В самом конце прошлого года Дональд Трамп заявил, что США и Китай достигли договорённости о подписании 15 января 2020 года «феноменального» соглашения о «первой фазе» торговой сделки между ними и что в течение года он посетит Пекин, чтобы положить начало переговорам о «второй фазе». За три недели до этого, 10 декабря 2019 года, президент США объявил, что переговоры о заключении нового регионального торгового соглашения между США, Мексикой и Канадой (Соглашение Мексики, США и Канады, USMCA) увенчались успехом. Как выглядит будущее китайско-американских отношений в свете этих событий, пишет Алан Кафруни, профессор в области международных отношений колледжа Гамильтона (США).
Вопреки малоправдоподобному заявлению торгового представителя США Роберта Лайтхайзера о том, что подписание американо-мексиканско-канадского соглашения «является, наверное, наиболее важным событием всеобщей истории торговли», USMCA в большинстве отношений демонстрирует преемственность со своим предшественником, Североамериканским соглашением о свободной торговле (НАФТА), которое Трамп во время своей президентской кампании назвал (и это больше походит на правду), «возможно, наихудшей торговой сделкой из всех, что когда-либо заключались».
Новое соглашение, получившее мощную поддержку со стороны американских корпораций, ведёт к дальнейшему сокращению государственного регулирования экономики, повышению защиты интеллектуальной собственности (тем самым укрепляя могущество гигантов Силиконовой долины) и открывает рынки Канады и Мексики перед сельскохозяйственным экспортом из США. Уступки американским рабочим в виде положений о повышении уровня заработной платы в Мексике и квот для североамериканской рабочей силы позволили администрации заручиться молчаливым одобрением со стороны профсоюзов и демократов в Конгрессе. И тем не менее столь скромными реформами не восполнить огромного ущерба, который НАФТА нанесло за последние четверть века: из американской обрабатывающей промышленности в соседние страны выведены сотни тысяч рабочих мест, разгромлены профсоюзы, в Мексике разорились мелкие фермеры, что породило их массовую миграцию на север.
В USMCA содержатся новые положения, ограничивающие суверенитет региональных соседей США и укрепляющие стратегические позиции американской экономики. Так, Канаде и Мексике запрещается заключать двусторонние торговые соглашения с «нерыночными» экономиками, что лишает Китай возможности беспошлинно экспортировать свои товары в США через территорию этих стран. Таким образом, USMCA представляет собой своеобразную матрицу для грядущих торговых переговоров под лозунгом «Америка превыше всего» с ЕС, Японией и Индией, которые потенциально могут изолировать Китай.
В отличие от USMCA первая фаза соглашения между США и Китаем весьма ограничена по масштабу и не отличается богатством содержания. Скорее всего, это лишь перемирие в разгорающемся сражении за глобальную гегемонию. Важных уступок не сделала ни одна из сторон. США приостановили введение повышенных пошлин на китайские товары стоимостью 156 миллиардов долларов, то есть практически на всю номенклатуру экспорта из КНР, которое планировалось на декабрь. 15-процентную пошлину, которой в сентябре обложили китайские товары стоимостью 110 миллиардов долларов, сократили вдвое. Однако 25-процентные пошлины на китайские экспортные товары стоимостью 250 миллиардов долларов остаются в силе и до сих пор идут споры относительно того, согласны ли США постепенно отменить остающиеся пошлины. Со своей стороны, Китай дал согласие на увеличение импорта из США (в основном продуктов питания и энергоносителей) и взял на себя весьма неопределённые обязательства в области охраны интеллектуальной собственности, либерализации финансовой деятельности и манипуляций с валютой. Впрочем, соглашение по сельскому хозяйству не содержит безапелляционных требований. Его неукоснительное исполнение может нанести вред третьим странам и привести к нарушению правил ВТО, которым Китай, безусловно, привержен. К тому же Китай уже много лет не прибегал к девальвации юаня.
Оформление первой фазы сделки внушило Китаю уверенность в том, что время работает на него. Трампу же это дало возможность осуществить тактическое отступление: отказавшись от введения новых пошлин, он предотвратил экономический кризис и не восстановил против себя избирателей в сельскохозяйственном поясе Среднего Запада, что немаловажно в год президентских выборов.
Однако такая стратегия едва ли продержится на протяжении всего 2020 года. Соперничество между США и Китаем будет только нарастать, распространяясь на область политики в отношении технологий, капиталовложений, экспортного контроля и ограничений инвестиционной деятельности.
