Важно, чтобы борьба с изменением климата не велась изолированно от борьбы за глобальную продовольственную безопасность. Иначе производство продовольствия в мире – и прежде всего в развивающихся странах – станет заложником не только изменения климата, но и борьбы с ним.
Изменение климата становится одним из самых острых вызовов. В августе 2021 года доклад Межправительственной группы экспертов по изменению климата (Intergovernmental Panel on Climate Change) зафиксировал практически неизбежное повышение температуры как минимум на два градуса. Поэтому конференция COP 26 в Глазго в ноябре 2021 года вызвала большой общественный интерес. Но далеко не все ожидания оправдались.
Глобальное сельское хозяйство становится всё более неустойчивым в силу изменения климата, а также ограниченности земельных и водных ресурсов. К числу наиболее острых вызовов следует отнести тенденции опустынивания и засух, которые могут вызвать масштабный голод и продовольственную несостоятельность целых стран. Это повлечёт за собой прирост миграционных потоков и гуманитарную катастрофу.
Подъём уровня океана способен привести к затоплению или выводу из сельхозоборота значительных территорий на приморских низменностях, что также сделает угрозу голода, продовольственной несамодостаточности и роста миграции вполне реальной.
В политизированных дискуссиях о последствиях изменения климата для умеренных и бореальных областей Земли звучат и чрезмерно оптимистические прогнозы. Якобы после потепления эти регионы превратятся в своего рода «счастливые субтропики» с тёплым и мягким климатом. В ответ на это высказываются предостережения о таянии вечной мерзлоты, непредсказуемости режима осадков.
В контексте решений в Глазго чётче выделяются проблемы, которые не стоит игнорировать. Одна из них связана с инициативой по сокращению выбросов метана. С учётом ожидаемого усиления притока метана в атмосферу из-за таяния вечной мерзлоты (а метан способствует глобальному потеплению гораздо больше, чем углекислый газ) внимание к сокращению его антропогенных выбросов вполне оправданно. Но эта амбициозная программа ставит под угрозу продовольственную безопасность.
Значительный объём метана выделяется в атмосферу из-за животноводства, что при водит к появлению радикальных проектов по введению специального налога/акциза на потребление коровьего мяса и молока, по аналогии с акцизами на табак и алкоголь. Одной из тем экологической этики в среднесрочный период станет призыв к отказу от их потребления и к снижению объёмов животноводческого производства, что усилит разрыв между Севером и Югом. Но если в развитом мире этот экологический призыв может быть услышан, то для беднейших стран мира сокращение объёмов животноводства приведёт к возрастанию угрозы голода. Рост социальных проблем и миграции из-за этого также легко предсказать.
Другая инициатива, получившая поддержку в Глазго, – это сокращение и (в достаточно близкой перспективе) прекращение вырубки лесов. Здесь тоже легко спрогнозировать столкновение интересов богатых и бедных стран. В развивающемся мире, помимо коммерческой вырубки, леса активно вырубаются на топливо для нужд населения и для расширения сельхозпроизводства – под пашню или пастбища. Таким образом, борьба с изменением климата и борьба за глобальную продовольственную безопасность могут вступить в противоречие друг с другом.
В силу глобального дисбаланса богатства в мире решение перечисленных проблем возможно только одним способом – путём дополнительных компенсаций со стороны стран «золотого миллиарда» развивающемуся миру. Однако конференция в Глазго подтвердила, что богатые государства не спешат с обещанной ранее бедным странам выплатой стомиллиардной компенсации. Очевидно, что и этой огромной суммы не хватит для покрытия издержек развивающегося мира в случае строгого соблюдения инициатив по метану и лесам, и её придётся увеличивать, причём на регулярной основе. В отсутствие этого продовольственная безопасность Глобального Юга может оказаться под угрозой.
Всё более остро встаёт вопрос о стандартах и объёмах потребления. И том крайне высоком экологическом следе (ecological footprint), который это потребление оставляет во многих развитых странах. Если бы всё население Земли потребляло по стандартам Запада, то для этого потребовались бы ресурсы сразу нескольких планет (от трёх до пяти, по разным оценкам). При глобальной стратегии снижения антропогенных выбросов может возникнуть соблазн поставить запретительный барьер для входа в средний класс по стандартам западного потребления перед большинством жителей развивающегося мира.
По данным официального доклада ФАО «Продовольственный прогноз» за ноябрь 2021 года, цены на продукты питания с конца 2020 года стали демонстрировать резкий прирост. Одна из причин этого, несомненно, связана с ковидом и разрывом логистических цепочек. Но изменение климата может сделать этот рост цен устойчивым в среднесрочной перспективе.
Ещё один аспект этой проблемы связан с рыночными силами. Ощутимое влияние на рост цен на продовольствие оказывают не только объективные климатические факторы, но и политика корпораций, производителей и дистрибьюторов продуктов питания. Цены на продовольствие могут подвергаться спекулятивному давлению.
В условиях рисков для производства, связанных с изменением климата, опасность дополнительного рыночного давления на рост цен может стать ещё более серьёзной. В любом случае есть противоречие между устойчивостью природной экосистемы и тем, что можно назвать «рыночной экосистемой».
Значит ли это, что по мере обострения проблемы продовольственной безопасности будет необходим глобальный переход к нерыночным механизмам распределения базовых продуктов питания? И что нынешней политики государств по антимонопольному регулированию и установлению ценовых коридоров для продовольствия будет недостаточно? Это вполне возможно. Но здесь поджидают опасности, связанные с коррупциогенностью государственных решений, лоббистским сговором государств и отдельных корпораций при господрядах. К тому же дешёвые нерыночные цены на продовольствие означают, как правило, более низкие зарплаты для сельскохозяйственных рабочих.
С сочетанием государственного и международного регулирования в сфере производства и торговли продуктами питания тоже всё не так просто. Высокие цены на продовольствие приводят к активизации протекционистских мер по защите собственного рынка. Страны экспортёры могут ограничивать экспорт для сохранения продовольствия для внутреннего рынка, чтобы не допустить у себя излишнего роста цен. В глобальном масштабе эти шаги повышают цены и усиливают продовольственную нестабильность.
Последствия изменения климата могут поставить политический вопрос, насколько вообще приемлемы протекционистские меры отдельного государства в торговле продовольствием, если они подрывают стабильность глобального рынка. Это способно стать причиной введения санкций в отношении такого государства.
Восприятие продовольствия как одного из ключевых глобальных общественных благ рано или поздно может получить политическое и юридическое закрепление на глобальном уровне. В этом случае государство утратит суверенный контроль над теми излишками продовольствия, которые производятся на его территории. Его изъятие и распределение в нуждающиеся страны будет производиться по решениям международных структур. Такой сценарий развития событий по мере усиления негативных последствий изменения климата уже не кажется фантастическим.
Как избежать радикальных антиутопий? И что нужно сделать для того, чтобы продовольственный тоталитаризм не стал реальностью для человечества в недалёком будущем? Прежде всего необходимо активно использовать и внедрять по всему миру лучшие практики и технологии, которые обеспечат производство продовольствия, не усугубляющее изменение климата. Использование системы финансовых инноваций для этого также должно стать массовым. Естественно, это потребует высокого уровня солидарности со стороны богатых стран по отношению к бедным. Но иного выхода нет.
