе и истеблишменте неизбежны, и избрание Трампа означает начало этих перемен. Они будут происходить медленно и мучительно, с множественными откатами назад и рецидивами глобалистской и мессианско-интервенционистской политики, но всё равно будут. Сейчас, после того как первоначальный шок от поражения Хиллари Клинтон прошёл, среди американского истеблишмента превалируют настроения о том, что стратегически в глобальной стратегии США ничего не изменилось и не изменится. Мол, Конгресс, бюрократия и истеблишмент в целом сведут связанные с Трампом внешнеполитические перемены к минимуму, а через четыре года на президентский пост будет избран «нормальный», мейнстримный политик, и всё вернётся на круги своя. А о Трампе позабудут, как о страшном сне.
К счастью или к сожалению, не позабудут. Проблемы, связанные с недовольством среднего класса нынешним внешнеполитическим консенсусом США и основывающейся на нём политикой, никуда не уйдут. Поэтому и в 2020 и 2024 годах народное недовольство выльется с новой силой. Вернуться к той модели миропорядка, против которой выступили сначала Россия, а потом электорат Трампа, уже нельзя.
Каких трансформаций на глобальном уровне следует ожидать – вследствие самого избрания Трампа и в результате политики, которую, по всей вероятности, будет проводить его администрация?
Прежде всего ускорятся процессы деглобализации. Активное использование странами Запада односторонних санкций, превращение экономической взаимозависимости в инструмент ослабления политических оппонентов уже заставили незападные страны задуматься о том, чтобы ослабить свою зависимость от Запада – и прежде всего от США и контролируемых ими институтов, процессов и механизмов. Победа же в США кандидата, который облёк свою кампанию в антилиберальные и протекционистские лозунги, и тем более их переход к более меркантилистской политике, придаст этому стремлению новый импульс. Общая политизация и секьюритизация мировой экономики будут возрастать вместе с дальнейшим ростом популистских настроений. И в западных, и в незападных странах будет усиливаться дискурс о том, чтобы снижать экономическую зависимость от внешнего мира и тем более от политических оппонентов. Вероятное усиление экономического давления США на Китай будет вести к медленному, но верному снижению американо-китайской экономической взаимозависимости и, как следствие, усиливать взаимозависимость региональную – в масштабах Азии и Евразии, так как Китай будет искать альтернативу США среди соседей, стран ЕАЭС, ЕС и Ближнего Востока.
Примечательно, что снижение экономической взаимозависимости на глобальном уровне будет также подстёгиваться технологическими трендами, а потому не будет выглядеть как нечто противоестественное. Распространение робототехники уже в недалёком будущем сделает аутсорсинг промышленного производства в страны с дешёвой рабочей силой ненужным. Обещанная Трампом реиндустриализация Америки так или иначе состоится – правда, не так, как на то рассчитывают проголосовавшие за него «синие воротнички». Меняет экономическую модель и Китай. Вскоре он перестанет быть экспортоориентированной экономикой. То, на чём последние десятилетия держалась американо-китайская, а вслед за ней глобальная экономическая взаимозависимость, будет постепенно отмирать.
Одновременно ускорится и углубится фрагментация глобального управления. Продолжится бифуркация между западными (G7) и незападными (БРИКС) инструментами глобального управления. Сталкиваясь с новым американским меркантилизмом и тем более протекционизмом, незападные страны будут ещё более сплачиваться друг с другом. Универсальные институты (прежде всего ВТО, но также МВФ и Всемирный банк) продолжат слабеть и терять эффективность. Процесс же переноса наиболее важных правил экономического взаимодействия с глобального на региональный уровень, который происходил по мере усилий администрации Обамы по созданию Транстихоокеанского торгового партнёрства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнёрства (ТТИП), а также стремления Китая, России и других незападных игроков создать Всестороннее региональное экономическое партнёрство (ВРЭП) и Всеобъемлющее евразийское партнёрство, углубится и раздвоится. Вероятный отказ США от создания америкоцентричных макрорегиональных сообществ перенесёт фрагментацию экономического регулирования в рамках Большого Запада с регионального на ещё более глубокий – двусторонний или даже национальный – уровень, в то время как в рамках незападного мира продолжатся процессы регионализации и создания макрорегиональных сообществ.
