На первый взгляд, как захлопнулась экономика, так и откроется, но это, к сожалению, не так. Огромные доходы фирм в ряде отраслей потеряны, бедные также потеряли значительные доходы, которые невосполнимы помощью государств, хотя они пытаются поддержать бизнес и людей, каждая страна на свой лад и по своим возможностям. Но логика кризиса уже привела к большому снижению капиталовложений. Что дальше? Об этом пишет профессор Леонид Григорьев, главный советник руководителя Аналитического центра при правительстве Российской Федерации.
Первая волна COVID-19 захлестнула большую часть развитых стран (включая Россию) в марте – июне 2020 года, Китай справился с ней одним из первых – в январе – марте. Бразилия, Индия и многие развивающиеся страны попали в эту волну позже и пока ещё в ней остаются. Характеристики первой волны понятны: внезапность, неготовность систем здравоохранения многих стран к такому шоку, перенос из страны в страну туристами, удар по пожилым людям и районам с высокой скученностью бедных. Взлёт заболеваемости повсеместно гасился карантинами и изоляцией, в итоге успешными – с точки зрения остановки пандемии. Число заболевших в мире превысило 30 миллионов, число умерших составляет почти миллион, и это в целом относится пока к первой волне, хотя структура страновой локализации пандемии меняется.
Вторую волну пандемии мы бы определили не обязательно как новый резкий рост заболеваемости в странах, прошедших первую волну. Системы здравоохранения уже адаптировались и накопили опыт – вряд ли надо ждать повторения в параметрах первой волны (скорее это будет поток рецидивов, периодических закрытий городов или объектов массовых посещений). Это препятствовало бы полноценному открытию экономической активности и переводило бы рецессию 2020 года в долгое «мучительное» оживление с растущим разрывом между удачно прошедшими пандемию и острую фазу рецессии странами и теми, кому не повезло или кто не справился – историки разберут потом различия между этими двумя группами. Во многом воздействие второй волны (возможно, вперемежку с очередным гриппом) будет определяться тем, в какой мере экономическая активность успела восстановиться после первой волны и жесточайшего сжатия бизнеса весной – летом 2020 года. История деловых циклов показывает, что глубокие, но короткие – V-образные – кризисы переносятся значительно легче в том числе и потому, что в них меньше электоральных событий, а ощущение подъёма позволяет быстрее забыть о недавних неприятных и угрожающих моментах.
Мировая рецессия – также результат первой волны и карантинов – это «рецессия потребления богатых». Если стадионы, пивные и промтоварные магазины были закрыты для всех слоёв общества (с переходом на ТВ и покупки по интернету), то в сфере туризма, развлечений, ресторанов, естественно, доминируют состоятельные слои. Сокращение их платежей обрушило часть торговли, авиационное сообщение и работу курортов (в частности, Средиземноморье потеряло сезон). Сжатие экономической активности нескольких отраслей мировой экономики ударило по занятым, по малому и среднему бизнесу, бедным в относительно благополучных странах и по собственно бедным и очень бедным странам, которые лишились многих источников доходов: работа в развитых странах, туризм из богатых стран, переводы трудовых мигрантов. И в результате, по оценкам МВФ от 24 июня, мы ожидаем в 2020 году сокращение мирового ВВП на 4,9%, торговли – на 11%.
На первый взгляд, как захлопнулась экономика, так и откроется, но это, к сожалению, не так. Огромные доходы фирм в ряде отраслей потеряны, бедные также потеряли значительные доходы, которые невосполнимы помощью государств, хотя они пытаются поддержать бизнес и людей, каждая страна на свой лад и по своим возможностям. Но логика кризиса уже привела к большому снижению капиталовложений – статистика ещё запаздывает, хотя в нефтегазовой отрасли мировые вложения упадут по оценкам на 30%. Кроме того, вероятно, сломан привычный образ жизни сотен миллионов людей. Заметим, что принудительное сжатие расходов состоятельных слоёв (скажем, на 20%) не означало для них потребительской катастрофы, но и переключиться и компенсировать потерю курортов, ресторанов, музеев и оперы не удалось – отчасти произошли дополнительные «принудительные» сбережения.
Открытие доступа к ранее карантинным отраслям услуг идёт, но идёт медленно, прерываясь рецидивами то в отдельных странах, то в некоторых штатах США (при ожидаемом падении ВВП на 8%). Угроза заражения остаётся, по всей видимости, даже там, где число новых заболеваний радикально снизилось – остаются латентные случаи, переноска, непрояснённые случаи новых заражений и даже сообщения (слухи) о новых штаммах. Восстановление экономической активности идёт с большой осторожностью.