Прогрессирующее использование американского доллара в качестве орудия борьбы приведёт к введению новых санкций и контрсанкций. В контекст торговых переговоров почти наверняка будут вплетены события в Гонконге и Синьцзяне, на что указывает едва ли не единодушное одобрение Конгрессом США Акта о защите прав человека и демократии в Гонконге (ноябрь 2019 года). Продолжая блокировать назначение судей в Апелляционном органе ВТО и угрожая отказом в утверждении бюджета этой организации, администрация Трампа создала себе плацдарм для выработки односторонних и конфронтационных стратегий в сфере торговли на многие годы вперёд.
В условиях торговой войны сформировалась тенденция к «разъединению», но пока неясно, как далеко она может зайти и какие опасности с ней сопряжены. Чтобы избежать необходимости платить американские пошлины, многие крупные американские (и другие) корпорации уже начали выводить свои снабженческие цепочки из Китая во Вьетнам, Индию, Мексику и другие страны. Однако, вопреки обещаниям Трампа, производства, как правило, в США так и не вернулись, отчасти по причине отсутствия у правительства индустриальной и инфраструктурной политики. Более того, вышеупомянутая консолидация североамериканской экономики под эгидой США не воспроизведена в полной мере в трансатлантическом пространстве, что, похоже, чревато для него в 2020 году крупными торговыми конфликтами. Например, лишь немногие страны согласились внести в чёрный лист концерн Huawei – большинство же, напротив, готовятся к переходу на сетевое оборудование 5G. В 2019 году сбыт продукции Huawei возрос в мировом масштабе на 18% до рекордных 122 миллиардов долларов. Пользуется она стабильным спросом и в Европе.
Американские фирмы, понятное дело, по-прежнему намного опережают конкурентов в области разработки передовых технологий, в особенности полупроводниковых, но Китай инвестирует в аналогичные исследования колоссальные ресурсы и, похоже, в течение следующего десятилетия способен ликвидировать отставание. В то же время американские гиганты вроде Apple, Qualcomm, General Motors и Tesla по-прежнему сильно зависят от Китая, где находятся их производственные мощности и продаётся их продукция. В 2017 году общий объём выручки американских компаний в Китае превысил 540 миллиардов долларов.
Системное «разъединение» в масштабах мировой экономики обернулось бы экономической – а, возможно, и геополитической – катастрофой. Знание этих реалий подсказывает нам, с какими вызовами придётся столкнуться в 2020 году американским переговорщикам. Трамп вдруг обнаружил, что в торговых войнах «не так-то просто победить».
На втором этапе переговоры будут вестись на фоне президентской кампании, проходящей в условиях крайней поляризации американского общества. Несмотря на номинально низкие показатели безработицы, Трампу на четвёртом году президентства почти нечего предъявить рабоче-трудовому сегменту своего базового электората за исключением фразёрства. Гвоздь политики Трампа – масштабное снижение налогов, осуществлённое в конце 2017 году, – привело не к увеличению роста капиталовложений, а к обратному выкупу акций. Последнее обстоятельство только подстегнуло перераспределение национального богатства в пользу высших слоёв общества (отличительная черта неолиберальной эпохи), дефицит национального бюджета достиг почти 1 триллиона долларов, а национальный долг перевалил за 22 триллиона долларов. В то же время занятость в обрабатывающей промышленности колеблющихся штатов Среднего Запада, которые обеспечили Трампу победу на президентских выборах в 2016 году, фактически снизилась.
В этих условиях Трампу придётся выбирать между двумя стратегиями: на идеологическом уровне возврат к политике конфронтации в области торговли импонировал бы его базовому электорату, но экономическая неопределённость, которую породит такой шаг, может вызвать рецессию и подорвать перспективы его переизбрания. Но если Трамп попытается проводить более примирительную политику, он встретится с мощной оппозицией со стороны могущественных сил не только внутри военно-промышленного комплекса и разведывательного сообщества, но также и со стороны американских корпораций, которым всё больше не нравятся военные и технологические вызовы, которые Китай бросает Америке. Сенатор-демократ Чарльз Шумер, например, уже заявил, что «Трамп продался Китаю за недолговременное и нетвёрдое обещание покупать сколько-то там соевых бобов». Скорее всего, Трамп выберет конфронтацию, но даже его поражение на ноябрьских выборах вряд ли обеспечит «перезагрузку» в отношениях между США и Китаем.
