Значение Швеции для НАТО высоко, в том числе и потому, что акватория Балтийского моря и весь регион в целом (за исключением небольшой Калининградской области и части Финского залива) окажутся полностью под контролем блока. Кольцо альянса сомкнётся, и Балтийское море практически станет внутренним морем НАТО. О подводных камнях присоединения Швеции к альянсу пишет Оксана Григорьева.
В условиях консолидации сил стран Запада интересной выглядит позиция Королевства Швеция, которое проводит детерминистскую линию в вопросе вступления в НАТО. Швеция остаётся последней страной – кандидатом в Североатлантический альянс в регионе Балтийского моря. И несмотря на то, что президент РФ Владимир Путин сказал, что вступление Швеции не создаёт непосредственной угрозы для Российской Федерации, кольцо НАТО может замкнуться в регионе Балтийского моря, а особое положение Северо-Западного Федерального округа и Калининградской области станет объектом пристального внимания как со стороны стран Запада, так и со стороны Москвы.
Разберёмся с причинами детерминистской внешней политики Швеции. Фазы активизма и детерминизма в политике Швеции в области обороны и безопасности традиционно сменяли друг друга. В первую очередь внимание уделялось как общественному мнению внутри страны, так и позициям соседей из числа северных стран, но отдельные шведские политики также форсировали вопросы безопасности. Любопытно, что статус членства Швеции в НАТО окончательно определили три женщины-политика – премьер-министр Магдалена Андерссон, министр иностранных дел Анн Линде и её предшественница Маргот Вальстрём. Последним двум приписывают особую роль в убеждении региональных отделений Социал-демократической партии в необходимости вступления Швеции в НАТО. Недаром два социал-демократических правительства Стефана Лёвена были провозглашены феминистскими, а Швеция долгое время проводила политику гендерного равенства как внутри страны, так и за её пределами. И не стоит забывать, что правительство Андерссон пошло на большой риск для собственного престижа, объявив, что вступление в НАТО может пройти без всенародного голосования. Социал-демократы известны тем, что внимательно следят за настроениями в обществе и изначально были против любого отхода от двухсотлетнего нейтралитета Швеции, поддерживая общественное мнение, которое ставило знак равенства между словами «мир» и «нейтралитет».
Восприятие Швеции себя как нейтральной страны и «моральной сверхдержавы» столкнулось с необходимостью наращивать вооружение, которая обсуждается на европейском континенте уже более десятилетия. В итоге образ «моральной сверхдержавы» вступил в прямое противостояние с появившимся в обществе ощущением угрозы.
Признаками замедления можно назвать затянувшийся конфликт в отношениях с Венгрией и Турцией в части их нежелания ратифицировать заявку Стокгольма на вступление в НАТО. Венгрия и Турция обвиняют Швецию в потворстве ближневосточному терроризму, в поддержке сторонников Рабочей партии Курдистана, а также в необъективной оценке состояния демократии в Венгрии. Акции по сожжению Корана также не придали Швеции привлекательности для президента Реджепа Тайипа Эрдогана, который считает себя защитником достоинства ислама и Турции. Весь этот клубок противоречий, включая развитие арабо-израильского конфликта, где Швеция и Турция находятся на разных полюсах, заставил премьер-министра Ульфа Кристерсонна 13 октября 2023 года на саммите лидеров Объединённого экспедиционного корпуса (JEF) в Висбю сказать, что «мы выполнили свою часть работы, и Швеция больше ничего не делает и не должна делать». Тем самым он указал на выбор детерминистской линии в вопросе членства в НАТО. Это возымело свой эффект, когда 23 января 2024 года Парламент Турции одобрил заявку Швеции 287 голосами из 346 присутствовавших на заседании. Получив определённые выгоды от почти двухгодичной игры, Эрдоган заявку ратифицировал. Ценой согласия Анкары стали более протурецкая позиция Стокгольма в курдском вопросе и одобрение Конгрессом США продажи Турции партии истребителей F-16. Теперь оставшейся в одиночестве Венгрии предстоит назвать цену, за которую она готова одобрить шведскую заявку.
