Демократия и управление
Забыть Гитлера: война и дипломатия в XXI веке

Вооружённая борьба между США и Ираном, если она всё-таки продолжится, может оказаться конфликтом новой эпохи в подлинном смысле этого слова. Принципиальное значение имеет соотношение политических целей и военных инструментов их достижения. Если цели будут ограничены конкретными интересами, а война станет делом военных, у мира появится шанс избавиться от идеологии тотального имперского контроля, привитой ему в кровавом XX веке. Трамп, с его стремлением к мирному разрешению споров, вполне имеет шансы оказаться предвестником нового этапа во внешней политике США – дипломатии нормальной, а не мессианской, державы. Хотя шансов у него и немного, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

Столкновение США и Ирана, вне зависимости от того, какое продолжение получит январский обмен ударами, – это определённо война нового типа в новых международных условиях. Главный признак конфликта, за которым следит весь мир – стремление со стороны более сильного Вашингтона удержать его в дипломатических рамках. Новые условия – это небывалый за последние 100 лет демократизм международной среды, серьёзно ограничивающий возможность решений, которые ещё несколько лет назад казались наиболее приемлемыми. В США понимают, что в изменившемся глобальном окружении они не могут рассчитывать на полную военную победу над Тегераном в стиле прошлых десятилетий. Поэтому последствия военного выпада Вашингтона и ответа Исламской Республики могут оказаться одинаково драматическими и новыми для практики международных отношений.

Драматизм ситуации в том, что любой конфликт, даже военно-дипломатический, может привести к эскалации, которую его инициаторы будут уже слабо контролировать. Новое – это первое за весь период после 1991 года вооружённое столкновение с участием США не за ценности, а за интересы. И поэтому оно чисто теоретически, даже в случае драматического развития ситуации, может окончиться изменением позиций сторон, но не крушением одной из них в качестве самостоятельного международного игрока. Несмотря на то, что и Иран, и США произносят периодически необходимые заклинания идеологического характера. От этого порока прошедшей эпохи – большого места идеологии во внешней политике – избавиться непросто.

Гибридные двадцатые. Как обмен ударами между США и Ираном меняет расклад сил
Дмитрий Суслов
Нанеся удары по аэропорту Багдада, в результате которых погиб Касем Сулеймани, США снова показали себя непредсказуемым и безответственным партнёром, доверие к которому со стороны других ключевых игроков будет снижаться, пишет эксперт клуба «Валдай» Дмитрий Суслов. Соединённые Штаты застали врасплох всех, включая своих союзников, и это будет стимулировать страны региона обращать внимание на других игроков и пытаться диверсифицировать свои внешнеполитические и военно-политические связи. Что автоматически усиливает позиции России, поскольку именно в ней будут видеть альтернативу.
Мнения участников

Но по всем признакам мир постепенно выходит из парадигмы развития и разрешения споров, сформировавшейся в середине XX века и на пару десятилетий пережившей своё время. Прошлый век завершился под знаком противостояния идеологий, претендовавших на гегемонию. 30 лет после конца холодной войны оказалось достаточно для того, чтобы понять отсутствие у такого подхода исторической перспективы. Вместе с этим может измениться и характер конфликтов в смысле соотношения политических целей и способов их достижения.

Вторая мировая война 1939 – 1945 годов закончилась тотальным поражением её инициаторов, оккупацией их территории победителями и насаждением там дружественных политических режимов. В этом отношении она стала уникальной, единственное исключение – это победа монархической Европы во главе с Россией и Британией над наполеоновской Францией в начале XIX века. Но даже тогда у победителей хватило дипломатической мудрости не лишать побеждённых суверенитета, а просто восстановить там режим, который они считали легитимным. При этом Франция незамедлительно стала полноправным участником европейского «концерта» ведущих государств мира. Все остальные войны европейской цивилизации – это применение силы для достижения дипломатических целей и обеспечения территориального трансфера при возникновении такой необходимости. Такому подходу мы обязаны «блестящей» эпохой в истории международных отношений, когда количество жертв среди гражданских было минимальным.

В 1945 году ограничить себя победители не могли – уж слишком человеконенавистническими были режимы нацистской Германии и Японии для того, чтобы позволить породившим их народам самим определять собственную судьбу. Обе страны были оккупированы победителями, политические режимы там поставлены под абсолютный контроль и тем самым сильнейшие державы получили весьма дурной опыт решения своих внешнеполитических задач. Даже в тех случаях, когда было бы достаточно просто силой скорректировать поведение более слабых участников международных отношений, более сильные выбирали на первый взгляд простое решение – полностью лишить слабых суверенных прав. Какой бы конфликт ни вспыхнул, между державами всегда доминировало стремление назначить противную сторону «гитлером», борьба с которым может завершиться только с полным уничтожением противника.