Аналогичное раздвоение будет иметь место и в военно-политической сфере. Избрание Трампа и более односторонняя внешняя политика его администрации изменит отношения в рамках американских альянсов. Защита и поддержка со стороны США более не будет восприниматься как безусловная и гарантированная данность. Союзные отношения будут позиционироваться как услуга, за которую необходимо платить, причём не только внешнеполитической лояльностью. И хотя новая администрация не пойдёт ни на роспуск НАТО (или даже на отказ от применения статьи 5 Вашингтонского договора в отношении отдельных стран-членов), ни тем более на отказ от системы союзнических отношений в Азии, новое позиционирование и восприятие союзов будет толкать союзников США к большей самостоятельности в сфере безопасности. И европейские страны НАТО, и азиатские союзники США получат стимул к тому, чтобы одновременно с сохранением отношений с США и игрой по новым, более жёстким правилам с Вашингтоном искать альтернативные способы обеспечения своей безопасности. Не случайно сразу после избрания Трампа глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер заявил, что создание независимой от НАТО армии ЕС теперь неизбежно. В Южной Корее и Саудовской Аравии усилятся позиции сторонников ядерного оружия. В любом случае солидарность и сплочённость внутри системы американских союзов ослабнет.
Консолидация же незападных стран по вопросам безопасности, напротив, возрастёт. Усиление военно-политического давления США на Китай и Иран, обострение проблем контроля над вооружениями и ПРО в российско-американских отношениях и в целом более односторонний и жёсткий подход Вашингтона к отстаиванию национальных интересов будут содействовать сотрудничеству незападных стран между собой. Так, давление США на Китай усилит, а не ослабит российско-китайское военно-политическое партнёрство. Другое дело, что оно будет сопровождаться наращиванием сотрудничества Москвы с союзниками США в Восточной и Юго-Восточной Азии. Возможное ослабление российско-натовского противостояния также не заставит Москву отказаться от стратегического партнёрства с Китаем в пользу новой иллюзии партнёрства с Западом. Разумеется, вполне возможны некоторые исключения. Так, Индия может захотеть воспользоваться интенсификацией политики США по сдерживанию Китая и пойти на ещё большее сближение с Вашингтоном. Но на формальный союз с США и полный разрыв с Россией, ШОС и БРИКС, который означал бы для Дели маргинализацию в рамках Евразии, она не пойдёт.
Тем самым усилится разнонаправленность мирового развития. Процесс консолидации Большого Запада, который усиленно поддерживался администрацией Обамы, будет приостановлен. Начнётся обратный процесс – фрагментация Запада, которая будет вести к большей самостоятельности Европы и азиатских партнёров США в политике и экономике. Консолидация же незападных государств продолжится. Это временно ослабит тенденцию движения мира к новой биполярности, зафиксированную клубом «Валдай» в 2015 году, и вновь развернет его в сторону многополярного – но при этом менее управляемого – устройства.
Сделают ли революция Трампа и её глобальные последствия мир более безопасным и стабильным или же итог будет противоположным – сказать пока нельзя. Скорее всего, на смену одним проблемам придут другие, и общий баланс останется примерно тем же. Угрозы мировой стабильности, связанные с попытками США распространить америкоцентричный порядок на весь остальной мир и выступать в роли глобального полицейского, ослабнут. Однако усилятся другие угрозы – гонка вооружений, обострение американо-китайского соперничества, дальнейшее ослабление международного права и институтов глобального управления. Фрагментация внутри «Большого Запада» также не добавит миру управляемости. Хотя и создаст новые возможности для России.
