Клуб «Валдай»

Глобальная политическая волна, вызванная электоральным успехом Трампа, сформировала принципиально новую идеологию и даже новую систему ценностей, которую можно условно назвать трампистской. И эта новая идеология и ценности трампизма, при всем ситуативном различии США и стран ЕС, могут оказаться вполне востребованными в Европе.

В марте этого года клуб «Валдай» провел специальный ситуационный анализ, посвященный т.н. глобальному «правому бунту» в странах Запада. Одной из тем этого обсуждения стал анализ будущего развития Европы в контексте Brexit, а также влияние победы Трампа и трампизма в более широком смысле как новой идеологии на деятельность право-национальных сил в странах Европейского союза. Сделанное 29 марта официальное уведомление Великобритании о выходе из ЕС придает этой динамике окончательный и бесповоротный характер. В этой связи оценка возможных вариантов будущего развития Европы представляется крайне актуальной и востребованной.

Одной из тем данного обсуждения стал прогноз возможной реакции в ЕС на выход Великобритании. С одной стороны, стало уже общим местом говорить о том, что Европейская комиссия и другие центральные органы управления ЕС заинтересованы в том, чтобы сделать Brexit как можно более жестким и сложным, а последствия выхода для Великобритании – максимально негативными. Цель этого понятна: пример Британии должен отбить охоту у других стран последовать по ее пути, и Brexit не должен стать прецедентом для новых желающих.

Это так, но в то же время другой аспект этой проблемы зачастую ускользает из внимания. Дело в том, что внутри ЕС находится достаточно большое количество стран, где и руководство, и влиятельные политические силы не исключают для себя перспективы постановки вопроса о возможном выходе из ЕС (или, по крайней мере, из зоны единой валюты евро). И потому они объективно отнюдь не заинтересованы в том, чтобы сделать выход Великобритании максимально жестким по своим последствиям. В этой связи, хотя на словах все будут «за», но на деле сформировать устойчивый консенсус внутри ЕС в пользу жесткого сценария Brexit будет достаточно сложно. Тем самым Еврокомиссия может столкнуться со скрытым сопротивлением ее планам примерно «наказать» Великобританию.

В пользу именно этого сценария может сыграть и концепция «Европы двух скоростей». Под влиянием ведущих стран ЕС за последний месяц эта линия начинает все больше приобретать характер официальной стратегии Евросоюза. И она по понятным причинам вызывает растущее раздражение со стороны «слабых» стран-членов ЕС, которые совсем не горят желанием оказаться в группе «второй скорости», а, называя вещи своими именами, на положении государств «второго сорта» внутри ЕС. Не случайно, вплоть до последнего момента концепция «двух скоростей» была практически табуирована в политических дискуссиях в ЕС, поскольку справедливо считалось, что она подрывает общую солидарность внутри ЕС, а также фиксирует неспособность Еврокомиссии эффективно обеспечить процесс интеграции и выравнивания развития всех членов Союза. В итоге сейчас реализация стратегии «Европы двух скоростей» на фоне официальной процедуры выхода Великобритании из ЕС может с большой долей вероятности как раз не удержать «слабые звенья» ЕС внутри Союза, а, напротив, дополнительно подтолкнуть их к выходу.

И здесь как раз возникает возможность для дополнительного роста популярности право-национальных сил в странах «второй скорости» ЕС, поскольку их традиционный евроскептицизм получит дополнительную поддержку на практике. Уже сейчас именно несистемные правые являются в большинстве стран ЕС основным драйвером протеста против брюссельской бюрократии. За последнюю пару лет многие из этих партий, очевидно, переросли свой прежний маргинальный статус и начинают получать все большую народную поддержку. В будущем эта тенденция и их давление на власть, благодаря Brexit и «двум скоростям» может еще больше усилиться.

И в этой связи закономерен вопрос о формировании более четкой и в то же время более широкой идеологии право-национальных партий Европы с тем, чтобы обеспечить эту необходимую электоральную поддержку. В проходящей сейчас президентской кампании во Франции Марин Ле Пен пытается решить эту архиважную задачу по демаргинализации своей идеологии, чтобы сделать ее приемлемой не только для своего «ядерного» электората, но и для большинства населения страны.

Другая проблема, которая также значима в этом контексте, – это усиление взаимной поддержки между право-национальными партиями Европы, создание своего рода эффективно действующего правого интернационала ЕС. Сейчас мы видим, что чаще всего правые партии замыкаются каждая в своей стране и действуют изолированно и обособленно друг от друга. По большому счету евроскептические силы раздроблены и в рамках Европейского Парламента (и разбросаны там по разным фракциям). Поэтому преодоление этих по сути сектантских тенденций и объединение усилий представляется крайне важным для общего успеха этих сил.

