Выборы в Европарламент состоятся 23–26 мая. Предполагается, что повестка этих выборов должна быть европейской, но на деле она будет национальной, и это доказывает, что никакого европейского «народа» не существует, а любимое президентом Франции понятие «европейского суверенитета» – полный вздор, пишет Жак Сапир, профессор экономики Парижской Высшей школы социальных наук (EHESS) и МГУ им. М.В.Ломоносова.
Впрочем, эти выборы являются важным моментом во французской политике, поскольку они дают возможность проверить убеждения (явные или тайные) каждого, более пристально взглянуть на политику правительства по отношению к ЕС и оценить правильность выбора стратегии.
Что касается политики французского правительства в отношении ЕС, очевидно, что мы зашли в полный тупик. Во время своего избрания Эммануэль Макрон ставил перед собой цель перестроить ЕС и изменить его функционирование в более федералистском смысле, опираясь на «франко-германский тандем», о котором постоянно твердили сменяющие друг друга французские правительства. Кроме того, он намеревался прибегнуть к чистой политической демагогии, противопоставив поддерживаемый им общий список партии «Вперёд, республика!» и Демократического движения (MODEM) тем, кого он назвал «националистами». Он собирался ещё раз сыграть партитуру, которая так хорошо послужила ему в 2017 году – партитуру борьбы «прогрессивизма» против сил предполагаемого «националистического» лагеря. Для этого он был готов ускорить приведение французской экономики в соответствие с правилами ЕС.
Увы, эти планы провалились сразу по нескольким причинам. Первая, совершенно очевидная, заключается в том, что франко-германский «тандем» существует только для французского политического класса. Это выражение практически не используется в Германии или не воспринимается там всерьёз. Не то чтобы у Германии не было определённой заинтересованности во французской политике. Но немецкий политический класс подходит к делу исключительно с точки зрения интересов Германии. Здесь нет места слиянию интересов. Эту позицию также можно понять. Германия неоднозначно относилась к отношениям с Францией в 1970–1990-е годы, когда знала, что не может открыто выражать свои политические интересы. Французский политический класс тогда имел возможность говорить о предполагаемом разделении труда – политика во Франции, экономика в Германии. Но такое разделение было в лучшем случае преходящим. Как только Германия набросила на французскую экономику оковы в виде евро с согласия и даже при радостных криках значительной части политического класса Франции, она постепенно смогла выработать более уверенное видение своих политических интересов.
На самом деле политика Эммануэля Макрона в отношении Германии и ЕС провалилась. Макрон пожертвовал возможностями создания альянсов со странами, испытывающими трудности в связи с проводимой Германией политикой, под тем предлогом, что ничто не должно угрожать «надлежащему функционированию» так называемого тандема. Теперь он оказался в изоляции и потерял авторитет как в Германии, так и среди многих партнёров в ЕС. Он вынужден действовать в одиночку, и эта позиция не является ни его выбором, ни последовательным результатом предшествовавших событий.
Поступая таким образом во имя французского видения того, каким должен быть Европейский союз, видения, которое оказалось в значительной степени утопическим, президент изолировал себя от стран-партнёров Франции. Очевидна проблема с Германией, которая очень плохо восприняла «федералистские» пожелания. Но без Германии первоначальный план по возрождению европейского строительства не имеет шансов на успех. Проблема также есть и с другими странами. Наигранная конфронтация с Италией, позволившая Эммануэлю Макрону создать знаменитое противостояние между «прогрессивистами» и «националистами», привела к изоляции Франции. А изоляция ведёт к параличу.
Маловероятно, что европейские выборы, которые пройдут менее чем через пять недель, 26 мая, что-то изменят. Маловероятно даже, что об этом зайдёт речь. Скандал с Натали Луазо, возглавляющей список партии «Вперёд, Республика!» и Демократического движения, которая была вынуждена признаться в своём участии в ультраправом движении в годы юности, подтверждает, что противостояние между «прогрессивистами» и «националистами» инсценировано.
Потеряв направление во внешней политике, Эммануэль Макрон также проигрывает во внутренней политике. Обнаружение близости г-жи Луазо в её юные годы с самыми крайними правыми топит корабль, который пережил серьёзные потрясения в связи с длящимся уже пятый месяц кризисом «жёлтых жилетов». Давно обсуждавшееся размывание намерений голосовать за этот список теперь вполне реально. Спустя два года после избрания Макрона его европейские амбиции, похоже, начинают ослабевать, как и его способность вернуться на прежний уровень во внутренних делах.
Кризис в европейском вопросе касается не только президента. Список «Республиканцев» выигрывает от благоприятного отношения французов к возглавляющему его Франсуа-Ксавье Беллами, который, кажется, способен вновь объединить правоцентристов – по крайней мере на время выборов. Но важность вопросов, оставленных в подвешенном состоянии, по-прежнему являет собой существенную слабость этого списка. Он объединяет людей, занимающих совершенно противоположные позиции по проблеме ЕС. Его неоднородность демонстрирует даже найденный с большим трудом предвыборный слоган кампании – «Воссоздать Европу, восстановить Францию». Потому что эти выборы не по поводу Европы, а по поводу ЕС. И любая попытка восстановления Франции неизбежно натолкнётся на директивы ЕС, которые по большей части могут быть изменены только по единогласному решению.
