Иногда высказываются предположения о том, что одна или несколько стран по примеру Соединённого Королевства, принявшего решение покинуть Европейский союз (ЕС), решат выйти из Европейского валютного союза (ЕВС). Чтобы понять, возможно ли это и каковы экономические доводы за и против такого решения, необходимо осмыслить некоторые основополагающие факты, касающиеся ЕВС.
ЕВС, или еврозона, принёс немало пользы гражданам входящих в него стран. Путешествовать по еврозоне теперь значительно проще (нет нужды менять деньги, переезжая из одного государства ЕС в другое). Заказывать товары и услуги из других стран ЕС теперь тоже проще и дешевле, так как везде в обращении те же денежные единицы. В пределах еврозоны покончено с валютно-курсовыми кризисами[1]; сократилась инфляция, снизились процентные ставки в странах, где они были традиционно высоки. Обширная зона с общей валютой, низкой инфляцией и низкими процентными ставками обеспечивает благоприятные условия для бизнеса. Однако есть и издержки. У государств-членов нет возможности предпринимать активные контрциклические действия, так как сверху им навязывается проциклическая политика; члены ЕВС обладают лишь ограниченными возможностями по проведению активной политики роста.
Государства-члены не могут стимулировать нетто-экспорт посредством девальвации, поскольку национальных валют больше нет. Это серьёзная проблема, ибо реальные девальвации (то есть девальвации, которые потом не нивелируются ростом цен внутри страны) могут служить важным средством подъёма внутренней экономической активности и роста занятости. Кроме того, государства-члены по рукам и ногам связаны казначейскими правилами ЕВС и не могут использовать финансовые методы для разрешения проблемы цикличности и в целях развития. Более того, правила ЕВС затрудняют поддержку государствами-членами собственных банков. Ввиду отсутствия национального центрального банка, готового скупать их облигации, они теряют способность финансировать бюджетные дефициты по разумным процентным ставкам и оказываются в ситуации кризиса на рынке облигаций и роста процентных ставок. У ЕВС отсутствует действенный механизм принуждения, способный заставить страны, имеющие устойчивый профицит текущих счетов, этот профицит снизить (например, подняв уровень заработной платы), ибо при наличии профицита у одних, другие имеют устойчивый дефицит текущих счетов и всё глубже влезают в долги. (Профицит в одной стране порождает дефицит в другой).
Великая рецессия (2009–2013) произвела среди членов ЕВС раскол. Они распались на две группы – кредиторов и должников. У кредиторов – в основном у Германии, но также и у некоторых стран поменьше – вроде Нидерландов – имелся солидный профицит текущих счетов, что стало бы причиной ревальвации валюты и, соответственно, ограничивало бы их экспорт, имей они по-прежнему национальную валюту. Но в обращении уже был евро, и они крупно выиграли. Их постигла всего лишь рецессия, а не депрессия, как других. Должники – Греция, Ирландия, Португалия, Испания и Кипр – не имели возможности кредитовать отечественные банки и правительства из собственных средств и обратились к кредиторам за помощью. Эта помощь (в некоторых случаях игравшая на руку скорее частным финансовым учреждениям в странах-кредиторах, чем странам-должникам) оказывалась на жёстких финансовых условиях, что влекло за собой проциклическое сокращение бюджетных расходов. В результате ослабла хозяйственная деятельность, в некоторых странах-должниках до очень высокого уровня взлетела безработица, были урезаны социальные выплаты (пенсии и так далее).
Такой итог выявил фундаментальный конструктивный порок ЕВС. Ведь создание ЕВС явилось результатом политического процесса длиной в несколько десятилетий, основными игроками которого были Франция и Германия.[2] Франции хотелось повысить значимость национальной валюты сначала по отношению к доллару, а затем к немецкой марке. До образования валютного союза тон в денежно-кредитной политике Европы задавала немецкая марка, что очень не нравилось французской политической элите. Германия же стремилась к созданию политического союза, что помогло бы ей накрепко интегрироваться в Европу, и рассматривала образование валютного союза как шаг в этом направлении.
