Ещё сравнительно недавно у человечества была мечта о прекрасном будущем. Теперь вместо неё – пугающая идея неизбежности новых технологий в руках варваров. Такое впечатление, что мировые часы идут одновременно и вперёд, и назад и показывают совершенно несообразное время – что-то вроде минус 26 часов и 88 минут.
Уходящий год уносит вместе с собой надежды. И прежде всего надежды на то, что мир обретёт устойчивое, поступательное развитие, что разум и согласие возобладают, что будущее будет рационально управляться людьми. Увы, похоже, нам придётся признать, что наступила эпоха разочарования. И природа этого разочарования в том, что мы не понимаем, не видим собственного будущего, не знаем, как им управлять. Более того, мы не знаем куда стремиться.
Ещё сравнительно недавно, всего-то лет двадцать назад, подобных сомнений не было. Модель желаемого будущего была сравнительно ясна. Эта модель отражала довольно устойчивые представления значительной части человечества о том, в каком будущем людям надлежит жить. И речь идёт не об «Атлантиде» Платона и об «Утопии» Томаса Мора, а о широко распространившихся, особенно в эпоху Просвещения, идеях мирового устройства. Эти идеи, эти мечты стали своего рода вечным двигателем прогресса, «вечным двигателем», который помог человечеству совершить головокружительный рывок, достичь своего нынешнего, потрясающего могущества. Эта идея прогресса и развития, достижения всеобщего счастья и равновесия, свободы и процветания, прав человека помогла победить силам добра во многих войнах, даже в такой ужасной, как Вторая мировая. Кажущийся вечным двигатель прогресса помогал разрешать конфликты, которые подчас казались неразрешимыми, выпутываться из смертельно опасных ситуаций.
Именно идея прогресса, кстати, помогла избежать ядерной войны между социалистическими и капиталистическими блоками, поскольку, во всяком случае на словах, и США, и СССР стремились к одинаковому общему будущему.
Довольно характерно, капитализм и социализм, в сущности, ориентировались на схожие цели. Обе системы полагали, что цель общества – дать возможность человеку удовлетворить свои материальные и духовные потребности. И сами эти потребности понимались весьма сходно. В материальном плане предполагалось, что человек должен быть сытым, одетым, жить в приемлемой обстановке, получать качественные медицинские услуги и так далее. Глубоких расхождений между капиталистическим и социалистическим пониманием материальных потребностей, в общем-то, не было, разве что в оценке уровня материального достатка.
Ещё интереснее то, что социалистический и капиталистический лагеря почти одинаково понимали и духовные, не прямо материальные, потребности. Свобода, права человека, творчество, любовь и так далее трактовались в странах НАТО и Варшавского блока совершенно одинаково. Собственно, сходство целей и позволили им соревноваться. Более того, предмет спора был не в целях развития (они трактовались, повторю, очень похоже), а в методах достижения этих целей. Например, в понимании роли частной собственности. И капиталисты, и социалисты не считали, например, само по себе владение самокатом чем-то недопустимым. Советские фантасты с удовольствием рисовали будущее социалистическое общество перенасыщенным разными техническими средствами. Жители будущего легко перемещались с помощью каких-нибудь «ракетопланов», вроде нынешних забав Илона Маска, а вертолёт у порога становился не более экзотическим, чем, скажем, велосипед.
Так что не должно казаться странным совпадение фантастических произведений, созданных в обоих лагерях. И это не удивительно, ведь социализм – такое же порождение западной мысли, как и теории Адама Смита. Ещё раз подчеркну, больших сомнений в целях развития человечества не было. Интереснее то, что эти цели считались не только достижимыми, но даже рассчитываемыми. И социалисты, и капиталисты полагали, что они могут сосчитать, сколько и чего нужно человеку. Мрачные прогнозы Римского клуба или решения съездов КПСС были прямым следствием идеи о существовании умопостижимой и принципиально расчётной картины будущего. Количество хлеба и сахара, писчей бумаги, угля и стали, потребных для счастливой жизни людей, казалось, можно счесть. Вопрос оставался только в том, как проще и быстрее можно достичь этого идеального и равновесного состояния.
Увы, всё это кончилось.
Вечный двигатель прогресса, исправно проработавший не менее четырёхсот лет, сломался. Подвёл нас. Верно, как оказалось, говорили физики: такой двигатель невозможен. И нет такой машины времени, чтобы вернуть нас назад, в то время, когда был общий нарратив будущего, позволявший нам описывать, обсуждать, спорить о том, каким должно быть завтра и как его достичь.
Ныне мы живем во время отсутствия не только общего понимания, но даже общего желания будущего. И во многом развиваемся по инерции, которая заставляет мировые элиты хоть немного осторожничать, хотя неясно, насколько этих элит хватит. Судя по всему, особой уверенности в них нет. Но всё же…
В 2017 году многого ожидаемого страшного не случилось, а многое ожидаемое хорошее наступило.
Ясно, например, что так называемое ИГ* потерпело сокрушительное поражение. И не только от самолётов и солдат объединившегося против него мира (замечу, кстати, довольно сварливого мира). Но прежде всего от того, что образ будущего, который так назойливо это варварское и одновременно постмодернистское образование навязывало, распался у всех на глазах. И магия злобных и утопических мечтаний ДАИШ развеялась, как песок движущихся дюн аравийских пустынь. Так что разгром этого террористического образования, безусловно, плюс.