В их защиту следует сказать, что они не одиноки. Беженцы из Социалистической партии во главе с Бенуа Амоном и остатки Компартии во главе с Яном Бросса оказались в той же ловушке. Они отвергают антисоциальные правила ЕС, что очень хорошо, но отказываются признавать, что в отсутствие единодушия по одним пунктам и подавляющего большинства по другим способность Франции менять правила ЕС равна нулю. Поэтому их кампании вызывают некоторое чувство неловкости. Интересно, действительно ли эти люди знают правила и процедуры ЕС или они считают, что осуждение антисоциальных мер является лишь фигурой речи, необходимой в общении с электоратом.
Партия «Национальное объединение» проводит кампанию, основанную на желании изменить ЕС изнутри, с надеждой на получение абсолютного большинства в Европейском парламенте. Это очень слабая надежда. Если даже в лучшем случае эта партия и её союзники получат относительное большинство, им придётся столкнуться с блоком оппозиции, объединяющим против них различные партии. Тогда у них не будет другого выбора, кроме как смотреть на европейские правила как на проходящие мимо поезда. И если бы они даже получили абсолютное большинство, то столкнулись бы со структурами ЕС, которые превращают Совет министров, в который входят разные страны, в настоящий орган власти. Не забывайте, что парламент не определяет свою повестку дня. Добавим, что над этим списком нависает тень лидера «Национального объединения», обладающей не самой лучшей репутацией. Это несущественно в случае данных выборов, но всё равно имеет значение.
Что касается небольших партий, то список партии «Вставай, Франция!» невнятен в результате допущенных тактических и стратегических ошибок, а «Народный республиканский союз» и «Патриоты», похоже, замуровали сами себя в стену.
Не будем здесь говорить о списках еврофилов, будь то «Европа – Экология – Зелёные», которая должна набрать небольшое, но достойное количество голосов, или список кандидатов партии «Общественное место» Глюксмана-младшего, которая представляет чуть больший интерес, чем старая консервная банка.
В этой таблице есть один пропавший – это список «Непокорённой Франции». Опять же, некоторая неопределённость в сочетании с сомнительным тактическим выбором опустила этот список в нижнюю часть картины. Принимая во внимание, что в первые месяцы президентства Макрона «непокорённые» достигли очень хороших результатов, создав себя как реальную и серьёзную оппозицию в парламенте, они разрушили результаты проведённой работы выбором, который сделали в конце лета 2018 года. Желая позиционировать себя в логике сплочения «левых», они парадоксальным образом частично восстановили доверие к умирающей Соцпартии. Однако, одержимые этой тактикой, они выбросили за борт то, что составляло силу кампании Жана-Люка Меланшона весной 2017 года. То, что мы называем «популизмом» и что было бы лучше назвать «народным выбором», было одним из самых ярких моментов кампании.
Таким образом, сомнительный тактический поворот превратился в реальный стратегический сдвиг, который заставляет «Непокорённую Францию» искать голоса среди электората, у которого она может иметь лишь небольшую надежду на успех – в крупных городах и среди привилегированных социопрофессинальных категорий. Этот стратегический поворот также привёл к выходу из движения ряда его исторических участников. Некоторые из них уходили громко и гневно, другие тихо. Более того, этот стратегический сдвиг выявил проблемы внутренней демократии движения, которое отказывается от какой-либо реальной структуризации.
Таким образом, спад в намерениях голосующих был впечатляющим. Список «Непокорённой Франции», бывший ранее на уровне 15%, в настоящее время борется с партией «Европа – Экология – Зелёные» в районе 7%, а за ними следует список беженцев Соцпартии во главе с Бенуа Амоном. Вполне возможно, что «Непокорённая Франция» начинает осознавать свою тактическую ошибку и поймёт, что ей следует вернуться к первоначальной стратегии. Но если лидеры «НФ» предпримут новый поворот в этом направлении, будет ли его достаточно, учитывая накопленные долги? Как написано выше, выборы близко.
В то время как Эммануэль Макрон завершил своё превращение из сторонника «движения» в стража порядка со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая авторитарные, автократические и либертицидные эксцессы, европейские выборы могут стать поводом для ввода санкций, а вместе с ними изменения политики в отношении ЕС. Но неоднозначность отношения к тому, что же такое ЕС, совершённые политические ошибки и, наконец, сектантские эксцессы, ослабляют политическую экспрессию противостояния, которое тем не менее является во Франции весьма внушительным, о чём свидетельствуют опросы общественного мнения. Эммануэль Макрон, возможно, ослаблен, дискредитирован и даже ненавидим, но, вероятно, он будет занимать доминирующее положение на руинах оппозиции, разделённой иллюзиями, взаимными претензиями и обидами.