Однако ФРГ настаивала на том, что при отказе Германии от милой её сердцу немецкой марки организационной моделью для нового Европейского центрального банка должен послужить Бундесбанк (центральный банк Германии), который будет наделён одинаковой степенью независимости и единственной функцией удержания инфляции на низком уровне.[3] В результате был достигнут компромисс. Франция избавилась от немецкой марки и получила возможность влиять на выработку европейской монетарной политики, а Германия добилась образования такого центрального банка, какого ей хотелось. Предупреждения экономистов, которые долгое время доказывали, что валютному союзу необходимы также финансовые трансферты, были проигнорированы[4], как были проигнорированы и доводы тех экономистов, кто утверждал, что создание монетарной системы, основанной на резком разграничении денег и государственной власти, основано на ошибочной теории денег.[5]
Господствующие экономические идеи на время создания ЕВС гласили следующее. Центральный банк должен быть независим от правительств и иметь своей главной целью удержание инфляции на низком уровне, а в рыночную экономику и так встроен достаточный набор функций, способствующих её стабилизации. Считалось, что правительства должны сосредоточиться на обеспечении физической инфраструктуры и инфраструктуры знания для роста экономики и на устранении препятствий к росту, например, законов, ограничивающих возможность увольнения работников, слишком высокой заработной платы, излишне больших трансфертных платежей, возможностей слишком раннего выхода на пенсию и систем налогообложения, стимулировавших быстрое накопление задолженности домохозяйств (ипотечных долгов). Всё это носило название структурных реформ. Кейнсианские контрциклические меры считались излишними и нежелательными, а промышленная политика воспринималась в качестве ненужного рудимента социалистического мышления.
Некоторые страны-должники согласились принять это «лекарство» и сейчас выздоравливают. Например, Ирландия испытала глубокую депрессию, но её ВВП растёт каждый год, начиная с 2013 года, а безработица в июне 2017 года составляла всего 6,3%, тогда как в 2011 и 2012 годах она находилась на уровне 14,7%. В Испании также с 2014 года наблюдается рост, а уровень безработицы, хотя он по-прежнему очень высок (17,1% в июне 2017 года), резко снизился после того, как достиг в 2013 году пикового уровня в 26,1%.
Прочие страны-должники пребывают в глубоком упадке. Например, несмотря на то, что в Греции в этом году ожидается повышение темпов экономического роста, показатели безработицы в июне 2017 года составляли 21,7%, а её ВВП гораздо ниже уровня 2007 года. Италия (хотя и обошлась без помощи со стороны Тройки[6]) имела в июне 2017 года уровень безработицы в 11,1%, а её ВВП не растёт уже целое десятилетие. Совершенно естественно, что из-за низких экономических показателей Греции и Италии в рамках ЕВС внутри этих стран растёт политическая поддержка призывам о выходе из этой организации.
Ввиду самоочевидных недостатков ЕВС в его нынешнем виде выдвигаются различные предложения, направленные на их исправление. Наиболее значительные сводятся к созданию банковского союза, совместному выпуску облигаций и образованию налогово-бюджетного союза. Но все они наталкиваются на одну и ту же преграду: страны-кредиторы должны согласиться на трансферты должникам. Подобный механизм уже существует в ЕС, где есть структурные фонды, перераспределяющие доходы процветающих стран в пользу менее зажиточных. Такой же механизм, как видно из отчётов о результатах деятельности платёжной системы TARGET2[7], существует и в ЕЦБ. Однако страны-кредиторы не желают обеспечивать дополнительные трансферты, да и едва ли такая идея будет благосклонно воспринята в среде избирателей. Более того, население государств-членов ЕВС в основном придерживается того мнения, что наделение центральных органов союза ещё большей властью ограничивает демократические права граждан на определение принципов политики, которая их непосредственно затрагивает. Демократическая процедура голосования влияет на состав правительств стран-членов ЕВС (и, соответственно, на политику в таких важнейших областях, как социальные расходы и налогообложение), но ЕЦБ гражданам стран-членов ЕВС неподконтролен, как будет неподконтролен и общий бюджет ЕВС, если таковой решат образовать. Впрочем, хотя финансовые трансферты по шкале Мак-Дугала (5–7% ВВП) и невозможны сейчас по политическим причинам, наверное, можно было бы осуществлять финансовые трансферты меньшего размера в качестве компромисса, заключённого после длительного процесса переговоров о налогово-бюджетном союзе, если такой процесс будет инициирован Францией. К сожалению, очевидное требование о том, чтобы страны с излишками средств на текущих счетах эти излишки сократили, представляется таким странам чем-то вроде наказания, которое налагается на домовладельцев за то, что те запирают двери на ночь.
Естественно, возникает вопрос, а не следует ли странам, ничего не выигравшим от вступления в ЕВС, его покинуть? В этом нет ничего удивительного. Ведь распались же прежние валютные союзы (Латинский валютный союз, 1865–1914, и Скандинавский валютный союз, 1873–1914). Наиболее вероятные кандидаты на выход – Греция и Италия. В обоих случаях аргументация в пользу такого шага сводится к тому, что соответствующая страна будет в состоянии проводить активную курсовую, фискальную и денежную политику (возможно, включая нарушение долговых обязательств), что поможет облегчить бремя членства в ЕВС и стимулирует экономический рост.