Для решения обеих этих задач, очевидно, немаловажным является наличие внешнего примера успеха, который способен придать право-национальным движениям в Европе дополнительный импульс для поддержки. И в этой связи еще одной темой упомянутого ситуационного анализа Валдайского клуба стало влияние Трампа и, шире, трампизма на политическую динамику Европы. При этом вопрос о том, удастся ли лично Дональду Трампу сдержать натиск старого вашингтонского истеблишмента и не свернуть с пути своей предвыборной платформы, является для данной темы вторичным и не таким уж важным. Гораздо более значимо то, что глобальная политическая волна, вызванная электоральным успехом Трампа, сформировала принципиально новую идеологию и даже новую систему ценностей, которую можно условно назвать трампистской (повторим еще раз, это без строгой привязки к будущей эволюции самого Дональда Трампа). И эта новая идеология и ценности трампизма, при всем ситуативном различии США и стран ЕС, могут оказаться вполне востребованными в Европе.

Прежде всего, важной для Европы составной частью трампизма может стать комплекс т.н. “redneck values” – «реднекских» ценностей. Очевидно, что значительная часть из них носит социально-экономический характер. Это, прежде всего, ценность производительной экономики (productive economy) как основы для устойчивого благосостояния общества. Сейчас во многих странах ЕС эта основа вытеснена сервисным и финансовым секторами, что вызывает растущее недовольство у все более широких слоев населения. Вторая социально-экономическая ценность трампизма, связанная с первой, - это ценность реиндустриализации и, шире, ценность модернизации хозяйственного и социального развития. Третья ценность (и именно она по понятным причинам чаще всего на виду) – это ценность поддержки собственных трудовых ресурсов (и вытекающая отсюда миграционная политика). Отсюда же вытекает и четвертая ценность – это защита внутреннего рынка сбыта, здоровый протекционизм. И не случайно, что именно последний составил основу не только предвыборной экономической программы Трампа (вспомним, что он говорил про Мексику и Китай), но и превратился в одну из важнейших эмоционально-идеологических доминант его призыва к американскому обществу в его Геттисбергской речи.

Этот комплекс социально-экономических ценностей трампизма влечет за собой и не менее важные политические ценности, которые тоже могут быть востребованы в Европе. Главной из них (и пятой по счету) является ценность защиты суверенитета. Повторим, при всех различиях США и стран ЕС, именно этот трампистский призыв очевидно созвучен всей традиции евроскептического движения. Еще одна (шестая по счету) политическая ценность трампизма – это защита национальной идентичности и историко-культурной самобытности общества – она также приходится сейчас, что называется, на злобу дня в странах Европы.

И в этом контексте вполне понятно то влияние трампизма, который он уже оказывает на политическую динамику в ЕС. Если выразителю «реднекских» ценностей удалось победить в таком сильнейшем бастионе неолиберального глобалистского истеблишмента, каким являются Соединенные Штаты, то почему бы этот успех не повторить в одной (или нескольких) из стран ЕС. Тем самым успех Трампа стал важнейшим прецедентом для роста право-национальных сил в ЕС.

При этом, в дополнение к вышеупомянутым ценностям трампизма, в странах Евросоюза добавляется еще одна крайне значимая ценность, которая составляет специфику Европы и которая напрямую связана с будущим ЕС. Это ценность Европы наций. Ее традиция, естественно, связана с именем генерала Шарля де Голля. Именно он активно продвигал ее в противовес к стратегии надгосударственной интеграции Европы, которая после его смерти возобладала в политической практике ЕС. В этой связи, к слову говоря, та же Марин Ле Пен, которая выступает за возрождение этой ценности, предстает уже не радикальным маргиналом, а продолжателем дела генерала де Голля, и является, по сути, единственным голлистом во Франции сегодня. Отметим и то, что эта смычка между ценностями трампизма и голлизма представляет собой специфику текущего момента в Европе и крайне перспективную идеологическую базу для роста право-национальных сил.

И здесь возникает еще один интересный вопрос, который также оказался в фокусе внимания на ситуационном анализе Валдайского клуба. Это судьба ЕС в стратегиях право-национальных партий. Стереотипно их считают сторонниками разрушения Европейского союза. Но ситуация сложнее, чем это кажется на первый взгляд. Естественно, нынешний ЕС как торжество глобалистской бюрократии и наднационального давления не отвечает интересам народов Европы. Но специфика этого ценностного голлистско-трампистского синтеза отнюдь не отрицает прекращения сотрудничества между странами Европы – но выступает за его перерождение на здоровых началах Европы наций. Тем самым, разрушение ЕС в его нынешнем виде, отстранение от власти брюссельской бюрократии является необходимым условием, но лишь первым этапом на пути к подлинному объединению Европы. Отбросив старое, Европа по этой стратегии должна возродиться, как птица феникс, из пепла нынешнего ЕС и создать на его месте принципиально новый союз – Европу наций или, точнее говоря, Европу народов, основанную на голлистско-трампистских ценностях. Именно такое будущее Европы и может стать долгосрочной стратегией право-национальных партий.