Президентские выборы 2020 года проливают свет на структурные проблемы и противоречия неолиберализма, который вступает в фазу кризиса как в Соединённых Штатах, так и во всём мире. В свете этого лидеры Демократической партии повторяют стратегию Хиллари Клинтон от 2016 года. Как говорили французы: «Они ничему не научились и ничего не забыли», пишет Алан Кафруни, профессор в области международных отношений колледжа Гамильтона (США).
Удачные выступления Джо Байдена на первичных выборах в Южной Каролине 29 февраля и на важнейших праймериз супервторника 3 марта изменили ход президентской кампании в США. В начале сенатор Берни Сандерс лидировал как в голосовании, так и в подсчёте делегатов. После победы в Неваде 23 февраля он был готов возглавить гонку. Опасаясь массового движения, вдохновляемого этим социалистом, корпоративная Америка и истеблишмент Демократической партии изо всех сил пытались найти жизнеспособную центристскую альтернативу. Результаты в Неваде заставили их понервничать. Воодушевлённые итогами праймериз в Южной Каролине, они отбросили свои тревоги по поводу бывшего вице-президента США.
Партийные лидеры – и, несомненно, крупные доноры – убедили Эми Клобучар и Пита Буттиджича выйти из гонки. Объединив правоцентристов, Байден выиграл в 10 из 14 штатов (хотя не в Калифорнии). Майкл Блумберг, бывший республиканец и девятый самый богатый человек в мире, выбыл из гонки после того, как, по сообщениям, потратил 620 миллионов долларов. На следующий день из гонки выбыла Элизабет Уоррен. Таким образом, Байден стал явным лидером в гонке двух человек – его и Сандерса. Дальнейший раунд первичных выборов 11 марта может решить судьбу Сандерса: он надеется дать последний бой в Мичигане, где он выиграл в 2016 году, но по опросам Байден его значительно опережает.
Президентские выборы 2020 года проливают свет на структурные проблемы и противоречия неолиберализма, который вступает в фазу кризиса как в Соединённых Штатах, так и во всём мире. С конца 1970-х годов в США наблюдается огромная концентрация богатства, что является беспрецедентным с 1920-х годов. До появления «чёрного лебедя» в лице коронавируса фондовый рынок взлетел до рекордных максимумов. Однако неолиберальная глобализация и аутсорсинг привели к массовой деиндустриализации и обнищанию значительных слоев американского рабочего класса. Глобальный финансовый кризис привёл к тому, что триллионы долларов во время президентства Обамы были перераспределены, чтобы выручить крупные банки. Все эти факторы сыграли важную роль в победе Трампа в 2016 году.
Трамп планирует основать свою кампанию переизбрания на «буме синих воротничков» с «самым низким уровнем безработицы за 50 лет» и высокими доходами домохозяйств. Фактически же с 2016 года реальная заработная плата стагнирует; в промышленном центре Среднего Запада занятость в производстве снизилась. К 2021 году уровень студенческого долга скорее всего достигнет 2 триллионов долларов, что станет огромным тормозом для экономики, но ещё более поднимет популярность Сандерса и его «социализма» среди молодёжи Америки. Реальный уровень безработицы (включая людей, переставших искать работу) более чем в два раза превышает номинальный уровень. Число работников, занятых неполный рабочий день, на нестандартной работе и фрилансинге, резко возросло. Недавнее исследование Института Брукингса показало, что работники с низкой заработной платой (определяемые как зарабатывающие менее 16 долларов в час) составляют 44% работающих взрослых в возрасте от 18 до 64 лет. Кейс и Ангус Дикон тщательно документировали снижение продолжительности жизни рабочего класса в США с 2015 года. «Смерти отчаяния» в результате самоубийств, злоупотребления алкоголем и наркомании в конечном итоге являются результатом растущей экономической нестабильности, вызванной деиндустриализацией и снижением заработной платы.