Надо надеяться, что невероятное падение ВВП во втором квартале (20% в Индии) останется коротким эпизодом. Однако и рост в третьем квартале не выведет на прежний уровень. Что касается использования личных автомобилей: на них больше, чем в предкризисный уровень, ездят в Швеции, на Тайване и в России. По многим показателям видно, что образовалось что-то вроде понижения уровня личного потребления примерно на 10–15% – по разным странам и показателям. Но отметим, что уровень экономики 2019 года в целом по миру мало кто ожидает раньше 2022 года. Китай выглядит много лучше и остаётся в плюсовой зоне за счёт внутреннего потребления. Однако торговля пострадала, и туризм на заморозке.
В мировых делах многое будет зависеть от создания информационных и административных систем допуска людей – ещё раз после 2001 года и создания барьеров против терроризма. Собственно, задействовать ещё 5 миллионов баррелей авиационного керосина удастся только при восстановлении доверия, перелётов туристов и «мировой рекреации» – тогда стабилизируется и рынок нефти (автомобильного бензина и дизеля мало для этого). Оттягивание оживления экономики, угроза второй волны или «элементы второй волны» наиболее наглядно отражаются на нескольких рынках и показателях: энергоносители, переводы домой средств трудовых мигрантов, торговля массовыми видами товаров, производимыми в развивающихся странах.
Соблюдение социальной дистанции («один взрослый кенгуру» = полтора метра) в одних странах становится привычным, в других присутствует гораздо слабее. Учитывая тот факт, что во многих странах первая волна ещё не прошла, всё время остаётся угроза повторного заноса вируса через третьи страны. В этом случае выбор между экономикой и ограничением рисков становится просто элементарным: в ЕС без туристов из США, Китая и России восстановление активности малого бизнеса, курортов и музеев просто нереально. Поэтому оценка падения ВВП в Испании, Италии и Франции по МВФ даёт минус 12,5% и более против 7,8% у Германии.
Рецидивы, локальные вспышки заболеваемости, недоверие жителей к условиям безопасности оттягивают оживление сами по себе. Картинки французов, которые наслаждаются Каннами без иностранцев, как россияне музеями в Петербурге, не обманут статистика и налоговика – обороты торговли и услуг всё ещё много ниже докризисного уровня. Весь мир, похоже, привыкает к этой ситуации, жизни с некоторым риском, другой структуре потребления услуг, переходу на дистанционную работу и учёбу (тоже меньше доходов транспорта, кафе и прочее), домашней готовке. Более состоятельные ездят пока по своей стране, ждут «окна в Европу».
В мировой экономике вторая волна поставила бы под угрозу бедности многие страны и регионы мира, затянула бы кризис в энергетике и потребовала большой устойчивости от соглашения ОПЕК++. Изменение структуры мировой торговли товарами и услугами (включая туризм) постепенно закрепляется в привычках потребителей. Большое значение будет иметь восстановление активности в США, поскольку тогда начнёт расти импорт в страну, что может ускорить рост в других странах, как это бывало ранее.
Из крупных вторичных проблем – после падения личного потребления – мы отметили падение капиталовложений. Но огромное значение будут иметь рекордные бюджетные дефициты, рост долгов. При низких ставках процента они ещё не так опасны, но оживление активности и увеличение ставок создаст проблемы обслуживания государственных долгов. Падение доходов многих стран от экспорта и переводов граждан будет иметь тем более негативные последствия, чем дольше будет тянуться эпидемия или угроза возврата. Не вполне понятно, насколько хватит средств и политической решимости у международных финансовых институтов и ведущих стран поддерживать огромные вливания ликвидности на финансовые рынки (как это было в марте – апреле), а также помогать слабым странам. Еврозона сняла маастрихтские нормы бюджетных дефицитов (3% ВВП), но что делать с этими дефицитами дальше, пока ещё никто не знает. И, разумеется, в мире идёт рост межстранового и социального неравенства, возврат к бедности.
Состоятельные слои пережидают эпидемию наиболее легко – не все даже понесли значительные финансовые потери. Можно ожидать удорожания «надёжных» услуг, курортов, ресторанов и отелей, поскольку заполняемость объективно снижается. Правда, всякий рост «со дна» психологически воспринимается позитивно, так что длительность восстановления уровня мирового ВВП будет постоянной позитивной новостью от СМИ и правительств, особенно к выборам. От возврата состоятельных слоёв населения к прежней гедонистической жизни будет зависеть занятость в торговле, транспорте и услугах. Так что Латинской Америке, Африке и Индии надо ещё пройти первую волну и рецессию. А в Северном полушарии непосредственно впереди два рубежа: осенние гриппы и угроза рецидивов, потом Рождество и Новый год «во время пандемии» – вспомним Пушкина и Декамерон. И повторим – даже угроза второй волны опасна для оживления мировой экономики.
