Лидеры КНДР, РК и США развили кипучую энергию через личный прямой диалог с целью развернуть корейскую ситуацию от порога войны на краю которой она балансировала на протяжении многих последних десятилетий, к состоянию прочного мира, полной денуклеаризации Корейского полуострова. В случае выполнения указанных задач возникнут предпосылки и стартовая основа для формирования принципиально новой структуры международных отношений на Корейском полуострове и в регионе Северо-Восточной Азии.
Дипломатический штурм
Как известно, с начала этого года военно-политическое положение на Корейском полуострове круто развернулось от войны к миру и стало, к удивлению многих политиков и аналитиков, динамично развиваться, но уже в политико-дипломатическом формате.
«Дипломатия саммитов» стала визитной карточкой, характеризующей состояние дел на Корейском полуострове сегодня. Уже состоялись три саммита между лидерами РК и КНДР, три встречи между Ким Чен Ыном и Си Цзиньпином, первый в истории, по праву считающийся историческим, саммит между президентом США Дональдом Трампом и «верховным руководителем» КНДР Ким Чен Ыном 12 июня в Сингапуре. Есть основания ожидать в скором времени новой встречи глав США и КНДР. Стоит в повестке дня и, видимо, уже и протокольной службы двух стран организация встречи Ким Чен Ына с Владимиром Путиным до конца текущего года.
Вышеописанная картина представляет собой беспрецедентный феномен. В мировой практике вряд ли найдутся аналогичные столь мощные вспышки дипломатической активности, реализуемой на самом высшем уровне. Прежде всего, лидеры КНДР, РК и США развили кипучую энергию через личный прямой диалог с целью развернуть корейскую ситуацию от порога войны на краю которой она балансировала на протяжении многих последних десятилетий, особенно опасно в прошлом году, к состоянию прочного мира, полной денуклеаризации Корейского полуострова. В случае выполнения указанных задач возникнут предпосылки и стартовая основа для формирования принципиально новой структуры международных отношений на Корейском полуострове и регионе Северо-Восточной Азии, реально и практически ориентированной на обеспечение прочного длительного мира и процветания данного крайне важного, экономически доминирующего в рамках мировой экономики района мира.
Задача поистине глобальная, грандиозная и уникальная, по праву достойна самых высших и восхищённых оценок.
Не случайно автора этой статьи журналисты уже не раз спрашивали, кто и как скоро из главных героев развивающейся на наших глазах оптимистической драмы раньше других практически, в какой последовательности станет лауреатом Нобелевской премии мира: Ким Чен Ын, Дональд Трамп или Мун Чжэ Ин?
Межкорейский прорыв
В ходе триумфального визита в Пхеньян президента РК Мун Чжэ Ина, в процессе которого была подписана «Пхеньянская совместная Декларация сентября 2018 года», включившая в себя много значимых соглашений в различных областях, и даже – крайне важное – в военной области. Прежде всего, аналитикам-корееведам бросился в глаза тот факт, что значительно громче, чем раньше, зазвучала тема межкорейской солидарности. Сеул и Пхеньян решительнее, чем когда-либо акцентировали приоритет независимости и самоопределения корейской нации, стремления и готовности решать свои национальные проблемы и дела своими собственными силами.
Возможно, материализацией формирующихся новых состояния духа и практических реальностей взаимоотношений между Пхеньяном и Сеулом, и того, что и южнокорейский президент также действительно воспринял феномен первостепенности общекорейских интересов и целей, стал беспрецедентный факт, что Сеул не уведомил заранее США о готовящемся к подписанию в Пхеньяне военном соглашении, в результате чего главнокомандующий американскими вооружёнными силами в Южной Корее узнал о данном важнейшем для безопасности Корейского полуострова событии постфактум.
Нам довелось побывать в Пхеньяне в конце сентября с.г. и обсудить с местными политологами перспективы межкорейских отношений в свете только что завершившейся третьей встречи Ким Чен Ын – Мун Чжэ Ин.
Необходимо подчеркнуть, что наши собеседники давали весьма высокие оценки состоявшемуся событию и с явным оптимизмом смотрели в будущее. Комментируя конкретные, включённые в Пхеньянскую Декларацию соглашения по возрождению межкорейского экономического сотрудничества, весьма проблематичные, с нашей точки зрения, в условиях действия жёстких американских, в том числе, вторичных санкций, они выделяли следующее:
Несмотря на активное противодействие американской стороны, широко апеллировавшей к санкционной теме, Сеул всё-таки уже открыл на территории закрытой предшествующим правительством Кэсонской индустриальной зоны офис связи, обеспечив его всем необходимым для нормальной работы, в том числе, электричеством и водой с территории Южной Кореи. Начало функционирования этого учреждения крайне важно и для запуска и реализации других проектов межкорейского сотрудничества и взаимодействия, вписанных в пхеньянский документ.
В отношении зафиксированных в Декларации весьма амбициозных программ звучали следующие утверждения:·
- в рамках церемонии восстановления железнодорожного сообщения между двумя Кореями до конца с. г. первой будет начата работа по «западному» маршруту вдоль побережья Жёлтого моря с выходом на Китай. По расчётам северокорейских экспертов в течение двух лет совместной деятельности ожидается организация регулярного движения по данному направлению. Затем начнётся работа по «восточному маршруту» с выходом на РФ.
