С точки зрения американского дискурса советский подход по вовлечению в сотрудничество бывшего врага, основанный на комбинации силового давления и системы компромиссов, не является постконфликтным урегулированием. А на наш взгляд, это просто способность к здравому смыслу и интерес к политической культуре той среды, в которой ты оказался. О том, почему США не воспользовались советском опытом в Афганистане и Ираке, пишет программный директор Валдайского клуба Андрей Сушенцов.
Накануне терактов 11 сентября 2001 года США были на пике своего могущества и военного доминирования в мире. Это сказывалось на мироощущении американской публики и элит и, вероятно, стало ключевым фактором, толкнувшим их к поиску возможности продемонстрировать миру, что Соединённые Штаты способны решить любые задачи своими собственными силами. Как говорил министр обороны Дональд Рамсфельд в ответ на предложение союзников помочь США в 2001 году: «Я не хочу придумывать задачи для них, мы сможем сделать всё сами».
Изначально американская кампания в Афганистане ключевой задачей ставила демонтаж сети полевых лагерей террористического движения «Аль-Каида» . С тех пор «Аль-Каида», действительно, существенно сократила свои возможности – теперь она не способна совершать трансконтинентальные террористические акты. Организация стала сначала региональной, а потом и вовсе локальной.
Сопоставимый успех в борьбе с талибами – а точнее сравнительная лёгкость, с которой те растворились среди мирного населения Афганистана, – вызвал ложные ожидания в Вашингтоне по поводу предела возможного на Среднем и Ближнем Востоке. Уже в декабре 2001 года руководству Белого дома пришла идея о вторжении в Ирак, и администрация Джорджа Буша – младшего начала обсуждать сценарии военной кампании.
Аппетит пришёл во время еды: цель демократизации Большого Ближнего Востока была умозрительной только для рациональных, трезвомыслящих американских военных и некоторых политиков.
В свою очередь, политическая система Ирака, существовавшая в стране до американского вторжения, опиралась на суннитское арабское меньшинство, которое составляло костяк партии «Баас». Отстранение этой партии от власти вылилось в преследование суннитов со стороны шиитских групп и стимулировало начало гражданской войны в стране. В результате слома прежней властной иерархии – отстранения суннитов от власти, упразднения партии «Баас» – в Ираке возникли очаги экстремизма и разветвлённое террористическое подполье. Таким образом, в Афганистане и Ираке США добились прямо обратного тому, что они предполагали в качестве целей своих вооружённых интервенций 2001–2003 годов.
Сами американцы уже начиная с середины 2000-х стали признавать, что стратегия демократизации как в Ираке, так и в Афганистане оказалась ошибочной и результатов не принесла. Системно американцы не справились, поскольку не были способны выстраивать доверительные отношения с обществом, которое не уважали, считая его недоразвитым, архаичным, склонным к хаосу, совершенно недемократичным по их пониманию.
В связи с этим актуально сравнение процесса вывода американских и советских войск из Афганистана. Та мера взаимного доверия, которая была между советскими и афганскими военнослужащими, или мера взаимного понимания друг друга между противниками – советскими войсками и моджахедами – недостижима в ситуации американской оккупации страны.
Мы писали об этом с моим соавтором Никитой Неклюдовым в журнале Quaestio Rossica, где рассмотрели американский опыт изучения советского конфликта в Афганистане: как американцы рассматривают участие СССР в конфликте в этой стране и какой вывод они для себя делают из этого. В американском профессиональном сообществе политологов наибольшее недоумение вызывала способность советских руководителей воссоздавать властную иерархию на месте при опоре на своих бывших оппонентов – афганских моджахедов.
Сегодняшнее развитие ситуации в Ливии, на части территории Сирии, Сомали, в отдельных африканских регионах оставляет значительный простор для действия террористического подполья. Безусловно, развиваются системы борьбы с лагерями террористов, в том числе дистанционные – ракеты, беспилотные летательные средства, дроны. Это позволяет наносить удары, не осуществляя военное вторжение в страну. Но в целом нельзя сказать, что борьба с терроризмом близка к завершению. Пока на Ближнем Востоке остаются острые противоречия религиозного характера, терроризм точно не уйдёт с политической повестки дня. В момент, когда происходит слом предыдущего режима, как в Афганистане, Ираке, Ливии, возникает вакуум, в котором могут активизироваться террористические сети.
