Когда политические последствия болезненных экономических уколов начинают причинять вред критически важным группам избирателей, руководители Китая и США могут время от времени умерять пыл взаимных нападок и остроту тактических ходов, но, пока Дональд Трамп просыпается по утрам в Белом доме, разрушение американо-китайских экономических и политических отношений будет продолжаться постоянно, пишет эксперт клуба «Валдай» Роберт Легвольд. Между двумя странами опустится новый «экономический железный занавес» (выражение бывшего министра финансов США Генри Полсона) и это станет единственным важнейшим измерением мира экономики, ввергнутого во всё более разрастающийся хаос.
Похоже – и даже возможно, – что США и Китай скоро сыграют отбой в торговой войне и подпишут так называемую «первую фазу» торгового соглашения, предусматривающую расширение Китаем сельскохозяйственного импорта из США в обмен на отмену планируемого властями США 15-процентного повышения тарифной ставки на китайские экспортные товары стоимостью 250 миллиардов долларов. Неясно, управятся ли стороны до встречи Трампа с Си Цзиньпином на саммите АТЭС в Чили в середине ноября. Нет уверенности и в том, что на этой встрече или даже позднее они сумеют оформить соглашение на бумаге, ибо две подобные попытки уже потерпели неудачу. Впрочем, всё это не затрагивает сути дела.
Даже более важный и непростой вопрос о том, последует ли за этим соглашением, если, конечно, оно будет достигнуто, следующий этап, «фаза два», затрагивающая более широкий круг озабоченностей в контексте конфликта и приводящая его к завершению, не имеет отношения к разворачивающейся в глубинах мировой политики драме. Две страны, от которых в первой половине XXI века будут более всего зависеть мирное будущее и благосостояние человечества, в полной готовности стоят друг против друга и вот-вот сойдутся в гибельной геостратегической битве. Вполне возможно, что нынешняя торговая война между ними – это её разрушительная начальная стадия. По-видимому, США лишь отчасти заинтересованы в том, чтобы Китай не прибегал к нечестным приёмам торговли, каковых великое множество – от нарушения патентных прав до принуждения иностранных фирм к передаче их собственных данных, и от присвоения чужой интеллектуальной собственности до субсидирования экспорта в нарушение правил ВТО. Скорее всего, глубинная цель администрации Трампа, как о том свидетельствует растущее количество доказательств, состоит в том, чтобы изолировать Китай в качестве стратегического соперника, затормозить рост его высокотехнологичного сектора, и обрезать связи, приводящее в действие его рычаги влияния. Если бы Вашингтон заботило только исправление нарушений в торговле, то он объединился бы с другими – Японией, Южной Кореей, Индией, Европой – у которых много аналогичных претензий к Китаю по поводу его торговых злоупотреблений. Вместо этого Трамп и его команда – после отставки умеренных политиков (Рекс Тиллерсон, советник по экономическим вопросам Гэри Кон) и на фоне растущего влияния ненавистников Китая вроде госсекретаря Майка Помпео и нового советника по экономике Питера Наварро – похоже готовятся осуществить гораздо более масштабную задачу, а именно, отделить экономику США от экономики Китая и сдерживать Китай всеми доступными средствами.
Китай не желал торговой войны с США, но, будучи втянут в неё, всерьёз намерен воевать. Правда, Китай в этой буйной пляске выступает в роли партнёра, которому приходится пятиться назад. На каждое новое повышение американских тарифов Китай отвечал своим повышением, но, учитывая неравенство торгового баланса между двумя странами, КНР ограничена в средствах воздействия. Впрочем, её оружие может наносить и болезненные удары, будучи использовано против американских производителей соевых бобов и свиноводов. Китайское руководство раскусило американскую стратегию и уверено, что её конечной целью является не просто приобретение несправедливого преимущества в торговле, а сдерживание Китая и, более того, насильственное осуществление фундаментальных изменений в его экономической системе. В этой связи оно намерено удвоить усилия в противостоянии с Америкой и использовать все средства, включая меры нетарифного характера. Например, Китай может пригрозить, что перестанет поставлять американской промышленности редкоземельные элементы, 80 процентов объёма которых поступает из КНР. Либо, если Китай почувствует, что угроза достаточно серьёзна, он может прибегнуть к распродаже 17 процентов внешнего долга США, которые находятся в его собственности. Оба шага дорого обойдутся Китаю, но было бы глупо полагать, что китайские руководители не пойдут на такие издержки. Равным образом, МВФ, вопреки заявлениям властей США, не счёл, что решение Центробанка КНР о четырёхпроцентном обесценении юаня в августе 2019 г., является манипуляцией с национальной валютой. Итак, в случае обострения американо-китайской торговой войны Китай вполне может превратить тарифную войну в валютную.
Итак, архитектор послевоенного либерального порядка, поощрявшего развитие торговли, свободное перемещение капитала и передачу технологий в качестве двигателей экономического роста, основатель международных финансовых учреждений поворачивается спиной к этому самому порядку и начинает борьбу против существующей мировой торговой системы. В сущности, им сделан выбор в пользу экономического национализма и его примеру неизбежно последуют другие ключевые игроки.
По оценкам Всемирного банка, в 2020 году торговая война между США и Китаем станет причиной сокращения глобального экономического роста на 1 процент. Впрочем, разрушение рынков и замедление роста станут лишь одним из пагубных последствий возврата к доморощенной экономической политике с нулевой суммой образца 30-х годов прошлого века.