-
в первоочередном порядке будут предприняты усилия по возобновлению «туризма в горах Кымгансан» и работы совместной индустриальной зоны в Кэсоне.
-
в отношении планов создания специальной экономической зоны (СЭЗ) вдоль западного побережья достигнуто взаимопонимание и начались консультации на рабочем уровне; по туристической СЭЗ на восточном побережье пока достигнута только принципиальная договорённость. Была выражена уверенность, что впервые намеченные совместное празднование 11-й годовщины Декларации 4-го октября («второй межкорейский саммит» – идея постоянно поддерживаемая Пхеньяном, но не приветствуемая в Сеуле) и 100-летия Первомартовского восстания 1919 г. (событие, которое традиционно широко отмечается в РК, но в КНДР до сих пор игнорировалось) будут должным образом реализованы.
Высказывалась серьёзная надежда, что в период нынешнего президентства Мун Чжэ Ина, он окажется способным и удержать под контролем правую оппозицию внутри РК, и модернизировать американо-южнокорейские отношения в направлении обеспечения большей самостоятельности РК.
У нас не вызывает сомнения, что успешные результаты третьего межкорейского саммита в Пхеньяне, возможно, превзошли ожидания многих политиков в мире. Вместе с этим, сложилось впечатление о, возможно, несколько завышенных ожиданиях и чрезмерно оптимистических оценках рассматриваемых процессов у наших собеседников.
Реакция Дональда Трампа
Естественно, что результаты саммита в Пхеньяне весьма встревожили Вашингтон. В Белом доме ещё острее почувствовали, что становятся отстающими, аутсайдерами во всё более турбулентном и динамичном процессе межкорейского примирения и урегулирования корейской проблемы.
Причины очевидны. После успешного саммита США-КНДР в Сингапуре 12 июня 2018 года в политике США всё явственнее стала проявляться двойственность и противоречивость. С одной стороны, глава Белого дома продолжал делать реверансы в адрес Ким Чен Ына, с другой, действия США развивались по программе непримиримых правоконсервативных сил. Непоколебимой оставалась установка на то, что американские санкции и кампания максимального давления против Северной Кореи должны сохраниться в полном объёме до окончательного осуществления ею полной проверяемой необратимой денуклеаризации (CVID), невзирая ни на какие глубокие поэтапные сокращения вооружений северянами.
Но Пхеньян дал чётко понять, что намерен осуществлять денуклеаризацию, по словам посла КНДР в Москве, «только поэтапно и синхронно с встречными действиями со стороны Вашингтона, накапливая обоюдное доверие». А теперь и Сеул его практически поддержал в таком подходе. И не только Сеул.
В последние месяцы и недели всё явственнее стали проявляться стратегическое одиночество, почти изоляция США по вопросу о продолжении линии максимального давления на КНДР. Не только Россия и Китай, а теперь и РК, но и ряд европейских и других государств стали говорить о противоречии продолжающегося курса удушающих санкций против Северной Кореи, принятых в период непрекращающихся провокаций с её стороны, реалиям современной обстановки, когда радикально изменились к лучшему и поведение Пхеньяна, и военно-политическая ситуация на Корейском полуострове. Данный феномен, в том числе, отчётливо проявился в выступлениях многих делегаций в ходе 73-й сессии ГА ООН в сентябре с.г. Одним из важных примером материализации подобных настроений стало проведение в Москве 9 октября первых трёхсторонних консультаций заместителей министров иностранных дел РФ, КНР и КНДР. В совместном информационном коммюнике по его итогам было, в том числе, подчёркнуто: «Отмечая предпринятые КНДР важные шаги в направлении денуклеаризации, стороны сочли необходимым своевременно приступить к пересмотру Советом Безопасности ООН санкционных мер в отношении КНДР. Подтверждена общая позиция против односторонних санкций».
Несомненно, всё это стало одной из важнейших причин, по которым Дональд Трамп, остановивший четвёртый визит государственного секретаря США Майка Помпео в Пхеньян две-три недели назад, направил его туда сразу «по горячим следам» после встречи руководителей Юга и Севера Кореи. На этот раз Помпео, прибывший в столицу КНДР 7 октября, провёл там весьма успешные переговоры, имел длительную беседу с Ким Чен Ыном (как известно, в период предшествующего посещения в июле госсекретарь не был принят лидером КНДР). Информации об итогах переговоров недостаточно. Но стороны договорились создать рабочие группы экспертов, чтобы приступить к практическим действиям по реализации процесса денуклеаризации: согласованию списка ракетно-ядерных объектов КНДР и т. д.
Возможно, что Трамп сделал необходимые для себя выводы, сумел «заставить» себя услышать требования Пхеньяна о необходимости встречных шагов и внести определённые поправки в прежнюю крайне неуступчивую позицию, в том числе и в вопросе постепенного смягчения санкций.
Если наши предположения подтвердятся, то станет возможным начало формирования нового типа межкорейских отношений, а также существенной модернизации характера как американо-северокорейских, так и американо-южнокорейских отношений. А на этой основе может возникнуть обновлённая структура международных отношений на Корейском полуострове и вокруг него, в которой самостоятельная роль внутрикорейского фактора станет существенно выше.