Какие ещё причины можно назвать, комментируя пассивную роль Швеции в переговорах по вступлению в НАТО? После окончания холодной войны Швеция определила свой внешнеполитический вектор, вступив в 1995 году в ЕС, а годом ранее присоединившись к программе «Партнёрство во имя мира». Вехой в сближении Швеции и НАТО стало участие страны в операции в Ливии и предоставление восьми истребителей JAS 39 Gripen. Шведское участие в боевых действиях в Ливии (в основном в формате воздушной разведки, патрулирования и нанесения авиаударов) демонстрирует, что Стокгольм уже тогда не видел ничего предосудительного в непосредственном сотрудничестве с НАТО в проектах, выгодных ему. Любопытен факт, что за почти двадцать лет с 1992-го по 2013 год доля военных расходов Швеции на оборону сократилась вдвое (с 2,4 процента ВВП до 1,1 процента ВВП), численность вооружённых сил – с 70 тысяч человек до 16,1 тысячи человек, зато объём экспорта военного назначения вырос с 4,37 миллиарда шведских крон (440 миллионов долларов США) до 11,94 миллиарда шведских крон (1,2 миллиарда долларов США). Данные цифры обуславливают финансовую заинтересованность Стокгольма в участии в миротворческих операциях и демонстрации силы шведской военной промышленности.
Однако реальные перемены в политике, думается, всё же произошли после воссоединения с РФ Крыма в 2014 году. Тогда стал заметен перелом в сознании как элит, так и широких общественных масс – Россия явно и однозначно стала считаться угрозой (термин появляется в официальных документах). Это сопровождается соответствующим комплексом мер, – например, повторным введением всеобщей воинской повинности и увеличением расходов на оборону, – что характерно, исключительно при поддержке общественного мнения. Таким образом, страна более десяти лет демонстрирует скорее политику «неприсоединения», а не политику нейтралитета, но в последнее время стала готова пересмотреть и её.
Осторожная линия внешней политики Швеции в области обороны и безопасности имеет давние корни: в течение двухсотлетнего нейтралитета стране удалось избежать не только прямого участия в военных конфликтах, но и таких его последствий, как материальные разрушения и людские потери. Но насколько важно в эпоху гибридных войн и многогранных трактовок использования военной мощи сохранять классическое понимание соблюдения политики нейтралитета?
Февраль 2022 года привёл к стремительному росту милитаризации Европы, предпосылки которого копились многие годы. Швеция стала частью этого тренда. Любопытно, что особенно ироничная ситуация сложилась после вступления в НАТО Финляндии в апреле 2023 года – теперь Швеция со всех сторон окружена этим блоком. С учётом статьи 5 Североатлантического договора (статья о коллективной самообороне, согласно которой вооружённое нападение на любого члена НАТО приравнивается к атаке на весь блок) на практике складывается ситуация, когда против территории Швеции почти невозможно предпринять какие-либо враждебные действия, не нарушив для этого границу блока, что легко может быть расценено как прецедент для применения статьи 5. Иными словами, на данный момент сложился статус-кво, при котором Швеция де-факто пользуется благами членства в блоке (по меньшей мере в плане безопасности), однако де-юре не имеет никаких обязательств перед НАТО – включая пресловутые расходы в 2 процента национального ВВП.
В случае вступления в блок ситуация меняется. При таком сценарии Швеция скорее проигрывает от статьи 5, чем выигрывает – с учётом её географического положения более вероятен сценарий, в котором ей придётся оказывать помощь другим участникам блока, а не получать её. Особенно легко это просматривается в сравнении с Финляндией, имеющей границу с Российской Федерацией. Принимая во внимание нелюбовь Стокгольма к любым формам международных обязательств, складывается впечатление, что вступление может оказаться и невыгодным. В целом для Швеции членство в НАТО имеет больше символическое значение присоединения к клубу западных либеральных ценностей, которые она отстаивала в течение долгого времени, попадая в пятёрку ведущих стран по Индексу демократии.
В случае если Швеция присоединится к блоку, она, вероятнее всего, будет строить свои взаимоотношения с альянсом по примеру норвежских коллег – то есть на основе мобильных баз и, что особенно важно, неразмещения чужого ядерного оружия на своей территории. Дело в том, что у Швеции была собственная военная ядерная программа, которая разрабатывалась с 1945-го по 1968 год и от которой было принято решение отказаться в пользу построения социального государства.
Долгая история нейтралитета Швеции и её особой позиции «неприсоединения» подходит к концу. Несмотря на детерминистскую внешнюю политику по вопросу членства в НАТО, которую сейчас демонстрирует Швеция, она, скорее всего, вступит в данную организацию. Значение Швеции для альянса высоко, в том числе и потому, что акватория Балтийского моря и весь регион в целом (за исключением небольшой Калининградской области и части Финского залива) окажутся полностью под контролем блока. Кольцо альянса сомкнётся, и Балтийское море практически станет внутренним морем НАТО. Однако поведение игроков будет разным. Позиция Швеции будет более осторожной и, хотелось бы надеяться, разумной и рациональной. Это в первую очередь обусловлено неофициальной доктриной рационализма и прагматичности, что особенно отражается в нормировании расходов на оборону, а также в выгодном положении Швеции, которая и так уже обеспечила свою безопасность за счёт участия в других организациях, например NORDEFCO.