Вторая половина XX века и первые годы нового столетия прошли под знаком таких тотальных решений. Как следствие великим державам было необходимо полностью контролировать средние и малые государства для того, чтобы быть уверенными в том, что те не создадут угрозы для их безопасности. Но для этого были и объективные возможности – отсутствие альтернатив и внешних факторов, которые бы сдерживали могущество сильнейших в рамках географически допустимых для них пределов.

После завершения холодной войны США и их союзники продолжали вести себя так, как будто ничего не изменилось. Расширение НАТО, политика смены режимов военным путём – всё это черты уникальной эпохи международных отношений, которой не суждено повториться. Но в 2001 – 2015 годах тоталитарные по своей природе порядки международной политики действовали в условиях одного центра силы, что делало их проявления ещё более уродливыми. На протяжении четверти века США и их союзники действовали в условиях никем не ограниченного произвола, наиболее яркими проявлениями которого стали военные операции против Югославии в 1999-м, Ирака в 2003-м и Ливии в 2011 годах.

Золотой молоток: что не так с НАТО?
Тимофей Бордачёв
24 марта 1999 года военно-воздушные силы стран НАТО нанесли первые ракетно-бомбовые удары по территории суверенной и независимой Югославии. «НАТО жило и действовало в режиме “золотого молотка” – психологического феномена, при котором сам факт наличия в руках молотка ведёт к восприятию любой проблемы в качестве гвоздя, который можно забить», – пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».
Мнения участников

Постепенно мир менялся, международная среда становилась более свободной, а внешняя политика победителей в холодной войне двигалась к своему современному бедственному положению. Европа, сумевшая преодолеть силовые традиции в межгосударственных отношениях внутри, может смириться с новым положением дел наиболее безболезненно. Все государства одинаковы – отличаются их возможности. Несмотря на озабоченные заявления видных европейских политиков о падении глобального значения Старого Света, его неспособность играть ведущую роль в мировых делах по чисто демографическим и военным причинам очевидна.

Другое дело – США, которые по-прежнему располагают возможностями для претензий на роль гегемона. Для них военные конфликты с серьёзным противником – это неизбежный этап собственной трансформации, которая приведёт либо к переосмыслению своей роли в мире, либо вызовет ожесточение и подтолкнёт человечество к глобальной катастрофе. Вполне вероятно, что такой конфликт начнётся именно при президенте Трампе – наиболее мирном по своей природе лидере США за последние 40 лет.

Даже если сейчас Трампу удалось бы остановить эскалацию, Иран, со времен исламской революции находящийся в состоянии противостояния с США и в меньшей степени – с их европейскими союзниками, является для США достаточно серьёзным противником. Исламская республика слишком сильна, чтобы не рассматриваться в качестве просто жертвы, как это было с Югославией, Афганистаном, Ираком или Ливией. В ходе конфликта с США Тегеран, несомненно, получит помощь извне просто потому, что другие сверхдержавы не хотят победы США, даже если она станет относительно затратной. Но при этом Иран не располагает силами ядерного сдерживания, что сразу перевело бы отношения с Вашингтоном в другое русло. Парадоксально, но отношения между США и их другим «вечным» противником – Северной Кореей – уже разворачиваются в принципиально отличающейся плоскости. Несмотря на свои относительно скромные размеры КНДР смогла войти в лигу ядерных держав, рациональная война с которыми невозможна.

Завершение холодной войны и исчезновение угрозы глобального блокового конфликта в своё время привели к дискуссии о том, какими станут войны будущего. Какое-то время в эту категорию пытались включить интервенционистские и полуколониальные операции, которые вели США или европейцы против заведомо более слабых противников. Но эти попытки лишены серьёзных оснований, как и одновременное стремление найти для НАТО новую роль за пределами сдерживания «настоящего противника» – России или Китая. Вооружённая борьба между США и Ираном, если она всё-таки продолжится, может оказаться конфликтом новой эпохи в подлинном смысле этого слова. Принципиальное значение имеет соотношение политических целей и военных инструментов их достижения. В том случае если цели будут ограничены конкретными интересами, а война станет делом военных, у мира появится шанс избавиться от идеологии тотального имперского контроля, привитой ему в кровавом XX веке. Трамп, с его стремлением к мирному разрешению споров, вполне имеет шансы оказаться предвестником нового этапа во внешней политике США – дипломатии нормальной, а не мессианской, державы. Хотя шансов у него и немного.

Когда мы забудем о Второй мировой войне, что придёт ей на смену?
Андрей Быстрицкий
Вторая мировая война началась восемьдесят лет назад. Но вот закончилась ли она спустя шесть лет после своего начала? Как война, в общем, закончилась, даже увенчалась Нюрнбергским и Токийским процессами. Но вот странно, она до сих пор активно присутствует в современной политике, культуре, социальной жизни. И это обстоятельство требует внимания, хотя Теодор Адорно сомневался в принципах существования культуры после Освенцима
От председателя
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.