Новые войны всегда застигают политиков и военачальников врасплох. Крупные полководцы терпели неудачи из-за собственных ожиданий и, как следствие, ошибочных расчётов того, как должно развиваться отдельное сражение, конфликт в целом. В свою очередь, эти расчёты, как и уверенность в собственной победе, зачастую основывались на видимом или реальном технологическом превосходстве над противником. В этой связи акцент на развитии современных военных технологий как «серебряной пули» будущего войны не должен вводить в заблуждение относительно их возможностей трансформировать природу войны.
Бытует клише, что генералы всегда готовятся к прошлой войне. На самом деле, мы всегда стремимся выиграть следующую войну. Сегодня мы смотрим на окружающий мир и понимаем, что находимся в «точке максимальной кривизны». Последние 16 лет мы провели в Афганистане и Ираке, занимаясь контртеррористическими и контрповстанческими операциями. Теперь наша новая наступательная стратегия приоритизирует идею противостояния великих держав. Это не значит, что мы теперь будем воевать с великими державами, но как военные мы должны быть готовы к этому. И должны очень быстро донести до гражданских структур как им адаптироваться под эти новые нужды, как оперативно перестроить индустриальные процессы, чтобы провести должную модернизацию в короткие сроки.
Этот отрывок из выступления заместителя командующего объединённого комитета начальников штабов США генерала Джеймса Макконвилла на конференции в Вашингтоне в апреле 2018 года, посвящённой вопросам будущего войны, отражает три главные озабоченности военачальников всех стран относительно военных конфликтов будущего: корректно определить степень вероятности такого конфликта, адекватно выявить соперников и оценить их потенциал, не проиграть на старте, правильно организовав подготовку к конфликту и координацию между военными и гражданскими институтами.
Деградация стабильности международной системы, усиление ощущения неопределённости и снижение предсказуемости развития международной ситуации всё чаще в последнее время заставляют военных, политиков и экспертов рассуждать о возможности крупного международного военного конфликта. В дискуссиях на эту тему наиболее распространёнными стали аллюзии к международной ситуации, предшествовавшей Первой мировой войне.
Острота политических противоречий в современном мире действительно вызывает тревогу. Не менее дестабилизирующими выглядят, с одной стороны, снижение болевого порога применения силы и потенциального начала войны между государствами, с другой – зримый дисбаланс между темпами роста технологических возможностей ведения войны различными способами и отсутствием конкретного опыта применения подобных технологий. В том числе и по этой причине контур масштабного военного противостояния между крупными или сопоставимыми по мощи державами до сих пор неочевиден.