Однако существуют доводы и против выхода – два на краткосрочную и два на долгосрочную перспективу. Первый довод на краткосрочную перспективу состоит в том, что подготовку к такому крупному шагу невозможно сохранить в тайне (сохранить в тайне денежную реформу 1947 года до её осуществления не удалось даже СССР при Сталине). Поскольку все сделают умозаключение, что новая валюта будет обесцениваться по отношению к евро, то слухи о принятом решении немедленно приведут к массовому изъятию вкладов из отечественных банков и переводу денег на деноминированные в евро счета в остальных государствах-членах ЕВС. Это нанесёт сильный удар отечественным банкам, внутренним инвестициям, внутриэкономической деятельности в целом и незамедлительно вызовет экономический кризис. Недаром же против выхода из ЕВС так горячо возражал до своей отставки бывший министр финансов Греции Варуфакис.
Второй довод на краткосрочную перспективу касается текущей политики ЕЦБ. Программа количественного смягчения ЕЦБ облегчает финансирование бюджетного дефицита Италии (ЕЦБ производит масштабные закупки итальянских правительственных облигаций). В то же время система внутренних расчётов ЕЦБ, TARGET2, позволяет Италии получать льготные кредиты. Утрата помощи со стороны ЕЦБ породит бюджетно-финансовые трудности и проблемы международных расчётов. Вследствие выхода из ЕВС от Италии также могут потребовать погашения дефицита в рамках TARGET2 (сейчас он превышает 400 миллиардов евро). Первый довод на долгосрочную перспективу таков. Новая национальная валюта, возможно, обесценится по отношению к евро, но обесценение, скорее всего, будет нивелироваться ростом цен и оплаты труда, так что вместо того, чтобы привести к реальной девальвации, выход из ЕВС попросту даст мощный толчок инфляции и росту процентных ставок, но никак не улучшит позицию страны в качестве нетто-экспортёра. Второй довод на долгосрочную перспективу заключается в том, что правительства соответствующих стран не в состоянии проводить успешную политику роста. У правительства Греции возникают проблемы с исполнением даже таких основных задач, как публикация точной экономической статистики и сбор налогов, а правительство Италии, несмотря на многолетние усилия, так и не смогло подтянуть юг до уровня экономического развития севера.
Выйдет ли какая-либо страна (скорее всего, Италия, но, может быть, и Греция) из ЕВС – зависит от мощи и продолжительности текущего экономического подъёма в зоне ЕВС, от учреждений, которые будут созданы внутри союза, от его политики, а также от дальнейших политических событий. Относительно всего этого существует неизвестность. Никто ведь не ожидал, что Соединённое Королевство соберётся выходить из ЕС, а теперь об этом идут переговоры. Так что в будущем возможен выход из ЕВС и Италии с Грецией. Скорее всего, ЕВС продолжит своё существование и в сокращённом составе: как-никак он приносит немалые выгоды многим (хотя и не всем) гражданам и предприятиям в зоне евро и оказывает заметное влияние на фискальную политику в государствах-членах.
Хотя считается невозможным выйти из ЕВС, но остаться в ЕС, для крупных стран вроде Италии, возможно, будет сделано исключение. Но, возможно, и нет. И отсутствие таких гарантий является дополнительным доводом против выхода из ЕВС. Впрочем, несколько членов ЕС – такие, как Швеция и Польша – членами ЕВС не являются и желания вступить в него не проявляют, однако из ЕС их по этой причине никто не исключает.
[1] До создания ЕВС между странами, впоследствии ставшими его членами, то и дело возникали трения, порождённые различиями в обменных курсах национальных валют.
[2] См., например, A.Szasz, The road to monetary union (Basingstoke: Macmillan, 1999).
[3] Анализ взглядов руководства Бундесбанка на экономическую политику и их воздействия на деятельность ЕВС: J.Bibow, At the crossroads: the Euro and its central bank guardian (and saviour?), Cambridge Journal of Economics 37(3): 609-626.
[4] В докладе Мак-Дугала 1977 года утверждалось, что в валютном союзе потребуется осуществление централизованных расходов в размере 5-7% ВВП. См.: Report of the Study Group on the Role of Public Finance in European Integration Volume 1: General Report (Brussels 1977): 17-18.
[5] C.Goodhart, The two concepts of money: implications for the analysis of optimal currency areas, European Journal of Political Economy 14: 407-432.
[6] Под Тройкой имеется в виду Европейская комиссия, ЕЦБ и МВФ.
[7] TARGET2 – это система межбанковских расчётов, образованная центральными банками государств-членов ЕВС. Данные о счетах государств-членов можно найти на сайте ЕЦБ. О TARGET 2 и причинах больших диспропорций в её рамках см.: J.Bibow, The euroland crisis and Germany’s trilemma, International Review of Applied Economics 27(3): 376-377.