В то время как две основные партии явно поляризованы в вопросах культуры, их разногласия в отношении экономической политики и внешней политики не столь уж значительны. Переход к неолиберализму и преемственность «вечных войн» были полностью двухпартийными. Лидеры Демократической партии оставили рабочий класс на произвол судьбы. Они выступали за дерегулирующую вакханалию Уолл-стрит, игнорировали исчезновение профсоюзов и не были против сокращений расходов в государстве всеобщего благосостояния, не говоря уже о подписании неолиберальных торговых соглашений: НАФТА, ВТО и ТТП.
Джо Байден играл ведущую роль во всех этих стратегиях и проектах. Будучи председателем комитета Сената по международным отношениям, он организовал поддержку вторжения Джорджа Буша в Ирак. В качестве вице-президента он участвовал в незаконном уничтожении ливийского государства с его катастрофическими последствиями для Ближнего Востока, Северной Африки и Европейского союза. Недавно он заверил своих богатых доноров, что если он будет избран президентом, то «ничего принципиально не изменится».
Берни Сандерс, напротив, называет себя «демократическим социалистом» и призывает к «политической революции». Эти слова по сути метафоричны. Они указывают на его отличительную и неоднозначную позицию по отношению к Демократической партии, а также на его решимость не быть кооптированным лидерами партии. Сандерс выступает за ряд сравнительно умеренных социал-демократических мер: универсальное здравоохранение, бесплатное обучение в университетах, «прожиточный минимум», поддержка профсоюзов, скромный налог на богатство, агрессивная стратегия борьбы с изменением климата, сокращение военного бюджета и неинтервенционистская внешняя политика. То, что эта политика вызвала столько страха и враждебности, когда Сандерс, возможно, предлагает единственный демократический выход из углубляющегося кризиса неолиберализма, является признаком высокомерия, самодовольства и жадности, охвативших американский корпоративный и политический истеблишмент в течение 1990-х годов после наступления так называемого «момента однополярности» и краха левых в глобальном масштабе.
Выбор Байдена не лишен рискован для истеблишмента, который всё чаще выглядит чересчур «старорежимным». Это в значительной степени оправдывается двумя предположениями: большей «избираемостью» Байдена и связанного с этим утверждения, что на всеобщих выборах сторонники Сандерса в конечном итоге проголосуют за Байдена как за «меньшее зло». Тем не менее оба эти вывода сомнительны. Опросы постоянно показывают, что и Байден, и Сандерс победили бы Трампа примерно с одинаковым отрывом. Кроме того, Байден имеет множество уязвимостей. Он ещё не представил полный отчёт о роли своего сына в качестве высокооплачиваемого члена совета директоров энергетической компании «Бурисма» на Украине, хотя сам он руководил политикой администрации Обамы в отношении Украины и России. Возглавляемый республиканцами Сенат только начал расследование этой проблемы, всецело пользуясь поддержкой Трампа. 77-летний Байден, похоже, демонстрирует признаки нарушения когнитивных функций.
В целом враждебные СМИ усилили попытку ведущих демократов делегитимизировать Сандерса, связав его с Советским Союзом и Россией. Например, «Нью-Йорк таймс» сообщила, что, будучи мэром Берлингтона, в 1987 году Сандерс участвовал в «программе побратимства» с Ярославлем, что служило средством для советской пропаганды. Газета при этом не сообщила, что программа была создана Рональдом Рейганом и Михаилом Горбачёвым и была с энтузиазмом поддержана посольством США в Москве. The Washington Post в свою очередь написала, что американские чиновники проинформировали Сандерса о «попытках России помочь его политической кампании».
Таким образом, лидеры Демократической партии повторяют стратегию Хиллари Клинтон от 2016 года. Как говорили французы: «Они ничему не научились и ничего не забыли». Они упускают из виду многочисленные и явные слабые стороны Байдена как кандидата в президенты. Они недооценивают негодование и разочарование рабочего класса в руководстве Демократической партии и переоценивают восприимчивость демократических избирателей к ещё одному раунду русофобии. Отталкивая большую и пассионарную базу Сандерса, они ставят под вопрос выживание самой партии.