Увы, это не остановило и не остановит террор, но пока террористы не всемогущи, не могут, не готовы и, наверное, даже не хотят разрушить весь мир до основания. Их будущая эволюция, конечно, вопрос, но пока, повторю, их успехи относительны, хотя жаль каждую их жертву, что в 2017 году, что в другие годы, включая будущие.
Не решилось пока и яростное, хотя и сравнительно компактное, руководство Северной Кореи напасть на ближних и дальних соседей. Равно как и их противники не пошли дальше хоть и опасных, но всё же всего лишь демонстраций. И биткоин не подорвал пока мировой экономики, хотя многим индивидуумам повезло. И, возможно, повезёт ещё.
И даже Роберт Мугабе сравнительно мирно уступил свои позиции преемнику, который, правда, клянётся и божится превзойти своего предшественника буквально во всём.
В общем, хаотически, как человек, увязающий в болоте, мир справляется с собой; даже климатические изменения не так бросаются в глаза, хотя явно есть основания беспокоиться.
Так что мировая суета, включая технологические прорывы, вполне себе на обычном уровне. Ничего сопоставимого, например, с вековой давности октябрьским переворотом не случилось. Но, замечу, тогда, в 1917-м, мало кто сразу осознавал, а что, собственно, случилось.
Возможно, и мы не осознаём величие чего-то, нами пока незамеченного, в этом, 2017-м, году.
Но кое-что можно точно осознать. А именно – изменение течения времени. Чуть выше я уже заметил, что складывается такое ощущение, что та модель прогресса, модель желательного будущего, что направляла развитие мира – сломалась. Сломался казавшийся вечным двигатель прогресса. Но сломался он как двигатель всего человечества целиком. Развитие же как таковое не только не остановилось – оно ускорилось. Только вот разные части человечества стремительно развиваются в разные стороны, разъединяя людей на всё большее количество различных, часто непримиримых частей.
В области технологий наблюдается немыслимый прогресс. Он страшно неравномерен, и его неравномерность только усиливается. Во многом из-за этой неравномерности разные части человечества выбирают разные треки социального развития. В результате мы видим беспрецедентное сочетание варварства и высоких технологий. Разгромленная ДАИШ – тому яркая иллюстрация: всё, что попало им в руки, было использовано для одного – подчинения человека.
Удивительные коммуникации, которые, по идее, могли бы объединить мир, его скорее разъединяют. Причём не только и даже не столько по границам нынешних стран, сколько по каким-то новым «трансграничным границам». Число открытых и скрытых социальных конфликтов даже внутри развитых и довольно цивилизованных обществ растёт. Brexit, каталонский референдум, бесконечная гражданская война на Ближнем Востоке, драматическое положение дел в Африке – только отдельные проявления этого процесса. И каждый, даже, казалось бы, ничтожный повод используется для подчёркивания противоречий. Памятники деятелям двухсотлетней давности или путешественникам времён Колумба оказываются прекрасным поводом для того, чтобы раскроить черепа несогласных в наши времена социальных сетей и квантовых процессоров.
В своё время Гоббс описал, как с помощью государств и социальной организации можно прекратить «войну всех против всех», обуздать хищные, агрессивные инстинкты человека. Нынешняя хаотическая глобализация помещает нас в как никогда тесное и пронизанное коммуникациями общемировое пространство. А это означает, что для предотвращения глобальной «войны всех против всех» в планетарном масштабе нам нужны такие же планетарные инструменты. Которых, как нам всем хорошо известно, нет. Более того, мировые элиты скорее предпочитают своего рода самоизоляцию, замкнутость. Что в корне противоречит логике технологического развития. Общего же нарратива для создания модели развития, для перезапуска двигателя прогресса у нас нет.
Особая драматичность в том, что отсутствие общего нарратива приводит к тому, что не существует самой возможности содержательной дискуссии о будущем. Такое ощущение, что невероятная говорливость современных людей, немыслимое количество источников информации, конференций, пользователей интернета, всякого рода дискуссионных площадок в нём – чистая маскировка нежелания ничего обсуждать по существу. Знаменитые информационные пузыри – прекрасная иллюстрация того, что большинство, причём подавляющее, желает в общении получать утешение и подтверждение всех своих предвзятостей и предрассудков, а вовсе не обсуждать критически свои собственные взгляды.
Когнитивный диссонанс – ещё одна характерная черта уходящего года. В своё время, когда СССР и США конкурировали в гонке вооружений, был такой анекдот. На Крайнем Севере всплывает подводная лодка у берега то ли Чукотки, то ли Аляски. Капитан высовывается из рубки, оглядывается, смотрит на компас. А на берегу сидит местный абориген. Капитан, осмотревшись, кричит куда-то вниз лодки: «Курс зюйд-зюйд вест! Погружение!». Лодка уходит. Через какое-то время всплывает лодка стратегического конкурента. Капитан высовывается из рубки. Видит аборигена и спрашивает: «Тут лодка была?». «Да», – отвечает чукча. «Куда поплыла?» – интересуется капитан. «Зюйд-зюйд вест», – отвечает абориген. «Ты не выпендривайся, – реагирует капитан, – рукой покажи». Так вот наши дискуссии во многом напоминают разговор этого анекдота. Нельзя слишком упрощать мир. И если мы хотим как-то выбраться из нынешнего тупика развития, нам надо выработать общий нарратив мировой дискуссии.
Может, в 2018 году станет лучше? Может, что-то значимое случилось в уходящем году, и мы радостно изумимся собственной слепоте, неспособности разглядеть возможности устойчивого развития на обозримое будущее. Может, машина развития заведётся?
*Запрещена в РФ.
