«Олимпиада уже не интересна» – таков посыл многих ценностных установок, который в контексте Токио и Пекина уже нельзя отрицать. Тем самым грань между «праздником спорта» и «ярмаркой тщеславия» оказалась очень зыбкой и непрочной, пишет Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба.
4 февраля открываются зимние Олимпийские игры в Пекине. С одной стороны, это праздник спорта, к которому напряжённо готовятся атлеты из разных стран мира и которого с предвкушением ждут болельщики. Олимпиады всегда были главным событием в спортивной жизни планеты, и их значение трудно переоценить. В последние десятилетия Олимпиады стали важным элементом глобальной медийной и маркетинговой политики. Права на телетрансляции, рекламные контракты и так далее – всё это составляет целый сектор постиндустриальной экономики с оборотами в миллионы долларов. Для ряда стран крайне важна и политическая составляющая от олимпийских побед, они активно используются как механизм сплочения нации, как инструмент закрепления в общественном мнении соответствующих ценностных установок. Герои спорта и олимпийское золото вызывают гордость за страну, и эта вполне понятная реакция широких слоёв населения становится важным политическим драйвером.
С другой стороны, в глобальном общественном и медийном восприятии Олимпиад в последние годы можно выделить и проблемные точки. Одна из них, понятно, связана с пандемией коронавируса. Предыдущая летняя Олимпиада в Токио сначала была перенесена на год, а затем прошла полностью без зрителей, в «пузыре» и квазивиртуальном формате. И весьма показательно, что по опросам как российского, так и зарубежного общественного мнения уже тогда, летом 2021 года, фиксировалась значимая потеря интереса к Олимпиаде. В большой степени это вызывалось понятными коронавирусными страхами, что «сейчас не время» и мировое общество волнуют совсем другие проблемы. Показательно, что негативное восприятие той Олимпиады у значимого сегмента японского общества стало одной из важных причин последовавшего вскоре политического кризиса в Японии и тогдашний премьер-министр страны Ёсихидэ Суга был вынужден покинуть свой пост.
Это коронавирусное смещение акцентов сочеталось и с ощущением того, что далеко не все спортсмены смогли надлежащим образом подготовиться к Олимпиаде, пропустив целый сезон тренировок и соревнований из-за локдаунов в разных странах. Тем самым от Олимпиады в коронавирусный период объективно ожидали меньшего прорыва в спортивных результатах и меньшего фейерверка рекордов, что также объективно снижало интерес. Вдобавок различные карантинные стратегии в разных странах приводили к тому, что спортсмены оказывались в неравных условиях в процессе подготовки к Олимпиаде. Там, где ограничения были мягче, или же там, где по вышеуказанным политическим причинам на несоблюдение локдаунов спорстменами закрывали глаза, уровень подготовки атлетов был объективно выше. И это привело к обострению проблемы неравенства и несправедливости в ценностной оценке Олимпиад в их общественном восприятии.
Но коронавирус сам по себе был лишь частью проблемы. Опросы общественного мнения и тогда, перед Токио, и сейчас, перед Пекином, фиксировали и общую психологическую усталость от Олимпиад, что «Олимпиада надоела», что она уже не вызывает позитива в настроении в широких слоях населения (в отличие от всё-таки достаточно узкого круга болельщиков-фанатов), а, напротив, главные эмоции от её проведения – это либо раздражение, либо просто безразличие. «Олимпиада уже не интересна» – таков посыл многих ценностных установок, который в контексте Токио и Пекина уже нельзя отрицать. Тем самым грань между «праздником спорта» и «ярмаркой тщеславия» оказалась очень зыбкой и непрочной и, на наш взгляд, была пройдена именно в период этих двух Олимпиад.
Те коронавирусные страхи, которые были отмечены выше применительно к токийской Олимпиаде, никуда не делись и сейчас, перед Пекином. Больше того, они приобрели теперь принципиально иное измерение, которого не было летом. Всё дело в штамме «омикрон», глобальная вспышка которого происходит именно в эти дни. Более высокая заразность этого штамма в сравнении с предшествующими вариантами вируса стала причиной того, что риск заражения и положительного теста у спортсменов и их тренеров стал гораздо выше. С каждым днём возрастает число атлетов и у нас в России, и в других странах, которые из-за положительного теста вынуждены отказаться от олимпийской мечты. Кто-то из них сдал положительный тест ещё у себя дома, перед вылетом, а кто-то уже в Пекине, после первых отрицательных тестов там же, и сейчас сидит в изоляторе. Среди этих спортсменов, которым не повезло, есть и те, кто реально мог бы претендовать на медали.
Политическое измерение пекинской Олимпиады также, как всем известно, является крайне острым. Уйгурский вопрос вызвал резкую критику Пекина на Западе. Хотя, что показательно, гораздо меньшую критику или полное отстутствие таковой в большинстве стран исламского мира. Скептики говорят, что здесь видна либо финансовая зависимость этих исламских стран от Китая, либо нежелание даже богатых стран Залива портить с ним отношения. В результате заявляется о прямо осуждаемом Кораном лицемерии, когда необходимость безусловной защиты единоверцев приносится в жертву экономическим интересам. В России в контексте современного геополитического противостояния с Западом на официальном уровне подчёркнуто выражается твёрдая поддержка пекинской Олимпиаде и заявляется, что спорт вне политики. В ответ можно услышать, что спорт не может быть вне ценностей, и в результате Россия подпадает под ещё одно обвинение Запада, разделяя уже ответственность с Китаем за нарушение там прав человека и за фактическое поощрение этого.
В любом случае критика Китая на Западе по нарушениям прав человека, как в отношении уйгуров, так и в целом, привела к призывам бойкота пекинской Олимпиады. Международный олимпийский комитет, желая обезопасить себя от столь острой реакции, принял после Токио, казалось бы, не связанное с этим решение, имеющее подспудной целью как раз предотвратить бойкот. В Олимпиаде в Токио из всех членов МОК отказалась участвовать лишь одна страна – Северная Корея, под предлогом борьбы с коронавирусом. И хотя повод понятен и в условиях пандемии имеет право на существование, МОК отреагировал необычно жёстко и отстранил национальный олимпийский комитет Северной Кореи на пару лет от участия в Олимпиадах. Как отмечали журналисты, реальная цель такого решения была отнюдь не в самой КНДР, а как раз в том, чтобы другие страны не вводили полный бойкот пекинских Игр под угрозой своего отстранения от дальнейших Олимпиад. Это сработало, о полном спортивном бойкоте Игр и отказе посылать туда атлетов не объявил никто. Но около десятка стран ввели дипломатический бойкот, при котором спортивная делегация на Игры едет, но главы государств и официальные лица правительств – нет. Ещё несколько западных стран заявили об отказе посылать на Игры официальных лиц по более мягкой причине – «из-за пандемии». Показательно, что единого решения здесь не смог выработать Европейский союз, где одни страны ввели дипломатический бойкот, а другие от него отказались и направляют своих официальных лиц в Пекин. В любом случае кампания по дипломатическому бойкоту привела к жёсткой медийной критике не только самого Китая, но и МОК, который достаточно часто обвиняли в потворствовании дикататорским режимам, в коррумпированности и так далее. Всё это опять-таки накладывалось на то отторжение Олимпиады в общественном мнении, о котором мы писали выше.
Но, несмотря на весь этот негатив, политику, психологическую усталость от Олимпиад как ярмарок тщеславия и «коронавирусную лотерею» в условиях вспышки «омикрона», зимняя Олимпиада в Пекине начинается. Пожелаем спортсменам успеха!
